"В российском Иваново впервые в жизни увидел, как дерутся женщины". Дмитрий Гершензон – о тайнах легендарного "Свитязя", славе и переезде в Израиль

Дмитрия Гершензона знают как популярного музыканта, имеющего непосредственное отношение к легендарному ансамблю "Свитязь", песни которого в свое время звучали из каждого приемника, а концерты имели невиданные аншлаги. В разное время в коллективе выступали такие звезды, как Василий Зинкевич, Лилия Сандулеса и многие другие.

Видео дня

Впоследствии группа трансформировалась в дуэт – Дмитрий Гершензон и Анатолий Говорадло. Их концерты собирали полные залы, однако в разгар популярности Гершензон неожиданно покидает сцену и эмигрирует в Израиль. В интервью OBOZ.UA музыкант рассказал о жизни за границей, поделился уникальными воспоминаниями о коллегах – Василии Зинкевиче и Николае Гнатюке, а также Александре Серове, который публично поддержал аннексию Крыма и молчит о войне в Украине. По словам Дмитрия, он никогда не подаст руку коллеге, который в свое время тоже работал в "Свитязе".

– Дмитрий, после вашего отъезда из Украины более десяти лет назад медиа не скрывали удивления: мол, вы решили покинуть страну именно тогда, когда дуэт "Свитязь" переживал новую волну популярности. Это действительно было неожиданное решение?

– Знаете, как говорят: человек планирует, а Бог решает. Мы поехали в Израиль на день рождения моей двоюродной сестры. Даже не думали задерживаться надолго. Да, я в перспективе планировал переезд – об этом знали мои друзья и близкие, но где-то, когда-то, на пенсии. Впрочем, у нас вдруг появилась мысль остаться. Решили: если получится – прекрасно, нет – вернемся обратно и попробуем в другой раз. Даже оформление необходимых для переезда документов начали уже из Израиля.

Если бы это была совсем чужая для нас страна – возможно, все сложилось бы иначе. Но дело в том, что здесь жила моя мама. В течение 20 лет мы приезжали к ней каждое лето, иногда и дважды в год. Здесь училась наша дочь, а после университета осталась работать. Для нас это место давно уже было знакомым. А моя жена влюбилась в Израиль с первого взгляда – и это тоже сыграло свою роль.

Меня часто спрашивают: "Как так? Ведь вся ваша работа была в Киеве!" И я с этим не спорю. С работой в Израиле для меня было непросто. Вы же понимаете, сколько музыкантов приехало сюда за все эти годы. Якобы солнце здесь большое, есть всем места, но не все теплые (смеется). Но честно скажу: я не программист своей жизни, больше – фаталист. И в то же время понимаю: мы не молодеем и не становимся здоровее. А учитывая уровень медицины и социального обеспечения в Израиле, это тоже стало весомым фактором. Сначала было непросто: особых сбережений у нас не было. Мои друзья это знают: я бессребреник. И это не кокетство – правда. Между тем понемногу начало что-то складываться: появилась первая работа, начали приглашать.

– Композитор Александр Злотник, автор сотен популярных песен, рассказывал нам в интервью, что только после 40 лет обзавелся собственным жильем, а до этого снимал.

– Моя первая машина появилась у меня в 42 года, хотя я всегда мечтал об этом.

– А ваш сценический партнер Анатолий Говорадло не обиделся, что вы внезапно покинули группу? Вы предупредили его об отъезде?

– Нет, я не предупреждал, потому что сам не знал, что так произойдет. Думаю, что внутри он где-то таки обиделся – на тот момент у нас была работа в Украине, все шло неплохо. Но, с другой стороны, он впоследствии собрал новый состав музыкантов, у него замечательные песни. К тому же у нас всегда были определенные творческие разногласия. Я больше тяготел к нашим музыкальным пародиям – именно с них, собственно, и началась наша настоящая работа. Анатолию же ближе были лирические композиции, он хотел петь песни. Так и получилось, поэтому все нормально.

– Интересно, а были артисты, которые обижались на вас за пародии? Готовясь к интервью, я просматривала на YouTube пародию на Виктора Павлика – он сидел в зале, улыбался, кажется, доброжелательно.

– Честно? Не просто не обижались – бывало даже так, что нам предлагали деньги, чтобы мы сделали на них пародию! Дело в том, что такое выступление – это своеобразное признание популярности. Это невозможно сделать на человека, которого никто не знает. Поэтому, как бы это парадоксально ни звучало, если на тебя делают пародию – ты уже известен. Например, тот же Михаил Поплавский сам приглашал нас выступать с пародиями на него на своих концертах – он это воспринимал как часть шоу и играл в эту игру вместе с нами.

