Отец – главная любовь Гурченко

Почти в каждом интервью легенда советского кино упоминала о своем отце, ее мемуары оказались одой человеку, который создал ее как личность и как актрису. Но одой, вопреки жанру, не слащавой, а очень правдивой, Марк Гаврилович Гурченко изображен со всеми недостатками, от неграмотной речи (смесь говора белорусского пограничья с харьковским) до безобразных сцен, к которым приводила вспыльчивость отца. Для него Люся, богинька и клюкувка, стала звездой на 20 лет раньше, чем для всего Советского Союза.

«Моя дочурочка ще погремить. Тада увидишь! Успомнишь, что гаварив Марк. Дай мне господь бог дожить до етага! Тока штоб фамилию не изменила, штоб усе знали: ето дочурка Марка Гавриловича Гурченко...» Это был заводила и весельчак, душа компании, баянист, который к ужасу жены регулярно тратил весь семейный бюджет, оставаясь без копейки, на то, чтобы «як люди» принять гостей. Обязательной программой был концерт дочурки. «В конце песни, какой бы она ни была, надо дать «кусок» чечетки. Я хлопала себя почти одновременно по груди, коленям и, выбросив ногу вперед, а руки в стороны, громко выкрикивала: «Х-х-ха!!». «Эх, Андрюша, нам ли быть в печали, / Возьми гармонь, играй на все / Так играй, чтоб горы / Чтоб зашумели зеленые сады!».

Папа на баяне – «тари-дари, дари-дам!». И я свое – «х-х-ха!». После этого гость обязательно смеялся. Больше всех радовался и подыгрывал мне папа: «Не, актрисую будить, точно. Ето як закон! Усе песни на лету береть, як зверь. Ну, вокурат актриса!». На всех праздниках в садике я пела, на Новый год была Снегурочкой».

Подробнее читайте в статье Пять минут уж пролетело ...