Блог | Почему вера Путина в долгую войну может стать первым шагом к его краху
Владимир Путин на встрече с членами Совета по правам человека впервые признал, что "спецоперация", которая по его расчетам должна была продлиться всего несколько дней, может идти долго. Если вспомнить планы Путина, то в Украине уже девять месяцев должен был существовать марионеточный режим Януковича, а в целом ряде регионов востока и юга страны с благословения новой "власти" должны были пройти "референдумы" по присоединению к России. Сам он вместе с Януковичем и Лукашенко должен был уже работать над соглашением о создании союзного государства России, Украины и Беларуси.
Теперь эти путинские планы окончательно стали политической фантастикой, но президент России не хочет с этим соглашаться. Его хорошо известное упрямство, неготовность реально оценить ситуацию приводят к тому, что вместо трехдневной войны он готовится к трехлетней. Его, кажется, совершенно не заботит, какую цену заплатит сама Россия за его решение биться медным чекистским лбом о стену украинского сопротивления и западного отторжения.
Есть ли у этой "долгой войны" тактические цели? Да, есть и их тоже не скрывают. Об одной из них приходится писать после каждой российской атаки против украинской критической инфраструктуры. На встрече с членами Совета по правам человека Путин с удовлетворением признал авторство этих атак. Россия хочет добиться даже не капитуляции Украины, а исчезновения, бегства ее населения, но получается плохо. Это война с женщинами и детьми.
Если говорить о войне армий, то и тут у Путина есть своя тактическая цель – выход на административные границы регионов, аннексированных Россией. Он с удовлетворением говорит о том, что Азовское море теперь – "внутреннее море" России и требует обеспечить движение по "Крымскому коридору": сухопутному маршруту из России в оккупированный Крым через другие неподконтрольные Киеву территории. Понятно, что Путин хочет не просто полной оккупации всех этих областей. Он еще и стремится к тому, чтобы Украина и Запад признали факт аннексии. Тут мы вновь возвращаемся к цели ракетных обстрелов украинской критической инфраструктуры.
Конечно, самый важный вопрос – что будет делать Владимир Путин, если окажется, что он не может реализовать ни одну из поставленных сегодня тактических задач? Что украинцы не бегут и не сдаются, а регионы не оккупируются, а напротив – освобождаются украинской армией? Вероятно, будет искать возможности остановиться даже без каких-либо конкретных договоренностей и вновь собирать резервы для нового удара по Украине.
Однако проблема Путина в том, что он слишком долго и много лгал, да и сейчас продолжает лгать. Поэтому в его готовность к перемирию не поверят ни в Киеве, ни на Западе. Для настоящего перемирия Путин должен будет предоставить ощутимые гарантии ненападения. Гарантии, которые он не захочет предоставлять именно потому, что захочет напасть вновь.
Да и потом видно, что он все еще верит в свою "долгую войну", в экономическую и социальную усталость Украины, в смену западных лидеров, в то, что он "пересидит" и переиграет всех врагов. И поэтому он не сможет ни победить, ни остановиться: он увяз в вере в долговременный успех и вряд ли заметит, что эта почти религиозная вера может стать первым шагом к его собственному краху.
