"Жена говорит: не знаю, как без него дальше". Родная тетя Андрея "Дизеля" Яценко откровенно рассказала о личной жизни и тайнах музыканта

В четверг, 23 октября, в Киеве простились с лидером культовой группы Green Grey Андреем "Дизелем" Яценко. Внезапная смерть музыканта из-за болезни сердца стала шоком для его друзей и близких.

Видео дня

На прощании с артистом OBOZ.UA пообщался с его родной тетей Айей Коростылевой, которая приехала на похороны из Германии. Ближайшая родственница рассказала, каким на самом деле был музыкант за сценой: о его детстве, о невероятной связи с мамой и отношениях с женой. Она также объяснила, почему никто из близких не ожидал такой трагической потери.

"Родственников в Киеве у нас, по сути, уже и не осталось, – рассказывает Айя Коростылева. – Моя родная сестра Ириша умерла семь лет назад. Мы с мужем уже больше 30 лет живем в Германии, но я все равно постоянно сюда приезжаю – и на Андрюшкины концерты, и на могилу к родителям, и к сестре. Киев для меня, как бы то ни было, остается домом. Этот приезд – самый тяжелый за все годы. Мы тут, чтобы попрощаться с племянником... До сих пор не укладывается в голове. Я ведь уже тут впервые услышала, что у него были проблемы с сердцем. За все время, что мы общались, никто и подумать не мог, что у Андрея может быть что-то серьезное со здоровьем.

Когда Женя, его жена, позвонила мне в Берлин со страшной новостью, я сначала решила, что случился инфаркт. Он в последнее время очень много работал – концерты, контракты, предстоящий гастрольный тур. Подумала: организм не выдержал. А когда приехали в Киев, увидели заключение: ишемическая болезнь сердца. Судя по всему, она давно давала о себе знать, но Андрей не придавал этому значения. И вот все так страшно закончилось.

Женя теперь, бедная, страшно себя винит, что не настояла пройти обследование. Но он ведь категорически не переносил врачей. Просто терпеть не мог все это – анализы, больницы. Он с самого детства весь был в музыке. Вот прямо полностью – до последней клеточки. Для него музыка была всем: и делом жизни, и вдохновением, и утешением. Это была его стихия, его воздух. И мама, и жена – и все-все. Иногда казалось, что, кроме музыки, для него ничего больше и не существовало.

– Вы были близки с Андреем?

– Да, очень. С моей сестрой, его мамой, у нас двадцать лет разницы, мама меня родила в 43 года. Я старше Андрея всего на четыре года, мы вместе выросли. Я такая себе тетя – больше как старшая сестра ему была. Знаете, с самого детства было видно, что он станет музыкантом. Маленький еще был, а уже вешал на себя гитару – она у него по полу волочилась, а он все равно звенел струнами, бренькал без перерыва. Это было так трогательно. В музыкальной группе начинал, не поверите, с десяти лет. И даже в армии без музыки не мог – и там выступали. Он всегда находил способ быть на сцене. Когда начался первый успех, мы уже жили в Германии. Но я все равно следила за ним, очень гордилась. Помню, когда услышала про первые концерты, про то, что их группа Green Grey становится популярной, даже не сразу поверила. До этого, честно говоря, все-таки думала, что это больше хобби, ребята играют, им хорошо вместе... А потом смотрю – да нет, все по-настоящему. Уже сцены, публика, клипы, телевидение. Они буквально взлетели.

– А вы бывали на их концертах в Германии?

– Да, конечно! И в Берлине, и в Киеве. Был один особенный концерт – я его никогда не забуду. Это было в Киеве, мы специально приехали из Германии. Андрей написал песню, которую посвятил маме, моей сестре Ирише. Он тогда вывел и ее на сцену, прямо во время концерта. Это было невероятно трогательно. И подарил огромный букет цветов (плачет). У них вообще были потрясающе теплые отношения. Он, можно сказать, был маменькиным сыном – в самом хорошем смысле слова. Ириша ему звонила за день раз пять-шесть, интересовалась буквально всем: поел ли, где был. И он никогда не раздражался, не отмахивался, не говорил "мам, я занят". Если не мог говорить – перезванивал. Он один ребенок у родителей.

– Мы мало знаем о его личной жизни.

– С Женей Андрей вместе 15 лет – они в официальном браке. Детей у них нет. Почему – я никогда не спрашивала. В такие вещи не принято влезать – это личное. Может, сначала, пока был молод – все казалось впереди, времени хватит. А потом пошла работа, постоянные переезды. Музыкальная жизнь – это ведь не просто сцена, это тяжелый труд. А чтобы растить ребенка, нужно время, а у него жизнь на колесах. Женя всегда рядом, она с ним ездила на все концерты, во все поездки.

С мамой Андрея у нее были очень хорошие отношения. Она ее не называла мамой, всегда – Ирина Федоровна, но это не мешало теплу между ними. Всегда заботливая: "Ирина Федоровна, чем вам помочь? Давайте я вам шторки постираю, уберу, давайте я вам что-то помогу". Женька очень хорошая. Ириша болела, Андрей очень заботился о ней – материально и морально. А когда назначили операцию, Женя практически все время провела с ней в больнице.

