Селяне жалуются: членовоз премьера испортил жизнь

В Старых Петровцах гроб с покойником на похоронах, будто ворованную мебель, перекидывают через заборы, которыми премьер отгородился от людей. Сельская дорога, нынче находится в единоличном пользовании Виктора Федоровича, как персональный лифт или персональный туалет

«…водитель синих «Жигулей», приказываю принять вправо е…мать!.. не понял, долбо...б?!» — как пьяный прапорщик в казарме, надрывался громкоговоритель машины сопровождения премьер-министра Украины. Милицейский «матюгальник» разбудил дремлющих деток в школьном автобусе, что уже минут 40 стоял в километровой пробке по случаю проезда Виктора Януковича на работу.

А перепуганный мужичок на легковушке рванул вправо и едва не оказался в кювете… Со скоростью вора, удирающего от погони, в сторону Киева несся кортеж автомобилей главы правительства Украины. И так изо дня в день…

Правительственная охрана или конвой на зоне?

Правительственная резиденция в селе Старые Петровцы на Киевщине (Иванковское направление) появилась во времена правления 1-го секретаря ЦК КПУ Никиты Хрущева. На месте разрушенного в 1934 г. Межигорского монастыря Никита Сергеевич велел построить скромный по нынешним меркам двухэтажный особняк.

Постоянно здесь Хрущев не жил, а лишь приезжал, бывало, поохотиться: резиденция-то занимала 100 с лишним гектаров земли, и дичи здесь на всю Красную книгу хватило бы.

-- Организовали мы как-то охоту для Никиты Сергеевича, — вспоминает дед Егор, 24 года прослуживший в охране старопетровецкой резиденции. — Все как положено: солдат погнали в загон, столы с закусью — на поляне, котелок — на костре, все начальство — с ружьями. И тут: ба-бах! Козочка неподалеку упала, как подкошенная. «Ура! Это Никита Сергеевич попал! — закричала хрущевская челядь. — Молодец!».

А Никита (я стоял рядом) сморщился и говорит: «От, едри их раз, еще ружья не зарядил, а козу уже убил!».

Не злым словом вспоминают сельские старожилы бывшего своего соседа Владимира Ивашко. Он меньше года руководил Украинской ССР перед самым развалом Союза. Жена Владимира Антоновича за хлебом ходила в сельмаг, а свежевыдоенное молоко у селян покупала. И все же из всех хозяев правительственной дачи самые теплые воспоминания у здешнего люда оставил о себе Владимир Щербицкий. Чего там говорить, мужики запросто брали пропуск у коменданта резиденции (или, как ее называли, спецобъекта) и заготавливали на территории сено для домашнего скота. А рядом первый секретарь ЦК с голубями возился (как известно, покойный Владимир Васильевич был заядлым голубятником. — Авт.) А нынче? В прошлый приход Януковича несколько ребятишек, сиганув через забор, яблоками из правительственного сада решили поживиться. А выкуси! Охранники поймали и заставили территорию убирать: полдня шпана аллеи подметала. Между прочим, и родителям их тоже доводится казенными вениками махать: кому 5, а кому и 15 суток.

Вдоль забора резиденции змейкой тянется тропинка к людским огородам: еще с хрущевских времен селяне ходили по ней к своим наделам. Ходили, пока в Старых Петровцах не поселился Виктор Федорович. Представьте: идет мужик в навозе с мотыгой, от работы рук не чувствует. А навстречу мент (люди видели, что даже с собаками и рациями вдоль забора шастают — прямо, как конвой в зоне): «Документы?..»

Хлебороб, ясное дело, грязными руками вынимает из телогрейки паспорт, которым он в поле ворон, поди, гоняет, и… Словом, не один уже сосед Януковича, как рассказывают обитатели Старых Петровцев, по дороге в огород схлопотал 15 суток админареста. Зато теперь даже в нужник перед сном с документами ходят.

Улица разбитых турников

Неподалеку от резиденции я зашел во дворик, где под капотом ветхого «Москвича» копошился мужик. Его инструментами были молоток, кувалда, лом и «шоб ты згорила» — дела с движком, я понял, никудышные. Лет сорока, а может, и пятидесяти, он подал для рукопожатия едва ли не плечо — так как рука по локоть была в мазуте: «Володька», — представился. При таком нервном ремонте — по себе знаю — нужно либо выпить граненный, либо отвлечься на другую тему. Давай его о госдаче расспрашивать.

-- Помнится при Щербицком еще пацанами футбол гоняли рядом с партийной дачей, — отложив свои железки, Володька в который раз прикурил промасленный окурок и выпустил ноздрями серый, как из «москвичевского» глушителя, дым. — Места, ясен перец, мало было — выбегали на дорогу. Вечером Щербицкий едет домой, впереди машина милицейская, к нам, байстрюкам, подъезжает — и что ты думаешь? Притормозит, медленно проедет, а то еще и рукой из окна помашет — мы же как-никак соседи.

