"А где у нас, украинцев, нет скандалов?" Тимур Мирошниченко – о конфликтах на Евровидении, взятке от России и пятом ребенке в семье

Тимур Мирошниченко – телеведущий "1+1 Украина", неизменный голос Евровидения в Украине уже на протяжении 20 лет. Вместе с женой, популярным блогером Инной Мирошниченко, воспитывает четверых детей, двое из которых – усыновлены парой уже во время войны.

Видео дня

В интервью ОBOZ.UA Тимур Мирошниченко раскрыл подводные камни Евровидения, признался, какой комментаторский рекорд песенного шоу собирается превзойти, а также рассказал о трудностях и победах в адаптации приемных детей – Марселя и Ангелины.

– Тимур, с 2005 года вы комментируете "Евровидение". 20 лет – это много?

– Много, но надо больше, потому что рекорды сами себя не побьют (смеется). Как все начиналось? Мне было 19 лет, всего месяц проработал на телевидении. Руководитель спросил, как отношусь к Евровидению. Говорю: "Шикарно!" Это был год, когда песенный конкурс только-только прошел в Киеве – все на слуху, всем интересно. "Давай попробуешь прокомментировать детское Евровидение", – предложили мне. Помню, очень тщательно готовился. Искал даже по библиотекам информацию, потому что интернет только начинал свою экспансию.

По большому счету Евровидение – это мой билет в большой мир. До того времени за границей был лишь несколько раз. Когда поехал уже в 2006 году на Евровидение в Афины, влюбился в эту движуху. Представьте себе: в одном городе собирается огромное количество людей из совершенно разных уголков. Это место, где нет границ, где тебя принимают любым – никто не обращает внимания, как одет, чем занимаешься, как разговариваешь. Уважают и ценят каждого. Я вообще мечтаю, чтобы мир был максимально открытым. И Евровидение – это именно такой уголок на нашей планете.

– До 2016 года вы вели конкурс с места событий, потом в целях экономии было принято решение делать это в Киеве. Как оно: наблюдать за событиями из небольшой комментаторской студии?

– Атмосферы конкурса не хватает – это правда. Когда ты там, значительно больше знаешь, видишь собственными глазами. Плюс сама атмосфера, когда в арене беснуются десяток тысяч фанов от того, что оказались в этом эпицентре. Но я это все видел, у меня хорошо работает воображение, поэтому сейчас, находясь в студии бомбоубежища, могу обрисовать картинку. Конечно, эмоционального вайба не хватает, но верю, что настанут светлые времена, когда наши телекомпании смогут тебе позволить снова отправлять комментатора на Евровидение.

– Какое Евровидение вам показалось самым ярким?

– Пожалуй, позапрошлогоднее, в Ливерпуле, когда Британия проводила его от имени Украины. Я ездил на то Евровидение, поездку оплатила телекомпания ВВС, которая проводила конкурс. Был поражен не только фантастической организацией, но и смыслами, которые были очень тонко заложены. Британцы, не провозглашая каких-то политических или военных призывов, смогли раскрыть причины, почему конкурс проходит не в Украине. Лозунг "Объединенные музыкой" – чувствовался максимально. Это действительно было единение вокруг музыки.

– В одном из интервью вы сказали, что не ожидали, что Руслана победит на Евровидении в 2004 году. Почему?

– Ну, не потому, что мне не понравилось ее выступление (смеется). Просто на то время еще не знал всей "кухни", не понимал, как это работает, поэтому не рассчитывал, что Украина возьмет и выиграет. Были же страны, которые полвека соревнуются. А здесь победила та, которая только второй раз вышла на сцену.

– Кого из наших конкурсантов, на ваш взгляд, недооценили?

– В первую очередь на ум приходит Melovin. Его финальный результат точно не совпадал с тем, что мы видели и слышали на сцене (по результатам голосования жюри певец набрал всего 11 баллов. В то же время зрители высоко оценили песню и выступление, отдав ему в общей сложности 119 баллов и седьмое место в общем зачете. Согласно системе голосования на Евровидении, по результатам сложения суммы баллов от жюри и от зрителей Melovin занял 17-е место. – Ред.). Мне кажется, что это максимально недооцененное выступление. Оно как минимум должно было бы быть в топ-10. Поэтому радуюсь, когда Мел снова и снова возвращается на национальные отборы. Верю, что он опять попадет на Евровидение и сможет доказать, что тот год был досадной случайностью.

– Кого бы вы еще хотели видеть на сцене Евровидения? Вот за кем наблюдаете и думаете: тебе, друг, туда дорога?

