УкраїнськаУКР
EnglishENG
PolskiPOL
русскийРУС

Александр Пономарев: «Оранжевую революцию в украинском шоу-бизнесе я осуществил бы за месяц»

Александр Пономарев: «Оранжевую революцию в украинском шоу-бизнесе я осуществил бы за месяц»

Александр Пономарев споет о главном. Образцово-классический репертуар — тоже от главных (Чайковский, Лысенко, Гендель). После будут танцы. И вальсирующие ожидаются самые главные — Ющенко, Чумаченко (возможно, Тимошенко, Литвин, Янукович). Он ждет их 20 ноября на первом Благотворительном балу во дворце «Украина», средства от которого будут направлены на приобретение медоборудования для новорожденных. Накануне бала певец в эксклюзивном интервью «ЗН» рассказал о проекте, а также поделился своими соображениями о проблемах отечественного шоу-бизнеса.

До и после бала

Благотворительные вечера, в общем, не такая уж и премьера для нашей страны. Однако благотворительный бал — нечто новое... Разумеется, можно задаться целью и иронизировать — а как же могут выглядеть в этом не очень привычном для себя формате представители наших высших властных и финансовых эшелонов… Ведь традиций-то нет. Как нет, впрочем, и аристократических сословий, привыкших блистать на мероприятиях подобного уровня. С другой стороны, отсутствие и сословий, и традиций предполагает и появление чего-нибудь нового… Глядишь, и здесь некие традиции приживутся? Между нашими политиками и бизнесменами, между высокопоставленными чиновниками и просто очень состоятельными людьми, конечно же, бессмысленно искать знак аристократического равенства… Но и не это важно в данном случае. Важен хотя бы тот факт, что, внеся определенные деньги за право блеснуть туалетом на балу или просто пообщаться-отметиться в высшем обществе, эти наши очень небедные соотечественники внесут суммы, которые впоследствии спасут... детские жизни. Также важно, что речь идет не о кулуарно-бизнесовых вливаниях в поддержку деятельности первой леди, как это было принято, например, в предыдущую эпоху. Ноу-хау данной акции в ее прозрачности. Предлагается открытая схема. И как раз ни первая леди, ни ее муж, благо, уже ни перед кем не обязаны «отрабатывать» эти взносы… Кстати, сама Катерина Чумаченко на себе испытала все тревоги и переживания матери, когда рожала свою среднюю дочь в Украине и по вине врачей под угрозу была поставлена жизнь ее ребенка... И тогда уже именно от наличия специального медоборудования зависело спасение едва появившейся на свет Кристины. Посему широко разрекламированный совместный бал Катерины Михайловны и Александра… видится не только светским мероприятием, но и неким движением души.

— Саша, в связи с балом заметна резкая смена вашей репертуарной «просодии»: это желание отличиться на фоне всеобщего поп-оглупления классическим репертуаром или это разовая акция в благотворительных целях?

— Идея академического концерта возникла не сегодня и не сейчас. И уж ни в коем случае не под какой-то специальный проект… Основа программы была готова, еще когда я отмечал свое 30-летие. Сегодня в репертуаре появились новые произведения и возник проект, который поможет презентовать эту музыку и при этом, что важно, кому-то реально помочь.

— Парадокс: однако исполнение эстрадным певцом классической арии в чем-то даже освежает смысловую ткань в общем известных шедевров. Вроде даже по-новому в старые тексты вслушиваешься, а между ними воздух возникает, а не традиционная «полировка», будто мастикой надраили оперный пол.

— Во-первых, я думаю о музыке, а не о том, как бы мне перекричать оркестр, что иногда случается с некоторыми оперными исполнителями. При этом пытаюсь никаких канонов не нарушать. Может, единственное мое «посягательство» на Чайковского — это переакцентовка известной фразы «Ах Ольга, я тебя любил…» У Петра Ильича здесь форте. Я же делаю пианиссимо… По-моему, так интимней, лиричней. Он же к женщине обращается. Не на повышенных же тонах с ней говорить? Если бы Чайковский был жив, я очень хотел бы с ним пообщаться... И убедил бы его, что эту фразу лучше спеть чуть потише.

