УкраїнськаУКР
EnglishENG
PolskiPOL
русскийРУС

Юрий Шевчук: "Киркоров — несчастный, убогий человек, но зуб ему я не выбивал."

1,3 т.
Юрий Шевчук: 'Киркоров — несчастный, убогий человек, но зуб ему я не выбивал.'

В этом году группа «ДДТ» отмечает свое 25-летие

Из книги Юрия Шевчука «Защитники Трои»: «Родился в год прорыва человечества в космос. До сих пор близоруко вглядывается в небо. Жил на Колыме — г. Магадан, Северном Кавказе — г. Нальчик, Урале — г. Уфа. В данный момент цветет и осыпается в Санкт-Петербурге. Пишет песни, стихи. Работает «Станиславским» в группе «ДДТ». Гастролирует, изучает жизнь. Кормит двух сыновей. Умереть надеется в следующем (теперь уже в этом. — Авт.) тысячелетии».

Не так давно Юрий Юлианович посетил Киев инкогнито, провел в нашем городе целых полто­ры недели. Все это время занимался сведением своего последнего альбома в студии друзей. С прессой практически не общался, но для нас сделал исключение.

Олег Карамазов недавно признал­ся, что идею песни «Космос мертв» ему навеяла занятная история, рассказан­ная Юрием Шевчуком. Что за приклю­чение вы пережили, Юрий Юлианович?

— В прошлом году я побывал на космо­дроме Байконур, присутствовал при запус­ке самой тяжелой ракеты «Протон». Парал­лельно давал шефские, концерты, общался с замечательными людьми — инженерами, рабочими, военными, учеными. После ус­пешного старта мы с главным конструкто­ром решили это дело отпраздновать и вы­пить немножко водки.

Я постоянно выпытывал у него как у спе­циалиста правду про НЛО, инопланетян, про то, есть ли жизнь на Марсе. (Смеется). Как художнику мне эта проблема небезразлична. Он выпил рюмочку, затем другую, а после с заговорщицким видом трагично объявил; «Космос мертв, Юра». (Хохочет). Эта весе­лая история вдохновила Олежку Карамазо­ва, и он быстро написал классную песню.

Вот видите — в России жизнь нала­живается, космические корабли бороз­дят просторы Вселенной. А песни Юрия Шевчука по-прежнему тревожны, нет в них ни минуты покоя...

— Проблемы есть, никуда от них не де­нешься. Это у попсы все всегда хороню — любовь-морковь, цветочки-солнышко... И никаких забот. Их неиссякаемый оптимизм глуп до невозможности. Меня эта дешевая, идиотическая радость никогда не прельща­ла и не возбуждала. Так же как сведение вопросов мироздания исключительно к сценам любви в затрапезной кровати, Я то­же люблю размножаться, причем делаю это с удовольствием. И ритм у меня человечес­кий. Но мы же не сексуальные скотины, ко­торые плодятся и умирают исключительно ради похоти и жажды наживы. Помимо это­го, на свете существует еще и печаль...

Выходит, это правда, что лучшие песни вы написали в периоды жесто­чайшей депрессии?

— С чего вы взяли? «Осень» действи­тельно родилась на кладбище, и настрое­ние у меня тогда было ужасное. Но песня получилась далеко не трагическая. Я пишу в моменты разного душевного состояния. Представьте, что все до единой женщины идут рожать s депрессивном состоянии. Какие дети на свет появятся? И если бы все мужики творили, пребывая в мрачных ме­таниях, кто стал бы их песни слушать?

Одно время вы утверждали, что на заказ песни не пишете. Почему же в титрах сериала «Ледниковый период» значится: «Автор и исполнитель — Юрий Шевчук»?

— Песни, звучащие в фильме, включая «Осеннюю», на которую впоследствии был снят клип, написаны мною много раньше. Просто кинематографисты выбрали то, что им понравилось, легло на душу, и попроси­ли разрешения на их использование. Мы не возражали. На заказ я не пишу — не умею. В случае с «Ледниковым периодом» «ДДТ» пошел на уступки по причине прозаичной. В то время мы выпускали альбом «Единочество» на фирме «Реал рекорде», которая принадлежит каналу ОРТ. Вот они-то нас немного с фильмом и пригнули. Хотя ре­зультат нам понравился.

Ко мне часто обращаются с предложе­ниями написать на заказ. Но сейчас, к при­меру, я плотно занят выпуском нового аль­бома и не могу заставить себя сесть и кон­кретно сделать что-то иное, не имеющее к главному детищу отношения. Песни, они ведь всегда рождаются неожиданно, я на этот процесс особо не влияю. (Улыбается).