– Сейчас раскрылось очень большое количество классных молодых артистов. Многие из них уже были на Нацотборе. Я уверен, они вернутся, потому что только начинают. Нужно еще набрать мышечной артистической массы, чтобы определенно держаться на больших сценах. Если кто-то думает, что выйти на сцену Евровидения – это очень просто, то должен возразить. Это невероятно страшно, потому что огромная аудитория и ответственность, которая ложится на представителя страны.

А если говорить об известных артистах, то, в принципе, все, кто должен был бы там оказаться, уже побывали на конкурсе. Я бы хоть каждый год отправлял туда Джамалу. Мне кажется, так бы мы быстро смогли догнать Швецию по их количеству побед. У Jerry Heil есть прекрасный потенциал на сольное выступление. Ну а Сердючка – это вообще! Если вы спросите у любого еврофана планеты, кого хочет снова увидеть конкурсантом на Евровидении, то будьте уверены, что большинство из них назовет именно Сердючку.

И поверьте, Андрей Данилко к этой мысли приходил уже не раз, и очень много раз ему это говорили со стороны. И были даже моменты, когда мы были максимально близки к тому, чтобы Сердючка снова заявила о таком желании. Однако я не уверен, что Андрей готов снова прожить этот опыт. Он артист с большой буквы, очень ответственно относится к своему творчеству. Даже если ему надо выйти на сцену на полминуты, готовится к этому как к полноценному шоу. Выдержать такую нагрузку с его перфекционизмом – и морально, и ментально – тяжело.

– Почему у нас так часто возникают всевозможные скандалы во время Нацотбора?

– Ну а скажите мне, где у нас, украинцев, нет скандалов? А Евровидение – это же магнит, место, которое притягивает бешеное количество внимания. Даже люди, которые максимально далеки от конкурса, рассказывают, что терпеть его не могут, все равно – в контексте. Знают, кто выступает, слышали о спорах и скандалах, сами вступают в полемику, советуют, что кому делать. Это наша черта такая, украинская – мы всегда знаем, как лучше, кому лучше, где лучше.

– Как вам группа Ziferblat, которая через несколько дней зажжет на сцене Евровидения в швейцарском Базеле?

– В этом году они были среди моих фаворитов, поэтому абсолютно доволен выбором. Это ребята, которые понимали еще с детства, чего хотят. Я немножко покопался в их биографиях: они любят Евровидение, всю свою сознательную жизнь шли к этому. Поэтому это был лишь вопрос времени, когда там окажутся. К слову, это классный пример того, что, если вам кажется, что что-то в жизни невозможно, посмотрите, какие чудеса делают настойчивость и страстное желание.

Ziferblat – молодчинки, они творят классную современную музыку. Возможно, пока не станут группой номер один в Украине, учитывая то, что слушают рядовые украинцы, не соберут "Олимпийский" ближайшие пять лет. А может произойти как раз наоборот, потому что слушатель омолаживается, меняется настроение. Когда мы будем смотреть нынешний конкурс, можно будет проследить, насколько эволюционирует музыкальная мировая культура. То, что сейчас слушают, колоссально отличается от прошлых лет. Это совершенно другая музыка. А Евровидение, как ни крути, всегда в тренде.

– В прошлом году, рассказывая в одном из интервью о тройке фаворитов на конкурсе, вы еще до его начала назвали среди них музыкантов Nemo из Швейцарии, которые стали победителями. А кто фавориты, кроме наших, у вас в этом году?

– Я жду генеральных репетиций, потому что то, что сейчас прогнозируется букмекерами, сильно разнится с тем, что увидим на сцене. Артисты на арене имеют абсолютно одинаковые условия – одна сцена, количество инструментов, камер, экранов. И дальше все только в их руках: как используют это пространство, как смогут заполнить его собой, справятся ли с волнением, насколько круто себя покажут в живом исполнении. Вот все это в результате выльется в финальный результат. У каждого из 37 представителей своих стран есть три минуты влюбить в себя зрителя.

– Был ли у вас разговор с Ziferblat, возможно, давали им какие-то советы? Вы присутствовали на пресс-конференции на столичном железнодорожном вокзале накануне их отъезда в Швейцарию. Знаете, у меня и коллег сложилось впечатление, что лидер группы Даниил Лещинский – парень еще с тем характером. Когда фотографы, делая снимки, просили его больше улыбаться, он категорически ответил, что сам знает, когда это делать.

– Ну так это же хорошо! Умеет держать свои границы, значит, с уважением относится к чужим. Нет, советов я им никаких не давал, откровенно говоря, не люблю такого. Самое главное, что пожелал, – кайфонуть от этого процесса. Евровидение – это действительно необыкновенно. Я желаю ребятам выжать максимум от пребывания там. Потому что, скорее всего, такой опыт может выпасть только раз в жизни, второй раз его прожить не получится. Артисты редко возвращаются на Евровидение. У нас, в принципе, таких прецедентов еще не было.