— Такая «оперная история» не вольется впоследствии в массовый процесс «Басков и другие», когда певец, используя классический репертуар, накручивает вокруг него исключительно эстрадные виньетки, чтобы, видите ли, массам понятней было?

— Не собираюсь перенимать эту манеру! И не хочу совмещать эстрадные аранжировки с академической музыкой! Но если и происходит некое изменение штриха, нюанса или музыкальной фразы, то это скорее движение моих ощущений, а не попытка ублажить чей-то слух. Во всем остальном — академичность, классичность. И не собираюсь идти на поводу у слушателей, которые ждут от программы развлекательного наполнения. Ведь эту музыку нужно слушать. Потому что это музыка. Не собираюсь также в одном концерте совмещать репертуар по принципу микса: тут немножко оперы, а здесь эстрадный хит... Если совмещать разные жанры — то только в разных отделениях.

— А критики консерваторских старожилов, прописанных в филармонических креслах, не боитесь?

— Я ни на что в этом случае не претендую. Но считаю себя академическим певцом с высшим образованием. Поэтому смело могу их назвать своими коллегами. И ведь одна из целей будущего бала, помимо сбора средств в помощь больным детям, это как раз популяризация классической музыки. Поскольку она, как известно, давно «в занепаді». Когда слышу или вижу по ТВ бесконечные «трио теноров» с дежурным репертуаром из «Травиаты», то удивляюсь, сколько можно амортизировать одно и то же... Или еще: те же теноры поют на всех концертах подряд либо «Чорнії брови» либо «Ніч яка місячна»… Я выбирал в программу основные вещи, которые осваивал в консерватории. И именно с этим репертуаром меня часто приглашали на концерты во Львов, Донецк, Каменец-Подольский… Так что для меня данная ниша — совсем не дебют.

— Но может произойти и раздвоение аудитории: для одних вы так и останетесь певцом «З ранку до ночі», а для других станете «Пономаревым в опере»?

— Будет прикольно... Но если пытаться угождать вкусам аудитории, то тебе же самому это со временем надоест. Пусть эти слушатели узнают, что в репертуаре певца, который им симпатичен, скажем так, есть разная музыка. В моей нынешней программе будут арии из «Любовного напитка», «Севильского цирюльника», «Евгения Онегина». Будет ария Петра из «Наталки-Полтавки». Еще романсы Глинки. Будет хор «Думка».

К мысли о таком концерте меня подтолкнул Виталий Алексеевич Гайдук, с которым мы давно дружим. У него невероятная коллекция уникальных аудиозаписей. Однажды Виталий Алексеевич предложил: «Давай сделаем именно такой концерт…» Еще раньше у меня была идея подготовить выступление по принципу бала. Нечто в духе, витающем на мероприятиях, проводимых королевой Британии и многими другими коронованными особами. Там, как известно, собирается элита. Туда могут прийти люди в дорогих нарядах, пообщаться, потанцевать… К тому же такие мероприятия давно не воспринимаются как «ярмарки тщеславия» — там действительно собирается высший свет. Это еще и встречи людей, которые находят время и возможности, чтобы помочь ближним...

— Де-юре коронованных особ у нас вроде бы пока нет, но президент с супругой — есть.

— Виктор Андреевич эту идею поддержал. Собственно вечер будет состоять из двух блоков. Первая часть — мой концерт. Вторая часть — бал на шестом этаже дворца «Украина»…

— Есть уже примеры некоторых местных «балов», когда столы ломятся для фуршетников, словно это пьянка-гулянка, а не то, на что приглашали… Много ли у нас политиков и бизнесменов, которые могут достойно проявить себя на балу, например, вальсируя?.. Если эти публичные таланты чаще видны в парламентской рукопашной, а не в хореографии. Да и в преломлении на наши реалии верно замечание одного мудреца: «Музыка объединяет всех… кроме соседей».