Первая пародия у нас была на Иво Бобула и Лилию Сандулесу. Я позвонил Иво и говорю: "Есть разговор. Мы с Толиком начали делать пародии". Он спросил только одно: "Там ничего оскорбительного?" Я говорю: "Да посмотри на меня – где я, а где что-то оскорбительное?" Мы прислали ему демку – понравилось. Кстати, мы принципиально работали так: если это были московские звезды, то позволяли себе подколоть жестче. А своих, наоборот, старались показать с любовью. Такие себе санитары леса (смеется).

В нашей творческой деятельности с Толиком была еще такая страница – участвовали в телевизионной программе "Эра-план"". Она выходила в неудобное время, поэтому ее мало кто видел, хотя была прикольная. Ведущим был Василий Климчук, а мы выступали как пародийные эксперты – после выступления приглашенных групп "разбирали" артистов с юмором. Ну, например, программа с Сашей Пономаревым. Саша поет, потом говорят: "А сейчас слово экспертам". Мы в шутку раскладываем его по косточкам. Но Саша – человек с юмором, смеется вместе с нами. Так было со всеми... Кроме "Грин Грея". Вот они – единственные, кто почему-то обиделся.

– При Советском Союзе вы работали в филармониях разных городов, в том числе и за пределами Украины – например, в российском Иваново. Как вспоминаете то время?

– Да, это было в самом начале моей карьеры. Но чтобы не было лишних иллюзий – я там не жил, нет. Просто в те времена нужно было где-то официально "положить" трудовую книжку. Вот и пристроили ее в Ивановскую филармонию. Тогда я работал в коллективе Николая Гнатюка, и именно наш администратор устроил наши трудовые книжки в ту филармонию. Нам, откровенно говоря, было безразлично, где они лежат – главное, чтобы где-то были оформлены. А в том Иваново я был от силы два или три раза. Воспоминания очень серые, как какой-то тяжелый сон. Помню, заселились поздно вечером в гостиницу. Понятное дело, никаких ночных магазинов тогда не было, поэтому зашли в ресторан что-то перекусить. И вот именно там впервые в жизни увидел, как между собой дерутся женщины. Не просто какие-то пощечины – а настоящая драка с кулаками, вилками, ножами. Это был шок, конец света какой-то.

Но, знаете, если бы я не оказался однажды в Иваново, возможно, все пошло бы в моей творческой биографии немного иначе. Именно туда как-то приехал коллектив "Море" из Крымской филармонии. В этой группе работал руководителем Валерий Громцев, тот самый, кто создал группу "Свитязь". Он пришел на репетицию, послушал – а после подошел ко мне: "Хотел бы пригласить тебя в свой коллектив". Так я оказался в Крыму.

– Остались ли у вас там друзья, с которыми поддерживаете связь?

– Почти нет. Скажу честно: мне сейчас противно даже думать обо всем том после того, что сделали с Украиной. Внутри сидит какое-то глубокое отвращение. Единственный, с кем поддерживаю контакт с крымских времен, – музыкант, с которым мы работали вместе. Человек очень скромный, как это часто бывает с хорошими артистами. Знаю, что ему все это больно, но... мы ни разу не говорили о войне. Я не спрашивал, как там дела, хотя, честно говоря, иногда очень хотелось бы. Возможно, мечтал бы услышать, что плохо – и, наверное, где-то глубоко внутри почувствовал бы от того какое-то внутреннее удовлетворение.

Есть у меня еще один товарищ в российском Ижевске – мы когда-то вместе работали в Тернопольской филармонии. Он прекрасно знает, как живет Украина. И ему болит из-за всего происходящего. Иногда даже пишу в личку: "Будь осторожнее, за проукраинскую позицию тебя могут посадить". А он: "Мне все равно. Я не могу наблюдать молча. Как потом буду смотреть детям в глаза?" Вот, собственно, и все мои контакты. Есть еще родственники, но мы не общаемся. Я понимаю: многие молчат, потому что боятся. Их жизнь там – под гнетом пропаганды, в головах – телевизор. Но если действительно поддерживают все это – то какой смысл что-то доказывать? Я не хочу. Когда-то, может, лет через 300, когда страны хоть как-то придут к какому-то консенсусу (хотя я в этом очень сомневаюсь) – тогда, возможно, и родственники снова начнут между собой общаться. А сейчас нет смысла.