В последние годы Андрей с женой жили на съемной квартире. Хотя у него ведь осталась родительская – двухкомнатная, на Троещине. Но он решил, что так удобнее. А мы сейчас остановились у друзей – своего жилья здесь у нас уже нет. Когда уезжали в Германию, это же еще был Советский Союз. Тогда все было совсем по-другому – квартиры не продавались, не обменивались, как сейчас. Официально выдавали 600 долларов – и все, можно было покидать страну. Все это было так давно.

– Что вы почувствовали, когда узнали о смерти Андрея?

– Это был шок. Знаете, вот просто настоящий шок. Я до сих пор, если честно, не могу до конца поверить. Он ведь выглядел очень хорошо – молодой, подтянутый. Его 55 лет ему никто не давал – все вокруг так говорили. Мои дети, у меня их трое, всегда удивлялись: "Андрюха вообще не меняется! Такой бодренький, энергичный!" Он и правда был живчик – постоянно в движении. Казалось, еще жить и жить, лет двадцать пять хороших точно впереди. Я могла предположить что угодно, если бы, не дай бог, случилась беда: ДТП, несчастный случай, но чтобы сердце – никогда. Да, у него когда-то были небольшие проблемы с желудком. Он ведь всегда был худющий. Я все время говорила: "Андрюша, ты слишком худой, надо кушать!" А он смеялся: "Люля (так меня называл), не могу много есть". Утром у него – сигареты и кофе. Обед – только потому, что Женя готовила, старалась. А вечером – как получится.

Сердце – это последнее, о чем я могла подумать. Хотя он действительно все воспринимал очень близко. Каждый концерт – как маленькая жизнь. Женя часто рассказывала, что перед выступлением его нельзя было трогать, и после – в гримерку какое-то время не заходили. Он все проносил через себя – эмоции, нервы, стресс после сцены. Green Grey была его детищем. Женя сейчас говорит: я не знаю, как без него жить дальше. У них были очень хорошие отношения. Он был очень порядочный мужчина, надежный, заботливый, как муж – внимательный.

– Экс-коллега Андрея по Green Grey Петр Цымбал рассказывал нам в интервью, что Андрей очень любил животных и невероятно трепетно относился ко всему живому.

– У них с Женей, кстати, шикарные две собачки. Андрей никогда не дарил нам срезанные цветы – только в горшках. Говорил: "Срезанные цветы через два дня увянут, и память о подарке исчезнет. А когда даришь в горшке – они растут, живут долго, и каждый раз, когда смотришь, вспоминаешь человека, который подарил". Он был очень внимательным к мелочам, к тому, что делает жизнь красивой.

– Какие отношения вне сцены у него были с неизменным партнером по Green Grey Дмитрием Муравицким ("Муриком")?

– Они немножко разные. "Мурик" – более семейный, очень много времени уделяет своим детям. Андрей с Женей более свободные в этом плане, могли вечером куда-то за минуту сорваться – в клуб, на какой-нибудь рок-концерт, на тусовку. "Мурик" всегда был более замкнутым. Но они все очень дружили. Помню, когда они приезжали в Берлин получать награду от MTV, останавливались у нас. И это был не единственный раз, когда жили во время гастролей. Как мы их принимали? Ну, как настоящие украинцы: готовили много всего вкусного, старались, чтобы им было уютно, как дома.

– Какой была ваша последняя встреча с Андреем?

– Мы, к сожалению, не виделись семь лет. Сначала был ковид, потом – большая война. Я всё время ему говорила: "Хочу приехать, на могилы к родителям, к сестре". А он как-то недавно сказал: "Люля, мертвые тебя поймут сейчас. Мы привыкли к бомбежкам, а для вас это будет шок. Подожди немного". И вот видите, при каких обстоятельствах мне пришлось приехать (плачет). После смерти сестры Андрей оставался для меня в Киеве единственным близким родственником. Мы виделись в последний раз на похоронах его мамы. А потом общались только по телефону. Он часто звонил, и каждый это были долгие разговоры.

– Как вам живется в Германии?

– Мы уже там 33 года – это очень много. Дети выросли, появились внуки – все идет своим чередом. Но, конечно, каждый раз приезжая сюда, испытываю и боль, и тоску по своей стране. Корни-то все здесь, все отсюда, переживаешь за людей, за город. Что говорят о войне в Германии? Разное бывает, вы это сами знаете. Очень много беженцев, слава богу, Германия очень помогает. Приятно видеть, что на многих зданиях развеваются украинские флаги – это прямо греет душу. Насколько я знаю, большинство украинцев очень скучают по дому, по родной земле. Но есть и те, кто хочет остаться – учит язык, пытается устроиться. К слову, я все чаще слышу украинскую речь на улицах, и откровенно говоря, мне становится как-то даже неловко говорить по-русски. Так получилось, что мы уезжали, когда Киев был русифицирован, большинство людей не общались на украинском. Но у меня прекрасно знает его муж – я очень им горжусь в этом плане. И вообще так здорово, что язык активно возвращается, когда слышишь его в Киеве и понимаешь, что корни, традиции живы.

Ранее OBOZ.UA рассказал, что известно о последних годах жизни "Дизеля" из Green Grey.

Только проверенная информация у нас в Telegram-канале OBOZ.UA и Viber. Не ведитесь на фейки!