— Не тайна, что большинство наших политиков и бизнесменов — из регионов. Но научились же они быть публичными людьми, как вы говорите. Научатся и вальсировать! Возможно, прочитав именно это интервью, они найдут учителя и возьмут себе пару уроков, а затем, освоившись, появятся на балу уже во всем блеске.

— Каковы, собственно, финансовые слагаемые этого бала, учитывая, что он и самый первый, и благотворительный?

— Есть минимальный взнос — он составляет эквивалент 1,5 тыс. у.е. Человек, внесший такую сумму на благотворительность, попадает и на первую, и на вторую часть бала. Но есть билеты только на первый эпизод вечера — они от 50 до 500 грн. Но, повторюсь, наша цель — сугубо благотворительная: собрать средства и помочь детям. И здесь никак не предполагается «деление по политическим лагерям». На бал будут приглашены люди, имеющие отношение не только к Виктору Андреевичу или к «Нашей Украине»... Будут представители самых разных политических и бизнесовых команд. Я уверен, что для них — это повод и возможность пообщаться. Может, даже помириться. Даже если только двое — и то хорошо…

— Главное, чтобы как раз именно двое и помирились… Понимаю, что на таком балу «закалькулированы» факторы престижности и эксклюзивности. Хотя для многих наших богатых людей те же полторы тысячи у.е. — лишь скромный тихий вечер в одном из ресторанов…

— Однажды я оказался на приеме у королевы Британии (когда Виктору Андреевичу вручали награду) и видел, что на подобных светских мероприятиях важна как раз сдержанность, даже чопорность…

— У британцев колоссальные светские традиции. У них несколько иная культура отношений. Причем и на подобных мероприятиях, и даже вне оных.

— Хочу, чтобы подобная манера появилась и у нас.

— Откуда сразу-то? С терриконов или с Говерлы?

— Ничего… Если люди придут в первый раз, то по крайней мере поймут, как порою важно, чтобы на тебе элегантно смотрелись смокинг или бальное платье… Светское общение, танцы — для многих наших бизнесменов и политиков, безусловно, это некая новая форма времяпрепровождения. Ну и пусть они поймут, что это сегодня нужно. Пора уже интегрироваться в иной, высший стиль культурного досуга. На балу этом, кстати, предполагается также церемониймейстер, будут хозяин и хозяйка бала…

— Кто хозяева — Виктор Андреевич и Катерина Михайловна?

— Пока я оставляю этот вопрос без ответа. Он сейчас обсуждается.

— «После бала», как в том классическом рассказе, вас ведь обязательно кто-нибудь да назовет «президентским соловьем»: дистанция со властной ветвью как-то уж совсем минимизировалась.

— В такой аргументации я не вижу ничего унизительного. Потому что Виктор Андреевич — мой друг. Знакомы мы давно. И еще могу сказать, что, в отличие от некоторых других исполнителей, я не заработал на прошлых выборах ни копейки. Но не горжусь этим и не кичусь. И никого в общем-то не осуждаю, так как для многих любые выборы — это уже как бы свой бизнес, а дружеские отношения должны быть и оставаться после любой кампании. Для меня же дружба — понятие определяющее и многое объясняющее. Когда я только пришел к Виктору Андреевичу с идеей бала — это было принято сразу.

— Еще один «послебальный» нюанс: деньги собраны, но куда они пойдут?

— Схемы будут прозрачны. Есть список людей, которые приглашены. Есть данные, сколько средств внесли… Я буду заниматься отчетностью лично. Надо будет, в присутствии журналистов расскажу, куда и на что ушли деньги. К тому же подписан договор с Катериной Михайловной, где четко оговорены все моменты относительно приобретения медпрепаратов для реанимации новорожденных. Так как эта акция проводится еще и в рамках их проекта «Від лікарні до лікарні». Наверное, не все себе представляют, сколько детей у нас не удается спасти из-за отсутствия современных медпрепаратов и аппаратуры… И эта акция в первую очередь для детей и ради детей.