– В свое время в "Свитязе" солистом и одним из руководителей был Александр Серов. Потом он переехал в Москву, стал там популярным – уже как российский артист. И сейчас молчит о войне.

– Я часто думаю о бывших украинских звездах, которые уехали и остались там. Никогда публично об этом не говорю, но мне интересно: что у них сейчас в голове? Да, возможно, там другие гонорары. Но может ли это перекрыть мысли о месте, где ты родился? Где остались родные, друзья? Я никогда с ними на эту тему не общался. Но мне искренне интересно – как это: спокойно жить, зная, что с твоим городом, с твоей страной делают каждый день и каждую ночь?

Мы уже десять лет живем в Израиле. И за все это время у меня ни разу не выключались украинские каналы. Просто – не выключаются. Конечно, когда здесь становится горячо, потому что в Израиле война продолжается тоже уже много лет, – больше внимания на местные новости. Например, недавно мы почти каждую ночь сидели в укрытиях. В такие моменты, разумеется, включаем местные каналы. Но при любой другой возможности, даже когда садимся с женой перекусить, у нас включено украинское телевидение. Потому что я просто не представляю, как можно этим не интересоваться.

– А что вы можете сказать о Таисии Повалий, с семьей которой когда-то близко общались? Не стало ли для вас шоком то, что она сейчас публично говорит об Украине?

– Я не знаю, это искренне или по необходимости... Но откровенно скажу: могу говорить о ком угодно, но о Тае и ее муже Игоре – нет. Не способен переступить через себя, чтобы сказать, что понимаю их выбор, потому что на самом деле не понимаю. С другой стороны, мы много лет дружили (больше – с Игорем), и мне больно касаться этой темы. Если можно – давайте ее обойдем. А вот что касается Серова (он время от времени приезжает сюда, в Израиль) – уверен: если мы встретимся, руки ему не подам. Так говорить о стране, где ты родился? У всего должен быть предел.

– Вы упомянули о Николае Гнатюке. А знаете ли, какова его нынешняя судьба? Где он сейчас?

– Сейчас больше общаюсь с его братом (Анатолий Гнатюк – народный артист Украины, актер столичного Театра Франко. – Ред.). Насколько мне известно, Николай живет в Германии. Толя рассказывал, что ему до сих пор звонят с просьбой передать брату предложение выступить с концертом. А Николай отвечает: "Говори, что я пока не пою, пусть меня не ищут". Николай Васильевич, надо сказать, человек неординарный. Он мог во время концерта увидеть только ему видимую "черную дыру" на сцене, в которую нельзя ступать. А вот там, мол, можно. Ну он такой, как говорится, довольно суеверный. В этом очень похож на своего земляка – Василия Ивановича Зинкевича.

– В мае Василию Зинкевичу исполнилось 80 лет. Он редко радует публику выступлениями и ведет очень закрытый образ жизни – даже на телефонные звонки не отвечает. Мы недавно записали небольшое интервью с его младшим сыном Богданом и было необычно от него слышать, что отец "настоящий соловей: много дома говорит, шутит, щебечет".

– В свой день рождения он не отвечает на звонки не только журналистам – никому. Мы всегда знали, что первого мая, на его день рождения... Хотя, думаю, это уже не секрет: на самом деле он родился 30 апреля. Просто в те времена – 1945 год – его мама почему-то решила записать на день позже. И вот каждое 1 мая, еще до эпохи мобильных телефонов, когда были только стационарные, мы пытались дозвониться, поздравить. А вдруг возьмет трубку? Никогда! Еще когда была жива его мама, он прятался в деревне. Ну вот такое у него отношение.

Вот мне, например, скажу честно, приходится в день рождения несколько раз перезаряжать телефон – столько звонков. Я не сравниваю себя с Зинкевичем, знаете, как в старом анекдоте: "Ленин – умер, Сталин – тоже, что-то я себя тоже плохо чувствую". Мне просто тоже неловко в этот день – не знаю почему. Каждый, кто поздравляет, хочет сказать что-то особенное, придумать оригинальные пожелания. А Василий Иванович решает это неудобство просто: исчезает туда, где его никто не найдет.