А этот… донецкий, знаешь, чего творит? — Володька со всей силы плюнул под ноги и как-то нехорошо посмотрел в сторону правительственной резиденции. --Футбольное поле, что возле дороги было, снес и ворота выкорчевал. Турник у обочины стоял — дети подтягивались, тоже ему помешал. А с дорогой — что они вытворили?..

Сельская дорога, ответвляющаяся от трасы Киев--Иванков до госдачи, нынче находится в единоличном пользовании Виктора Федоровича, как персональный лифт или персональный туалет. На этой улице за обычными деревянными штакетниками стоят хаты образца советской эпохи: без фонтанов, пентхаузов и заборов, будто в Лукьяновской тюрьме. Как любая сельская улица, она жила своей уличной жизнью: бредут коровы, почесывая рога об придорожные тополя, тащится груженая сеном подвода, туда-сюда машины проедут, вечером парочки пройдутся… А сегодня парочками там лишь люди в штатском ходят.

После поселения в Старых Петровцах «проффесора» все выезды с людских дворов на асфальтную дорогу перекрыли железными парапетами, вмурованными в землю. (Знаете, выкрашенные зеброй, такие бывают на мостах, чтобы автомобили не срывались.) И теперь, «как в войну», вздыхают старики на лавочках. В годы оккупации по нынешней «правительственной» дороге немец постоянно бронетехнику, танки гнал с фронта на фронт, офицерские легковушки днем и ночью носились. Поэтому селянам на своих скрипучих телегах, чтоб под гусеницы не попасть, доводилось вдоль изгородей, лошадям обдирая бока, протискиваться. И потомки их тоже едут к своим домам по пешеходной аллейке, проложенной в кювете. Еще легковая — пройдет, а самосвал — только с разрушениями. Снова в оккупации, стало быть…

-- Хоронили мы, значит, деда Кузьму, — Володька рукой с дымящей сигаретой перекрестился в районе пупа. — Медленно везут, бабки, как водится, за машиной воют... И вдруг все останавливаются — на тебе! — дорога на кладбище перекрыта железными дрючками. Раз такое дело, берем гроб и как-то перекантовываем через забор… как мебель, прости, господи… Человека в последний путь провожают, а заместо отпевания шепчут: «Тримай, тримай... дивись, бо випаде... давай перекидай». Не только жить, но и умереть людям по-человечески не дают.

Зеленый свет для «членовоза»

Оказывается, многие жители Старых Петровцев и близлежащих сел свои поездки в столицу согласовывают с рабочим графиком главы правительства Украины. Представляете: механизатор из Лютежа спрашивает у пенсионерки из Дымера: «Ты когда в Киев за сахаром поедешь?» — «Да вот по новостям дату визита премьер-министра в Брюссель уточню, тогда определюсь». И я вас не смешу. Обычно часам к восьми утра, когда Виктор Федорович с резиденции выезжает на работу в Кабмин, все дороги на Киев со стороны Дымера и Вышгорода перекрывают. По 40 (!) минут машины в пробках простаивают. Особенно худо людям приходится по средам, когда в пригородных автобусах разрешен бесплатный проезд для пенсионеров. Ух, слышал бы Янукович, какими словами его вспоминают старички в битком набитом автобусе, когда делятся друг с другом валидолом и сердечными каплями!

Когда кортеж премьера въезжает в Киев, движение транспорта перекрывается на всех перекрестках по маршруту от площади Шевченко и до улицы Грушевского. Считай, через весь правобережный Киев! Причем, гаишник поднимает жезл в небо («красный свет») не за пять минут до проезда «членовоза», а за добрых полчаса. Спросил я у одного на перекрестке улицы Автозаводская и проспекта Правды: чего так заранее в свисток дует — пробки ж за пять кварталов собираются?

-- Боюсь, — говорит, — работу потерять, — и прогнал меня с перекрестка. — А то под бронированный лимузин попадешь.

…Промчались… Нет. Пронеслись… Опять не то… Кортеж с мигалками будто пронзил пространство: еще вдалеке — «вжик» — уже вдалеке, и время: для окружающих оно замерло, упущено, опоздали, и лишь пассажир пуленепробиваемого авто опережает часы…

Когда перекресток снова ожил, мы с милиционером продолжили:

-- Был случай, — прапорщик вытер пот на лбу, — инспектор в жару сжалился над водителями: не заблаговременно блокировал движение, и какой-то балда не успел свою колымагу убрать с дороги. Колонна, тем не менее, проследовала перекресток без заминочки — проезжей части там хватало. Зато сотрудник стал цивильным… Нет уж, лучше я заранее на перекрестке порядок наведу…

-- А люди в пробках? Опаздывают, может, кто в больницу не успеет доехать?

На что прапорщик, садясь в машину, лишь улыбнулся: ну, кто в этой стране про людей думает?

Виталий ЦВИД, фото автора "Вечерние Вести"