…Я бы очень расстроился, если бы ее восприняли просто как «встречу в верхах». Сам бы я, конечно, не собрал таких средств, даже если бы занимался только бизнесом. А здесь форма цивилизованная. Не хочу приводить много примеров, но за обед с тем же Биллом Гейтсом некоторые люди могут платить по два миллиона долларов! А здесь — общение с первыми лицами страны... И объединяющая идея в попытке спасти здоровье и жизнь. Говорю об этом без всякого пафоса. Поверьте... Конечно же, волнуюсь перед балом. Очень хочется, чтоб все получилось, тем более что интерес есть. Важно, чтобы первый блин не был комом. Чтобы наша несколько нервная политическая обстановка никак не отразилась на начинании.

— Будет ли проводиться тендер между фирмами, предлагающими свое медоборудование?

— Тендер будет проводиться обязательно. Причем, в сторону удешевления стоимости оборудования, с учетом сохранения отличного качества этой аппаратуры. Все это, как известно, импортная техника. Потому что отечественная не отвечает многим требованиям. А это же реанимация, детские жизни — и недоработок здесь быть не должно.

— Каков механизм определения тех или иных больниц, в которые в итоге, после бала, попадет это оборудование?

— Четко определено, что это будет 25 областных больниц. Причем, важно сделать их некими региональными медицинскими центрами, чтобы равноценная медицинская помощь была всем нуждающимся. И не только в столице, куда многие просто не могут добраться. Обеспечение будет в зависимости от нужд и потребностей той или иной клиники. Над этим вопросом работает специальный координационный совет, который создала врач Вера Павлюк.

«Форматы и лазейки вокруг закона губят наш шоу-биз»

Теперь маршрут в ином направлении… Мало исхоженные мною тропы волшебной страны отечественного шоу-бизнеса, местами, в дивных снах могут привести к загадочному строению на курьих ногах (к лесу передом) с надписью на ветхих дверях: «В когтях у сказки». Там, внутри, действительно все волшебно и сказочно. Только без фолькподготовки лучше не соваться. Поскольку, на образный взгляд, шоу-биз наш напоминает былинного Змея Горыныча, правда, не всегда с тремя головами, которые в любой миг обожгут огнедышаще… Одна голова — эстрадно-ветхозаветная, представителей которой на М1 никто не зовет. Вторая — резвая, юркая, коммерчески-активная, чья гортань из всех динамиков доносит: «Хто ти є, ти випила мою кров…» Голова третья, слегка конвертируемая, все время на восток смотрит: «Отпусти меня-а-а…» Относительно четвертой (головы)... если продвинутые музкритики изучат узоры ее извилин, тут же и ужаснутся: «Чистый трэш! И почему «крапива»-бузина вместе с киевским дядьком столько лет мозги компостирует?».

...А вот и добрый молодец из фольклора, «з ранку до ночі» ассоциировавшийся у слушателя то с национальным романтиком (самый первый период), то с чинным семьянином (предпоследний период), то с певцом бури и натиска («Згинуть наші вороженьки»). Теперь же, по сказочным законам, неистовая внутренняя сила толкает его в чан с молоком, чтоб, вынырнув, освежившись, предстать другим… На сей раз — сугубо классическим, академическим. Он предложил оценить в подвале своей студии арию Ленского из «Евгения Онегина» — послушал. Оценил. Это талантливо.

— Легко ли будет впоследствии переформатировать себя с высокого классического штиля на традиционный, эстрадный? Есть ли у вас сегодня авторы, произведения которых не стыдно исполнять не только на светских балах, но и на волнах FMов?

