Литературный конкурс. Почему совы летают ночью

Горячие лучи солнца окунули лес в полуденную дрему. Притихли не только птицы и звери, но даже ветер не шевелил ни один листик на сонных деревьях и воздух, густой и прозрачный, тоже, как будто, спал. Спала сама тишина, удобно устроившись на залитой солнцем поляне, ветвях деревьев, водной глади лесного озера. Казалось, ничто не могло потревожить устоявшийся покой.

Неожиданно тишина дрогнула. Что-то мягко и бесшумно пронеслось над поляной и, сделав несколько кругов, присело на разлогую ветку старого дерева.

- Ух, красота! Тишина! Давно я не вылетала днем прогуляться. Ух! Ух! Здорово! Пока нет всех этих сварливых родственниц, полюбуюсь дневным лесом! Ух! Ух!

Сова, а это, если вы еще не догадались, была именно сова, стала неспешно поворачивать голову то в одну, то в другую сторону, рассматривая зелень листьев, синеву неба, отдаленный блеск водной глади лесного озера. Это доставляло ей преогромное удовольствие, ведь то, что совы днем не видят – неправда. Огромные круглые глаза совы днем видели ничуть не хуже, чем ночью. Звали сову Даша. При знакомстве она именовала себя Дарьей, но все птицы в лесу звали ее, почему-то, Страх-Ух. Дашу это очень огорчало, ведь на самом деле она была очень симпатичной. К тому же, это была добрейшей души сова. Почему все пернатые не любили ни ее, ни всех остальных ее родственниц, не было понятно никому, даже самим пернатым. Стоило какой-либо сове вылететь днем из своего домика прогуляться, как тут же все остальное птичье племя устраивало такой крик-гам, что несчастной тут же приходилось убираться куда подальше. Зато ночью, когда все птицы спали в своих гнездах, сова смело выходила из своего дупла и летела, нет, не летела, а просто «плыла» по воздуху, бесшумно взмахивая крыльями в необыкновенно мягких перьях.

- Ух! Ух! – Восторгалась Даша.

- Ах! Ох! – Послышался откуда-то из зелени ветвей голос сороки Вертихвостки. – Сова, Страх-Ух!

- Ну вот, опять началось, - разочарованно произнесла Даша, – снова крик поднимут, весь лес переполошат.

И она передвинулась поближе к стволу дерева. Цвет ее перьев был схож с цветом коры, и так иногда ей удавалось замаскироваться.

Опасения Даши не были пустыми. Уже через мгновение птичий гам в лесу стоял просто невыносимый. Многие птицы с криком носились над поляной, создавая невероятную суету. Наша сова сидела, прижавшись к дереву, и ждала, когда все это закончится. Шум, и вправду, стал стихать. Большая часть галдевших птиц даже не знали, отчего они галдят, просто галдели вместе со всеми. Покружившись над поляной и ничего тревожного не заприметив, они подумали, что Вертихвостка опять понапрасну подняла переполох и отправлялись на свои насиженные места ждать вечернюю прохладу. Никак не могли успокоиться только Вертихвостка, которая и подняла переполох, ворона  Карлина и сойка Зойка. Они вместе опустились на землю, устроились в тени дерева, на котором спряталась Дарья.

- Нет, я ее видела, видела, видела! Скре-ке-ке! Это была она, она, она! Скре-ке-ке!  Это точно, точно, точно! – Тараторила сорока. – Сова днем, днем, днем!

- Да! Да! – Подтвердила Карлина. – Эта Страх-Ух такая некрасивая, вовсе не похожа на птицу. Пусть ночью летает, раз она не такая как мы. У нее совсем не птичий клюв, вовсе не птичьи глаза. А уши! Вы видели когда ни будь птицу с ушами? А у сов есть уши! И у Страх-Ух они тоже есть!

- Да она вовсе и не птица, а только птицей притворяется. – Вставила Зойка. – Ведь даже перья не такие как наши. Они очень мягкие. Поэтому и летает неслышно. Просто привидение, а не птица.

- Да, да, да, - опять обозвалась Вертихвостка, – точно, привидение. Вечно сядет на ветке, скре-ке-ке, сучком сухим прикинется, и не разглядишь вовсе. Вот, может быть, и сейчас сидит, где ни будь поблизости и прикидывается сучком сухим, скре-ке-ке, сухим сучком, сучком, сучком! И уши навострила! Уши то у нее, уши – все слышат, малейший шорох.