А насчет того, что он действительно бывает многословным, разговорчивым, вспомнил одну историю. Василий Иванович, когда приезжал в Киев, всегда останавливался в гостинице "Украина". Как-то звонит мне оттуда, чтобы поздравить с днем рождения. Я говорю: "Вы знаете, что одна минута со стационарного телефона стоит шесть долларов? Почему не позвонить через WhatsApp?". А он: "Ой, я не знаю, что это такое... Не хочу, еще тут что-то понажимаю". И целый час разговаривает со мной. Я разволновался: "Василий Иванович, у вас же нет таких гонораров!" А он: "Ничего-ничего". Тогда еще его упрекнул: "Вот вы меня поздравляете, а я вас не могу, потому что не берете трубку. "Я все равно знаю, что ты со мной", – ответил. Но после того случая он уже научился приветствовать коротко. Богдан мне пишет: "Дима, папа вам передает, что благодарит за все" (смеется).

А сколько баек о нем ходило и ходит в родном Луцке! Еще когда я там жил, знакомая рассказывала: зашел Зинкевич в гастроном, а там – очередь женщин. Он стал в конец. Увидели его: "Василий Иванович, идите вперед!" – "Нет-нет". И что вы думаете? Выстоял всю очередь. Вот такой он. Я больше не встречал такой известного артиста, который бы не то что не пользовался своей популярностью, а даже смущался, когда его узнают. Скромность Зинкевича очень естественна.

В 90-х годах в Луцке начала работать студия звукозаписи "Олекса" с очень высоким техническим уровнем – там записывались самые популярные артисты своего времени, в том числе и Василий Зинкевич. Ее руководителем был предприниматель с хорошими связями. Говорил: "Вася, ты только моргни – я подгоню машину, платить не надо. Ты ездишь таким транспортом – мне стыдно". Но тот ни в какую! Ему от филармонии давали какие-то "газели", и он ими добирался на гастроли.

Но хочу вам сказать: в нынешний юбилей Василия Ивановича, куда бы я ни заходил – он был везде, во всех соцсетях. Я так кайфовал от этого! TikTok, Facebook, Instagram – везде Зинкевич! И вот надо было дожить до 80-ти, чтобы получить столько внимания? Понятно, с чьей подачи наших артистов десятилетиями отодвигали на задворки. Дай Бог, чтобы эта кремлевская короста сгнила как можно быстрее. Я смотрю сейчас на то, что происходит в Украине, – и просто восторгаюсь от радости. Где такое было раньше, чтобы Степа Гига стоял перед молодежной аудиторией, а они пели "Этот сон, этот сон"? Чтобы Иво Бобул не мог найти "окошечка" в плотном гастрольном графике, а перед сценой – в основном молодежь, которая тоже знает и поет его песни? Когда такое было? Мы переживаем настоящий ренессанс украинской песни. А сколько сейчас сотрудничества между артистами разных поколений – это прекрасно.

– В этом контексте стоит вспомнить, что дуэт "Свитязь" и группа "Тартак" еще более 20 лет назад объединились для совместного исполнения песни "Нет, я не ту любил". И это был настоящий взрыв. Как вы вспоминаете это сотрудничество?

– Слава Богу, все свидетели живы, поэтому могу говорить откровенно: эту идею предложил я лично. Ребята из "Тартака" буквально росли у меня на глазах. Саня Положинский – из Луцка. Клавишник Андрей Благун – сын нашего Ивана, саксофониста и администратора в "Свитязе". А гитариста Андрея Самойло знаю, наверное, еще с тех времен, когда ему было четыре года. Они все довольно часто бывали у меня на студии звукозаписи (в свое время Дмитрий Гершензон считался одним из лучших аранжировщиков в Украине. – Ред.). Когда работали над своим первым альбомом, попросили меня кое-что записать с клавишных. Мы работали, и как-то в паузе я говорю: "Сань, надо сделать интересный ход: чтобы молодежь начала узнавать нас, а вашу музыку – старшее поколение. Давай возьмем какую-то нашу песню и добавим туда вашего рэпа". Он отвечает: "Мне нравится ваша "Нет, я не ту любил". Я говорю: "Давай тогда ее и возьмем".

Мы сразу почувствовали, что это попадание в десятку – и по резкому росту количества выступлений, и по вниманию прессы, и по реакции молодых девушек (смеется). Когда мы снимали клип на эту композицию, я впервые в жизни увидел автомобиль Bentley. Съемки проходили в автосалоне, и заходили мы туда почти как в операционную – просили быть очень осторожными, чуть ли не в бахилах ходили.

– В одном из интервью вы рассказывали, что однажды получили очень неплохое роялти за использование песни "Нет, я не ту любил" в фильме, где играл нынешний президент Украины.

– Я уже в то время жил в Израиле и мне мой коллега через знакомых передал мои 500 долларов. И я подумал: приятно, что так все цивилизованно. Могли бы даже не спросить, не обратить внимание на артистов этой песни.