— У меня как-то хватает и своих композиций. Недавно записал одну песню с Ани Лорак. Надеюсь, она найдет своего слушателя. Хотя с удовольствием рассматриваю все, что предлагают. Что такое хит? Это вдохновение. А вдохновение создать хорошую песню может снизойти как на человека с именем, который живет в Киеве, так и на автора, который обитает в провинции. Поэтому я слушаю все, что присылают. Как-то девушка направила мне в письме стихи «Чому так гірко плакала вона» — и появилась, по-моему, хорошая песня.

— Насколько важны для вас нынешние границы «форматов», которыми обставили исполнителей на радио и на ТВ словно красными флажками, и по этой причине многим вроде бы даже заказан путь в эфир?

— Ты объяснишь мне, что вообще такое «формат»? Думаю, этого не объяснит никто. Потому что, если я сейчас затею исследование и начну на любой радиостанции вычленять, что в ее «формате», а что помимо, то найду «неформатного» материала процентов на сорок… Это произведения либо случайные, либо те, за которые заплатили деньги, и они активно ротируются…

— Вы-то платите деньги за свои эфиры на радио?

— Не плачу. Может, потому меня там и меньше, чем других.

Но заметно и слышно, что даже по сравнению с концом 90-х собственно отечественной музыки стало меньше на наших радиостанциях. И «Люкс FM» когда-то очень популярен. И многое другое. Сейчас — в основном «Русское радио». Вроде уже и президента избрали самого украинского. И бесконечные законы принимаются… А песни на бис те же.

— Существует закон о присутствии 50% национального продукта в отечественном эфире. Но закон как дышло…

— Да, «национальный продукт» они могут радостно крутить исключительно глубокой ночью. А потом так же радостно рапортовать: но мы же соблюдаем законодательство и определенные пропорции! Но до тех пор пока не определятся с такими понятиями, как «рейтинговое время», собственно «национальный продукт», а не «англоязычный» или «русскоязычный», до тех пор подобное и будет твориться. Как только законодательно и исполнительно решится эта проблема, сразу и начнут эти же музыкальные структуры сами ходить и просить музыкальный материал у отечественных исполнителей. Жизнь заставит. А так получается, что многим сегодня просто экономически невыгодно петь на украинском языке. Причем даже известным исполнителям. Например, Ирина Билык раньше позиционировалась исключительно как представитель украиноязычного шоу-бизнеса. Теперь поет по-русски. Хотя некоторые русскоязычные песни у нее удачны. Проблема украинской музыки в украинских же эфирах не надуманная. Меня, кстати, удивила группа «Грин Грей», поднявшая бучу, пугая народ тем, что может исчезнуть русскоязычная поп-музыка… Зачем такое говорить? Давайте просто включим любую радиостанцию в этой стране и определим простое арифметическое соотношение украиноязычной и русскоязычной музыки. На русскую, уверен, придется более 70%. А украинская, если и наберет процентов 10, так и то будет хорошо. Зачем же искусственно подогревать эти страсти? Ведь проблема-то имеет обратное звучание. Есть цивилизованные законы, которые в каждой стране призваны защищать свой рынок. У нас, наверное, какие-то законы защищают рынок — то ли продовольственных, то ли промышленных товаров. Но этой защиты нет на уровне культуры. А нужно-то всего ничего…

— Что же, интересно, нужно?

— Нужна только хорошая работа юристов. Если бы мне дали такую возможность, я бы за месяц решил эту проблему, может, даже произвел какую-то шоу-революцию, перепрофилировав все в адекватное соответствие к законодательству.

— «Революцию», как я понимаю, опять помаранчевую?

— Но есть же структуры, которые должны контролировать тех, кто нарушает определенные законы на территории медиа! У нас эти структуры есть?

— Нацсовет есть... Его еще никто не отменял. Но что получится: представитель Нацсовета наподобие судебного исполнителя должен прийти на радио и силой заставить менеджера поставить песню Марички Бурмаки?