Почему именно Питер, а не, к при­меру, Ростов-на-Дону положил начало криминальным телесериалам — «Мен­ты», «Агент национальной безопаснос­ти», «Бандитский Петербурга?

— Питер эту тему начал — Москва - под­хватила. А «Менты»... В 90-е годы в городе действительно был караул и катастрофа — полнейший беспредел и разгул бандитизма. К примеру, у меня под окнами происходила постоянная стрельба. Две группировки би­лись за пивной ларек. Иногда я высовывался из окна и кричал: «Ребята, у меня ребенок болеет! Вы мешаете! Не могли бы разби­раться где-нибудь за углом?». Если дуэлян­ты меня узнавали, как правило, с предложе­нием соглашались; «Хорошо, Юра, уходим».

Вы подружились с Александром Абдуловым — исполнителем главной роли в «Ледниковом периоде», с кото­рым впоследствии снялись в клипе?

— Сашу я давно знаю. В свое время он. проводил в «Лейкоме» очень хорошие музы­кально-литературные вечера, а вырученные деньги передавал на реставрацию храма, который находится рядом с театром. Саша часто приглашал меня на них выступить.

Пару лет назад в одном из интер­вью вы, сравнивая свой предыдущий альбом с работой Андрея Макаревича, выразились приблизительно так: «Его альбом и наш — размышления о прош­лом и настоящем, желание почувство­вать будущее. Но альбом Макаревича — размышления умной буржуазии, кото­рая когда-то рыдала, ныряла в трусах в омут жизни. А сейчас лежит себе в офи­сах на Канарах, и все у нее есть: джин с тоником, удочки, поплавки тонут в теп­лых прозрачных водах. И вот лежит та­кой буржуа, куря дорогие сигары, вспо­минает молодость и ностальгирует: «Да, были когда-то и мы рысаками». Наш альбом другой, в нем, надеюсь, нерва сегодняшней жизни больше». Но нынче, согласитесь, и у вас жизнь нала­дилась — своя студия, домик в деревне, граждане в погонах больше не достают. По уровню достатка вы себя к какому классу причисляете — к буржуазии, по­мещикам или пролетариату?

— (Хохочет), К рабочему классу. Это стопроцентная правда. Мы с музыкантами из группы "ДДТ» никакого бизнеса не име­ем — не наше это занятие. Песни пишем, на концерты ездим. Пашем там, как шахте­ры, за что имеем четкую зарплату. Самый настоящий рабочий класс! Правда, высшей квалификации, поскольку порой больше других зарабатываем. Еще мы не имеем никакого отношения к системе шоу-бизне­са, пиаром не занимаемся. Так что все у нас намного проще.

Есть домик под Питером, в 120 километ­рах от города. Строил его много лет. Жаль, что вы там не были. Уверен, сразу стало бы скучно. Нет там ни бассейна, ни мраморных колонн с фонтанчиками и амурчиками — во­обще ни хрена нет. Зато как здорово пишет­ся на берегу озера, какие светлые мысли в голову приходят, какая благостность в душе!

И студия у нас хорошая. А все по­чему? Потому, что в отличие от кол­лег гонорары не пропивали — упорно вкладывали в серьезное дело. После каждого выступления все 15 человек сбрасывались, отдавая часть сбере­жений на строительство. В результа­те соорудили студию за 10 лет. Но это не буржуазность, а работа. Если трудишься с утра до ночи, все обязательно получится.

А что до понтов в виде крутых машин, ча­сов — это суета. К примеру, наш барабанщик Игорь Доценко до сих пор на «вось­мерке» ездит. Это нормально.

А вы на чем?

Дани на чем.

То есть на метро?

— Безумно люблю, этот вид транспорта. По натуре я наблюдатель, с удовольствием подсматриваю за людьми, за их поведени­ем. Затем, какие книги, с каким выражени­ем лица читают. И терпеть не могу, когда тайком следят за мной.

Неужели Юрий Шевчук может спо­койно спуститься в метро, прогуляться по городу и никто не пристанет с фото­аппаратом, не попросит автограф?

— Узнают, конечно, но иначе, нежели секс-идолов. Это радует. Надеюсь, скоро такие кошмарики и вовсе прекратятся, по­тому что лицо мое попросту забудут. Нас сейчас крайне редко показывают по теле­визору. Верю: скоро, очень скоро стану нормальным, полноценным гражданином своей страны. (Смеется).

В прошлом своем интервью вы да­ли такое определение: рок, джаз, клас­сика—это музыка души, а попса...

— А попса — разгул чертовщины, где, кроме обнаженного тела, народ ни черта не видит и не слышит. В своей сплошной ту­пости и цинизме эти «деятели» лишают мо­лодежь серьезных вещей и важнейших цен­ностей, в прямом смысле слова здорового патриотизма.