– Еще в одном интервью вы сказали: "Непонятно, как можно слушать группу ВВ". А что с ними не так?

– Я до сих пор удивляюсь, что вообще мог сказать это вслух. Но, если уже сказал, – повторю еще раз. Не хочется плохо о коллегах, но – скажу честно – не считаю нас коллегами. Я все же учился музыке, разбирал ее по косточкам, хорошо знаю ноты. Кто-то может возразить: мол, "Битлз" тоже не знали нот. Но для музыканта, чтобы стать известным, порой, согласитесь, не главное – не знать ноты. Надо еще уметь в них не попадать (смеется). Короче говоря, я не люблю, когда в музыке главное не музыка.

Со мной на радио (Дмитрий Гершензон ведет в Израиле программу украинской музыки.– Ред.) сейчас работает продюсер Алина, она моложе меня, и тоже иногда спрашивает: "Почему вы не любите ВВ?". Отвечаю, что мне легче объяснить, почему я кого-то люблю, чем почему мне кто-то не нравится. Но меня радует, что многие музыканты высказываются так же. Один коллега сказал: "Как это вообще можно показывать?" А другой добавил: "Откуда взялся этот звук пения?" Скажу честно: мы в 15 лет играли на танцах музыку примерно такого уровня. Но я не против, если людям нравится, ходят на концерты, слушают – пусть поют.

Зато мне очень нравится нынешнее молодое поколение артистов. В своей радиопрограмме я знакомлю слушателей с песнями разных лет и стилей, презентую премьеры, делюсь историями создания. Готовясь к эфиру, прослушиваю огромное количество музыки – и скажу вам честно: крутых молодых сейчас гораздо больше, чем было в наше время. Конечно, мои друзья-нафталинщики могут говорить, мол, вот в наше время (смеется), но это не так.

Мне очень понравился Парфенюк – его композиции уже несколько раз звучали в моей программе. Затем – группа DREVO, там очень талантливый солист. Эти артисты – свободные, с характером, четко следуют своему пути и не подстраиваются под чужие представления о том, как "должно быть". Раньше бывало так: певца привозили на концерт в Rolls-Royce по заказу, а вечером – он шел с пакетом на метро. Мне кажется, эти ребята на такое не согласятся. И в этом вся суть.

– То, что ваша программа на радио выходит на украинском языке – это ваша идея?

– Скажу так: людям, которые живут здесь, в целом не слишком важно, на каком языке ведется эфир – главное, что мы рассказываем. Но я являюсь сторонником того, чтобы программа звучала именно на украинском. В Израиле официально проживает около 600 тысяч выходцев из Украины. А сколько еще приехало временно, на заработки? Я уверен: эти люди хотят услышать песни, которые не звучат больше ни в одном эфире на всем Ближнем Востоке. И 99% слушателей довольны. Хотя, конечно, есть и те, кто, мягко говоря, не очень любит Украину. Когда программа только появилась (а сейчас ей уже шесть лет), мне было что почитать и послушать.

Но мне тогда сказал главный редактор Влад Зерницкий (он родом из Мариуполя, наш, проукраинский): "Появился кто-то токсичный? В бан, заблокировал – и все". Помню, было несколько женщин, которые звонили: "А зачем вам эта программа?" Ну что тут скажешь? Я могу два часа объяснять, зачем она, но, кажется, им не нужны эти объяснения. В целом – программу воспринимают хорошо. Когда участвую в сборных концертах и меня спрашивают, как представить, говорю: "Ведущий Первого радио". Хотя Израиль в этом плане сильно отличается от Украины. Если бы я в Украине столько лет вел популярную программу – меня бы уже, наверное, на улице "разрывали". А здесь – по цимбалам. Здесь вообще нет авторитетов (смеется). А если узнают, то сразу почему-то начинают спрашивать о политике.

– Бывали ли вы дома с тех пор, как уехали?

– Нет, еще ни разу не был. У меня есть друг – очень известный артист в Украине. Мы с ним чуть ли не каждый вечер созваниваемся. И он постоянно говорит: "Вот будет победа – приедешь, поедем на дачу, как когда-то, сядем..." Я очень этого хочу.

Также читайте на OBOZ.UA интервью с телепродюсером Игорем Кондратюком – о неожиданном финале конфликта на миллионы с Козловским, куме-телезвезде в РФ и письмах от Марченко.

Только проверенная информация у нас в Telegram-канале OBOZ.UA и Viber. Не ведитесь на фейки!