— Но кто-то же контролирует и регламентирует, например, то, что спиртное или сигареты рекламируют на ТВ после 23.00? (Хотя и там находят лазейки.) Значит, и в шоу-бизнесе можно что-то сделать. А начнут контролировать — тогда начнут и конкурировать. И появится гораздо большее количество хороших отечественных исполнителей и качественной украинской музыки. Такой продукт будет востребован эфиром. И сейчас, уверен, немало хорошего материала. Но он как бы «на полке», для него нет выхода, нет медийного запроса — так и происходит самоконсервирование. Песни не нужны, артисты не нужны, в ротациях одно и то же. Многие просто могут разочароваться… Некоторые уже разочаровались. И разговоры о конкурентоспособности вообще потеряют смысл. И по-прежнему в эфирах будет Киркоров…

— Киркоров как раз уже и не сильно конкурентоспособен. Но с другой стороны, есть еще одна сторона «медали»… Тот же Вакарчук, тот же Скрипка — почти национальные символы (не говорю ни о Ротару, ни о «ВИА Гре», ни о Сердючке — это другое) — в русских эфирах и тамошних ротациях давно замечены, хоть и не так активно… Это парадокс? Или технологии?

— Это никакой не парадокс. Для этого нужно было просто поехать в Москву… Тема раскрутки Вакарчука, как и Скрипки, проходила именно через Белокаменную. Они были определенное время на нашем рынке, прежде чем поехали в Москву. А оттуда уже свои импульсы… Я не считаю эту схему для себя приемлемой. Точнее, считаю приемлемой ее с точки зрения бизнеса, но не с точки зрения творчества.

— Похоже, что родная эстрада вскоре может понести еще одну потерю, так как сугубо национальная певица Т.Повалий фактически ангажирована Москвой… Вы, кстати, как относитесь к этому новому витку в карьере своей коллеги и подруги?

— У каждого есть свой выбор. К тому же, у каждого есть семья, дети, которых нужно кормить. Поэтому таких артистов нужно просто ставить в определенные законодательные рамки: не в том смысле, чтобы заставлять их петь на украинском языке — они и сами прекрасно споют. А подвести к тому, что им было бы выгодно исполнять репертуар именно на украинском и именно в Украине. Конечно, в России или в Англии каждый волен выбирать, как ему петь, поскольку есть момент выгоды, целесообразности… К тому же, это популярная музыка, востребованная.

— Вас никогда не смущало собственное участие именно в российско-попсовых телепередачах наподобие местных «Песен года», где слово «музыка» обязательно нужно взять в кавычки?

— Во многом это не моя музыка. Но кому-то это нужно. У меня своя судьба. Но, впрочем, и наполнение этих программ бывает разным — что-то лучше, что-то хуже…

— Пользуясь дружескими отношениями с президентом, должно быть, обозначались и перед ним проблемы отечественного шоу-биза, о которых говорим сейчас?

— Не кичусь этой дружбой. И не пытаюсь маневрировать этим в зависимости от проблем или же политических реалий, потому что мы друзьями были и, уверен, друзьями останемся. Я помогал ему, чем мог, и буду помогать в дальнейшем, но таким же образом, если встречаемся, конечно, смогу сказать о чем-то… В том числе и о проблемах, ошибках…

— Часто ли говорите?

— Если чувствую уместность ситуации— скажу.

— Прислушивается, реагирует?

— Мне сложно сказать… Я просто высказываю свое мнение по тому или иному поводу. И потом я же говорю с президентом. Я не имею права влиять. Но сказать могу… Во всяком случае, очень приятно, что в данном случае, в вопросе благотворительного бала, он поддержал нас.

— Известные метаморфозы частной жизни отразятся на вашем присутствии уже не в радио, а в телеэфирах, в частности, не исчезнете ли вдруг с Первого национального по понятным причинам?

— У нас нормальные, даже прекрасные отношения с Аленой Мозговой. Мы дружим, общаемся. У нас много деловых контактов. На работе это не отразится никак. В личной жизни конечно… Это другая история… Хотя у меня не могло быть даже и в мыслях того, что… Болезненно это было. Во всяком случае, для меня.

— Получается, вы больше потеряли после того, как рухнул тандем певец-супруг — жена-продюсер?