Океан культуры огромен. Кроме китов и акул, в нем должна водиться мелочь — шпроты, креветочки. И очень плохо, что всех китов и дельфинов перебили. В результате на телевидений, радио и концертах один лишь планктон. На мой взгляд, поп-музыка — самая настоящая патока, карамельное добро без зла. А значит, не искусство. Меня это не устраивает. Конечно, с эстрадными исполнителями я не дерусь, но своей рабо­той, музыкой, концертами пытаюсь донести собственное мнение до широких масс.

Как же не деретесь, если на почве музыкальной несовместимости заряди­ли Киркорову в глаз, еще и зуб выбили? Или, наоборот, он вам.

— Ну Филя может рассказывать все, что угодно. У него отличное воображение. Жаль, на творчестве оно никак не сказыва­ется. (Смеется) Просто ему сказали прав­ду в глаза, объяснили, кем он на самом де­ле является. Лучезарный получил свой пен­дель, после чего охранники утащили его перепуганное тело прочь. Вот и все.

Как говорят в детсадике, он пер­вый начал?

— Дело в том, что, выступая на Первом канале, я продемонстрировал зрителю, как на самом деле работает наша попса. У ме­ня есть интереснейшая запись Фили, кото­рую сделал знзкомый звукорежиссер.

Зайка выплясывает на сцене, при этом в зале вовсю орет его фанера. Народ, счаст­ливый и облапошенный, цветочки артисту дарит. А звукооператор снял конкретно с микрофона то, что в это время на самом деле выводит наш волоокий. Скажу честно: это сексопатология, зрелище не для слабо­нервных. Все очень смеялись, когда на глазах у миллионов я еще раз доказал, что ко­роль-то голый. Конечно, амбициозный Кир­коров обиделся. Мы случайно с ним столк­нулись в ресторане, ну и пообщались соот­ветственно.

То есть зуб никто никому не выби­вал?

— Да какой зуб, о чем вы?! (Хохочет). Филипп — несчастный человек, таких убо­гих мне порой даже жалко становится.

В прессе промелькнула информа­ция о том, что вы в весьма резкой фор­ме поговорили и с Вячеславом Бутусо­вым. Дескать, опопсел ты, Слава, честь истинного рокера замарал.

— Естественно, руки я не распускал, с кулаками на него не бросался. Просто мне глубоко претит скрещивание попсы с рок-музыкой. Вот и высказал Славику свое мнение. Объяснил, что в последнее время он участвует в чертовских плясках. A в це­лом я к нему отношусь очень хорошо, с большим уважением.

Представим, что вас приглашают поучаствовать в «Золотом граммофоне», а еще лучше — в жюри «фабрики звезд». Что бы Юрий Юлианович сделал с буревестником, принесшим шальную весть?

— А меня постоянно приглашают на по­добные мероприятия. Причем на такие, ка­кие вам даже не снились. И туда, и сюда, и налево, и направо. Но ведь Господь для то­го и даровал человеку свободу, чтобы каж­дый из нас имел возможность принимать правильные решения.

Я привык этой свободой пользоваться, жить в полном согласии с совестью. А граммофонного посла никуда бы не по­слал, поскольку по натуре человек вежли­вый, добрый, нежный. Не люблю ругаться. Словом, интеллигентнейший очкарик. Правду, кстати, говорю. А то вы меня в ка­кие-то драчуны да безобразники записали.

Бог с ней, с российской попсой. А вот пригласили бы вас, скажем, на «Ев­ровидение»?

— Кого? Меня?!! Ну нет, это не та сцена, на которой я выступаю. «Евровидение» чем-то хорошую туалетную бумагу напоми­нает — теплую, мягкую... Нет там ни нор­мальной музыки, ни песен. Ни хрена хоро­шего нет — шоу-бизнес средней руки, бред и глупый пафос.

Настоящее творчество, оно ведь другое. Это Шекспир, это Первый Поэт — Господь Бог, который все нам рассказал, открыл и объяснил. Творчество — это первое слово, первый ген, ежедневное познание граней мира, расширение пространства, открытие человека, который каждый день и каждый час идет рядом, изучение самого себя...

Творчество — это чудо. А говорить об официантах от искусства — себя унижать. Хотя сама по себе профессия работников общепита уважаемая, нужная.

Знаем, что ваш лучший друг, док­тор филологических наук, постоянно критикует тексты песен Шевчука, а вы за это на него совсем не обижаетесь, к чужому мнению прислушиваетесь.

— Уточню: в последнее время он, наобо­рот, все больше меня хвалит. И это настораживает. (Смеется).

Ольга КУНГУРЦЕВА, Всеволод ЦЫМБАЛ, "Бульвар Гордона"