– Как думаете, почему поднялось столько шума вокруг костюмов Ziferblat?

– Возвращаемся к вопросу о скандалах на Евровидении (смеется). Оказывается, что у нас и здесь очень много экспертов. А на самом деле какие-то выводы делать рано, надо увидеть, как это все будет выглядеть глобально – в постановке. Мне лично костюмы нравятся..

– На ваш взгляд, сможет ли Россия в ближайшие годы вернуться на Евровидение?

– Сейчас они пытаются создать свой аналог Евровидения. Но с ними всегда так: все, что зарубежное, особенно с приставкой "евро", – плохо, а потом начинают копировать это у себя. Вот объявили, что будут делать Интервидение, на котором, вероятно, будут выигрывать каждый год. Ну это в их стиле – перекрутить и сделать так, чтобы быть там королями.

Что касается их возвращения на Евровидение, не думаю, что такое возможно. Этот конкурс стал одной из первых институций, которые жестко отреагировали на полномасштабное вторжение. Уже 25 февраля 2022 года Европейский вещательный союз объявил о дисквалификации России из-за агрессии. Фундаментальная ценность Евровидения – объединение вокруг мира. И как может в нем участвовать страна, которая развязала страшную войну? С другой стороны, мы понимаем, что у них все равно есть симпатики. И Россия будет тратить, как всегда, миллиарды на то, чтобы вернуться. Но по состоянию на сейчас такие разговоры не ведутся.

– Ходили слухи, что в 2008 году Россия одержала победу на Евровидении не без помощи взяток.

– Да, такие разговоры имели место. Даже называли конкретные суммы в пять миллионов евро. Но мне кажется, что это очень дешево (смеется). Однако слышал такую цифру не от одного человека. Это же было как раз в то время, когда Россия пыталась создать имидж сверхдержавы и "подгребала" под себя самые масштабные проекты. Поэтому Евровидение стояло первоочередной государственной задачей.

– На пресс-конференцию группы Ziferblat перед отъездом в Швейцарию вы приехали с сыном Марком. Не думаю, что его не с кем было оставить, скорее всего, была какая-то цель взять его с собой.

– У нас на самом деле есть традиция: каждый ребенок должен иметь свое полезное время с родителями. Поэтому есть такие дни: папы и Марка, например. Мы их планируем заранее. И, чтобы планы не ломать, Марк с самого утра поехал со мной. Ему очень понравилось. Конечно, стеснялся, потому что мальчику всего пять лет. Но вечером маме рассказывал, что помогал папе на пресс-конференции – носил по залу микрофон.

– Как поживает его младший братик Марсель (Мирошниченко усыновили мальчика, которому тогда было два года, летом 2023 года. – Ред.)?

– Сейчас он живет лучшую свою жизнь. Это самый счастливый и очень влюбленный в жизнь человек. На самом деле я думаю, что это было заложено в нем еще при рождении. Потому что никто, кроме него самого, не верил, что он проживет хотя бы несколько минут в этом мире. Он боролся за себя с самого рождения. И сейчас, когда получил то, что должен иметь любой ребенок – любимых взрослых, их ответственность, безусловную любовь и принятие, – начал бурно развиваться. Наверстал за это время колоссальный пробел, физиологически в том числе. Это яркий пример того, что любовь может исцелять лучше любых лекарств. Например, у него должна была быть еще одна операция, ее запланировали через год, но, когда полгода назад мы приехали на обследование, сказали, что хирургическое вмешательство не нужно.

– Осенью прошлого года вы с женой Инной стали родителями 8-летней девочке Ангелине. Процесс адаптации ее в семье отличался от того, как было с Марселем?

– Безусловно, потому что Марсель успел пожить в детском доме меньше двух лет, а Ангелина – значительно дольше. Но я не могу сказать, что ее адаптация была сложнее или наоборот – проще. Она была просто другой. Но сейчас можно с уверенностью утверждать, что процесс адаптации уже завершен.

– Есть мысли, что у вас с Инной может быть не четверо детей, а пятеро?

– Мы никогда не говорим "нет". Однако для этого нужны соответствующие обстоятельства. Сейчас мы заполнены на максимум в плане элементарных бытовых моментов – количество квадратных метров жилья, количество мест в машине и так далее.

– Как дети ладят между собой? Мия и Марк не обижаются, что еще недавно их было только двое, а теперь аж четверо?