— Это не вопрос данного момента. Но, наверное, на сегодня я все-таки больше потерял. Нынче только бесполезных трепыханий, может быть, меньше стало…

— И в чем вы сегодня находите опору?

— В работе, в детях, в музыке. В оборудовании новой квартиры — занимаюсь ее дизайном.

— Возможна ли после бала идея сугубо украинского музыкального вечера — сегодня мало кем востребован целый пласт недопетых романсов, народных песен, камерной музыки? Никто этим не занимается, а украинская песенная лирика даже 60—70-х кажется растаявшей Атлантидой.

— Чем больше будет таких концертов, акций, тем, конечно же, лучше для всех. У меня в планах есть идея духовного концерта — хочу выступить в соборе. Целый вечер духовной музыки. Возможно, тоже с благотворительной целью. Работы — непочатый край. Дай Бог, чтоб только наши академические артисты не уходили в сторону Баскова — хотя то, что модно, всегда соблазнительно. Но, повторяю, если нужно, здесь всегда есть те самые 50% национального музыкального материала. Просто в эту сторону никто не хочет смотреть. Мне кажется, что некий спад популярной украинской музыки случился после того, как гривня рухнула…

— «Песня о гривне» — возможный хит?

— Связка действительно была... В момент, как национальная валюта обвалилась, так и украинская музыка ушла в «занепад». Это многие на себе почувствовали. Даже исполнители «первого эшелона», скажем так. Если в 1997-м у украинского артиста могло быть 30 концертов, нынче — хотя бы десять…

— Плюс корпоратив…

— Мало поможет. Как сегодня исполнителю тратить 50 тыс. у.е. на клип, если концертов меньше, а еще ротации, команда? В общем, наша шоу-экономика во многом убыточна.

— Но почему-то по сравнению с 1997-м в несколько раз стало больше телеканалов и FMов.

— Количество не отменяет их взаимосвязь с российским заказчиком.

— На страницах «ЗН» недавно поднималась тема нашей подготовки к «Евровидению» в Греции. У вас опыт первопроходца. На сколько целесообразна нынешняя а-ля ирландская система отбора участника и песни по региональному принципу? Или, может, нужно идти путем целесообразной раскрутки одного, но заведомо просчитанного проекта, который вдруг да выстрелил бы?..

— Я и раньше говорил, что прицел должен быть именно на конкретный проект, на определенного исполнителя. Хотя были разные мнения. Летели даже критические стрелы. Объяви народное голосование, то вполне возможно, могут победить Поплавский или Сердючка, если окажутся в числе претендентов. А нужно думать об уровне, который представит страна. Тем более после победы Русланы. Из ирландской схемы «Ти — зірка», по-моему, ничего хорошего не выйдет. У нас не так много профессиональных исполнителей, просто талантливых артистов, а финансовые возможности есть не у каждого.

— Так, может, вам второй раз поехать?

— Нет. Мои цели выполнены. Я сделал то, что сделал. Украина была на «Евровидении». «Евровидение» впоследствии оказалось в Киеве. А дополнительных амбиций по поводу этого конкурса у меня нет.

— Но сейчас-то, оглядываясь назад, наверняка поменяли бы ту злосчастную песню Цвика Пика, которая первого места, увы, так и не принесла?

— Может, и поменял бы. Но сейчас-то легко говорить… А тогда говорили только мне… Говорили, что нужен еврохит, евростандарт. По всей Европе искали фонограмму… Наивно полагать, что мне тогда хотелось платить ну очень немаленькие деньги за песню…

— … которую подсуетил тот же Киркоров?

— Он просто познакомил с израильским автором, который прежде написал известный шлягер для Даны Интернешнл. Но мало кто знает, что я переделал практически половину той песни — и по мелодике, и по гармонии. Но что сейчас рассуждать о том, что было да сплыло? Сегодня актуальней другие темы и несколько иная музыка.

Олег Вергелис, «Зеркало Недели»