Блог | Оккупированный Луганск. Жизнь как имитация
Мы живём в эру глобальной имитации. Мы лучшие из иллюзионистов, выдающие видимость жизни за саму жизнь. И это, кажется, касается всего вокруг нас, пишет Виталий Коршунов для Радио Свобода.
Зачем сейчас жениться, если нигде, кроме "республики", это не будет актуально? Модная философия нового времени. Удобная, увы, чаще для мужчин. Иногда к этому добавляют, что не те сейчас времена и доходы для свадеб. А как говорила героиня одного известного фильма, времена всегда одинаковые...
Жизнь за счёт стрессов стала торопливой и сжатой. Как гофрированная бумага. В сложенном виде мало, развернёшь – целый лист. Многие торопятся ухватить свой кусок пирога прямо из печи, пока не остыл. Одинокие женщины цепляются за "ополченцев", потому что мужчин в какой-то момент стало много, и появился выбор. Их вчерашнее прошлое никому не интересно, а вместе с ним и оставленные где-то семьи. В разговорной речи появился даже особый статус "жить с "ополченцем".
Читайте: "Луганская мародерская республика"
Вы когда-нибудь слышали, чтобы говорили о ком-то только по признаку его профессии? А это емкое "ополченец" стало чем-то вроде набора свойств и личностных характеристик: всегда занят на "службе" и "работает" сверхурочно, любит выпить, "рубит" большие деньги, но не имеет времени чем-то помочь и дома его почти не бывает. Для семьи – странный претендент. И всем понятно, что женщина нашла, наконец, мужика, и рассчитывает что-то решить с его помощью в своей жизни, и наивно верит в такую вот хромающую на обе ноги семью, иллюзию семьи или её имитацию.
Сама жизнь тоже больше похожа на слабенькую тень самой жизни. Почти везде можно услышать, что с такими зарплатами человек выживает, а не живёт. Тянет до следующей зарплаты, сглатывает слюну у мясных витрин, мандражирует – вдруг задержат с выплатами в этом месяце. И не скрывает того, что удовольствия у него – ровно в день зарплаты и, может быть, ещё на пару дней. Нет поездок в отпуск, нет моря, нет ночных прогулок по любимому городу, нет открытых границ, нет свободы передвижения и чёткого понимания того, что будет завтра. Нет самого завтра. Есть жизнь сегодня на сегодня по принципу прожил день – и слава Богу. Или прошёл день – и ладно. Практически все планы пенсионеров связаны со второй пенсией. И этот долгоиграющий и многотрудный процесс вытесняет все. С этим ложатся, с этим встают. Под эти походы покупают сумки на колёсах и тележки. Это стало стержнем и паническим страхом – потерять пенсию.
Читайте: Как я трудоустраивался в Луганске
Имитацией стали праздники от невозможности купить то, что хочется. Имитацией стало телевидение с подающейся нам информацией, правдивость которой осталась в тысячных после запятой. Телевидение стало иллюзией хорошей жизни. Реклама доставки выбранного товара в любую точку России раздражает, как и сама реклама дорогих вещей из разряда излишеств.
Раздражают новости об улучшении жизни в России, которые мы вынуждены впитывать в себя со всех телеканалов, имея альтернативой только выключить телевизор вовсе. Угнетают и раздражают новости о минимальных пенсиях, которые стали в России теперь 14000 рублей, и искреннее сокрушение ведущего о том, что это, конечно, мало, но уже что-то. И мы чувствуем себя при этом странно с "нашей" минималкой в 2000 рублей, что в семь раз меньше того, что получают бедные россияне.
Мы имитируем жизнь в "столице" и её размах. Имитируем радость на митингах и ликование на массовых шествиях, но не скрываем эмоций среди коллег, когда узнаём, что идти нужно обязательно. Мы радуемся новой работе взамен потерянной с войной старой. Мы ловко выдаём пересечения по надобности границ туда и назад за туры и вояжи. И в этом случае мы лукавим сами с собой. Мы привычно лукавим каждый день, имитируя радость от работы в новом коллективе, но тоскуя до боли в сердце и навязчивых снов по прежним коллегам. Мы имитируем радость при встрече с осколками нашей прошлой жизни и уверяем, что всё хорошо, у нас, конечно, всё хорошо – вот и окна новые вставили взамен выбитых ещё летом 2014-го, выдали стекло и дали штапик…
Читайте: Четыре истории успеха в оккупированном Луганске
Имитацией стала "учёба" – оттого, что нужны не знания, а стипендия и "диплом". И имитируют в этом случае все – и те, кто учит, и те, кто учится. И процесс глобальной образованности является самой большой профанацией из возможных, потому что "учёба" стала для догадливых просто прибавкой к пенсии. Обмани меня, и я тебе поверю.
"Армия" набирает тех, кто готов "защищать родину", а новобранцы идут "служить" только за длинным рублём. И ни жителям "республики" не нужна такая защита, ни "защитникам" не нужна эта война… И сама война – фокус вроде сильнейших иллюзий Дэвида Копперфильда. Мы знаем, что идёт война, но ездим к "врагу" за салом и лекарствами, вырываемся на ту сторону вздохнуть, чтобы, решив вопросы, снова жить в "надёжном тылу". Мы завидуем тому, что переселенцы получают помощь, и не брезгуем жить там и здесь, мотаясь за выплатами. Мы считаем себя пострадавшими, но понять, кто нас обидел, уже не можем. Мы имитируем бывалость, разбираясь по звукам в орудиях и следах от пуль. Мы имитируем бодрость и просим поставить "Вставай, Донбасс", будто бы нам всё ни по чём, но нас косят инсульты и мы теряем друзей, переживших войну, но не выживших в мире.
Мы имитируем планы, хотя постоянно срезаемся на них же: "Дожить бы" и "Поживём-посмотрим". Мы уверяем всех и себя, что не знаем того, что будет завтра, не говоря уже о том, что будет с нами этим летом. Мы не покупаем крупных вещей от того, что, может быть, снова придётся бежать. Мы не верим тишине и приседаем от резких звуков, но уверяем всех, что уж теперь с нами точно всё хорошо…
Мы стали прекрасными имитаторами собственной жизни. И как это бывает, стали сами верить в то, что всё происходящее с нами и есть жизнь.