– Характер у всех разный, потому что все индивидуальности, и мы это поддерживаем. Поэтому как все братья и сестры: здесь обнимаются, целуются, а здесь – уже дерутся. Что касается ревности, мы сейчас спросим об этом у Мии – она как раз рядом со мной. Говорит, что никогда не обижалась. Она обожает Марселя, а если у него спросить, кого он в семье больше всех любит, скажет: Мию. Между этими двумя какая-то неземная любовь просто.

Надо сказать, что у нас не было такого – привели детям ребенка и сказали: вот ваш братик или сестричка. Мы почти год готовили детей к этому – рассказывали, объясняли, отвечали на их вопросы, спрашивали сами. И перешли к конкретным действиям только тогда, когда поняли, что дети готовы к принятию.

– Вы рассказываете о днях детей с папой или мамой. А в вашем календаре запланированы свидания Тимура и Инны?

– Безусловно, но это зависит от того, что рядом записано в календаре (смеется). На самом деле такая практика была начата еще тогда, когда мы стали встречаться. И сейчас ничего не поменялось. В график вносятся дни папы с каждым из детей, такие же дни мамы, дни Тимура и Инны. Порой это бывают часы. Мы можем вместе попить кофе, пообедать где-то. Или в кино сходить, погулять – вот такие наши свидания. Кроме того, очень любим путешествовать. До большой войны буквально каждый месяц куда-то обязательно ездили хотя бы на день. Сейчас, конечно, это сложно делать, но все равно стараемся. Путешествия – это очень классное развитие. Не только для детей, но и для взрослых. Научно доказано, что в интересных поездках уровень стресса падает на 80%. Мы стараемся миксовать: если едем, например, куда-то со всеми детьми, то в следующий раз – только вдвоем. Или – с девочками, а потом – только с мальчиками, чтобы каждый из них получил свою часть родительского внимания.

– Когда между вами с женой возникают какие-то недоразумения, то кто первым идет на примирение?

– Ну, учитывая, что Инны сейчас рядом нет, скажу, что я (смеется). Из-за чего можем поссориться? Абсолютно большинство споров возникают, как правило, из-за усталости. И тот, кто устал, начинает все, что происходит вокруг, принимать в штыки. А другой, не считая первопричины, может вступить в полемику, чего в принципе в нормальном состоянии никогда бы не случилось. Такое надо предвидеть, поэтому стараюсь все делать, чтобы жена имела время для отдыха.

– В начале интервью вы сказали, что "рекорды сами себя не побьют", вероятно, имея в виду количество лет работы комментатором на Евровидении. Действующий рекорд принадлежит британскому комментатору Терри Вогану – он 30 лет вел Евровидение для своей страны.

– Да, мне еще нужны десять лет, чтобы перебить его рекорд, однако надо сказать, что рядом идут несколько телеведущих, которые тоже уже наработали много. Однако у меня есть преимущество – я очень рано начал. Поэтому мечтаю не просто побить или повторить рекорд Терри Вогана, а сделать его недосягаемым на века. Когда мне исполнится 69 лет, это будет ровно 50, как работаю на Евровидении. Думаю, это красивая цифра.

– Украина входит в десятку самых успешных по рейтингу стран по выступлениям на Евровидении. В вашем личном рейтинге какие страны?

– Ну, первое, что приходит на ум, – это, безусловно, Швеция. Далее на самом деле нет такой четкой тенденции. Вот если Украина и Швеция – это всегда ок, все остальные – немножечко меняются. Сегодня в фаворе могут быть скандинавские страны, а следующие годы – юг Европы. Как будет в этом году, увидим. Сейчас снова все ставят на Швецию. Я не могу сказать, что мне не нравится их выступление, но, с другой стороны, хочется немножечко больше разнообразия. Не так часто шведских исполнителей в победителях (смеется). Хотя если это произойдет, то будет абсолютно заслуженно. Я надеюсь, что к шведам присоединимся мы, как всегда. Сейчас нам не прогнозируют слишком высоких мест, но уверен, что будем в десятке лучших.

– Тимур, вы также ведете на "1+1 Украина" проект о сообразительности "Клуб 1%". Планируется ли второй сезон?

– Да, конечно! Первый сезон прошел осенью прошлого года успешно, поэтому мы готовим снимать и второй. Сейчас активно идет кастинг, ищем новых героев. Кто-либо может проверить свои память, внимание, смекалку, скорость и способность нестандартно взглянуть на мир вокруг. Для этого необходимо заполнить анкету на сайте 1+1.

Также читайте на OBOZ.UA интервью с актрисой Екатериной Тышкевич – о трех днях в коме, подставе предательницы Байрак и браке с известным актером.

Только проверенная информация у нас в Telegram-канале OBOZ.UA и Viber. Не ведитесь на фейки!