- Да, да, кар! – Подхватила ворона. – И с места не тронется, ничем себя не выдаст, пока не заметит, что ее увидали. Все они, совы, такие.

- А я однажды слышала, как ученая пчела рассказывала, - старалась сделать умный вид сойка, - что сова когда-то была человеком. Но за страшное преступление, его превратили в такую странную птицу. И ей стыдно всем приличным птицам днем на глаза показаться. Вот ночью и летает.

- Пчела рассказывала очень древнюю легенду чужих далеких стран, - не смолчала Даша, которой все великолепно было слышно. Но сейчас же она опомнилась и опять замерла, еще плотнее прижавшись к стволу.

Но сплетницы настолько были увлечены своими разговорами, что даже не услышали сову.

- Нет, нет. Пчела Жу говорила, что совы охраняют подземные клады, чтобы ночью их не откопали, не похитили.– Умничала ворона. – Ведь вы знаете, под землей полно всяких кладов! Кар! Ну, просто на каждом шагу всякие клады! И каждый ночью их хочет похитить. Вот сов и приставили их охранять! По этому они ночью и летают. И ухают так страшно, чтоб похитителей пугать.

- Это тоже древняя легенда, но только наших краев! – Опять сорвалось с языка совы. – Ну, зачем, зачем слушать рассказы умной пчелы, чтобы потом всякие глупости говорить?!

Даша была очень любознательной и часто посещала лекции ученой Жу. Она всегда тихонько сидела на ближайшем к пчеле дереве, как всегда стараясь оставаться незамеченной, очень внимательно слушала и все запоминала. И если бы дневные жители леса с ней поговорили, они бы признали в ней очень умную и приятную в общении птицу.

- Нет, нет, нет, скре-ке-ке! – Снова никто и не услышал голоса Дарьи. – Все значительно проще. Уверяю вас! Скре-ке-ке! Страх-ух просто боится ворона. Нашего старого мудрого ворона кΆр-рона. Впрочем, как и все ее родственницы. Дело в том, что давным-давно совы летали только днем, как все птицы, и были они тогда красильщиками! Красили, значит! Птиц красили! Очень красивыми птицы получались, яркими! Вот хоть на меня посмотрите. Скре-ке-ке! Какая я нарядная! Лучше всех получилась. Вот к одной сове, точно знаю, что это была родственница Страх-Ух, пришел ворон. Это был прадедушка нашего кΆр-рона. И был он очень гордый. Он хотел быть не таким, как все. Краше всех! И попросил покрасить его в самый необыкновенный цвет, самый небывалый. Не знаю, как долго думала сова, в какой цвет его покрасить, но посадила она ворона в горшок с черной краской.  Вот и получилось то, что и видим мы сегодня, глядя на нашего ворона. А тот, который прадедушка, сильно рассердился, когда увидал как его покрасила глупая сова, раскричался–раскаркался, и торжественно пообещал ей отомстить. Вот с тех пор совы и летают ночью, когда все вороны спят, боятся их гнева. Скре-ке-ке! А вороны так до сих пор и не перекрасились!

- Пу-гу! Ух! Ух! – Не удержалась сова от возмущения. В этот раз она даже не думала прятаться. – Да уж эту сказку я еще с детства помню! Мне рассказывала ее тетка моя, которая к нам в гости из Японии однажды наведалась. В Японии каждый ребенок, и не только совенок, знает, что это лишь сказка! А ночью мы летаем, потому что добыча наша по ночам бегает, а днем прячется. Охотимся мы ночью! И мягкие бархатистые перья нам нужны для бесшумного полета, чтобы добычу не пугать, да вам спать не мешать!

Ей хотелось еще сказать о пустоголовости некоторых птиц, которых в ночное время не встретишь, но она была очень умная и воспитанная сова, поэтому об этом она умолчала. Сойка, сорока и ворона настолько оторопели от неожиданного вторжения в их разговор совы, что молча сидели на месте, будучи не в состоянии открыть клюв. Даша очень быстро, и все так же бесшумно, поднялась с ветвей и полетела искать себе место в лесу поспокойней. Она решила, что никто не сможет испортить сегодня ее прекрасное настроение.