Видео дня
Роман Поланский: "Между добром и злом нет черты"
Традиционно самый "старый" украинский кинофестиваль "Молодость" ежегодно дарит участникам и зрителям звезд мирового класса. Нынешний, XXXV фестиваль открыл своим новым фильмом "Оливер Твист" Роман Поланский. Поляк, рожденный во Франции и завоевавший мировую славу в Голливуде. Его самый первый полнометражный фильм "Нож в воде" сразу же попал в номинацию на "Оскар". Очутившись в строптивом Голливуде, эпатажный поляк Поланский сразу же получил эту вожделенную для всех кинематографистов мира метку высшей пробы. И удостоен "Оскара" был не единожды. Но, пожалуй, более всего он дорожит "Золотой ветвью" Каннского кинофестиваля. Поскольку получил ее за фильм "Пианист", где ему удалось избавиться от всего того, что саднило его всю жизнь. Этот маленького роста (165 см) "вечный мальчик", моложавый и энергичный, седой и трогательный, а подчас взрывоопасный и злой, прошел круги ада на Земле. Наверное, этот путь и дает возможность снимать те потрясающие фильмы, которые снимает Поланский.
— Как вы думаете, мир до сих пор будоражат события Второй мировой войны?
— Уже прошло достаточно много времени, и некоторые люди просто утратили ощущение войны. Многие не могут представить все, что происходило, размеры страданий, которые испытали люди в Европе, и не только евреи, но и русские, и украинцы, и многие другие.
— В ваших ранних фильмах, таких, например, как "Отвращение", героями в основном движут страсти и эмоции. А в более поздних картинах герои уже как бы зависят от внешних обстоятельств — войны, нищеты. С чем связаны такие акценты?
— Яне вижу особой разницы между моими ранними героями и поздними. Мне кажется, что и те, и другие руководствуются своим эмоциями и одинаково на них оказывают влияние внешние обстоятельства. Просто в начале были какие-то комичные ситуации, как, например, в "Бале вампиров", а в более поздних фильмах — уже социальные обстоятельства. Но если говорить о "Пианисте", то на меня повлияли близкие мне обстоятельства, через которые лично прошел. При работе над "Пианистом" мне казалось, что все то, что я делал раньше, было просто репетицией.
— Зная, каким было ваше детство, можно сказать, что "Оливер Твист" появился неслучайно?
— Не могу сказать, что в "Оливере..." изображено мое детство. Но многие моменты фильма имеют непосредственное отношение к моим детским переживаниям. И часто, снимая некоторые сцены, я ловил себя на мысли, что они напомина ют мне жизненные ситуации, в которых я оказывался сам в возрасте Оливера.
— В этом же возрасте вы и увлеклись миром театра и кино?
— Вы, наверное, знаете, что из концлагеря вернулся только мой отец, мать там умерла. После войны меня нашел мой дядя. Я жил в его семье. Там было так много людей, что когда вернулся отец, ему уже не нашлось места. Были в этой семье и дети. Единственным нашим развлечением в то время было радио. И вот однажды какая-то радиостанция пригласила детей посетить свою студию и принять участие в шоу. Я и поехал. Мне тогда было 12 лет. Режиссер этого радио-шоу работал режиссером и в драматическом театре. И он мне дал главную роль в одной пьесе. Это была советская пьеса — "Сын полка" Валентина Катаева. Так что с этого я начинал, и это повлияло на все потом случившееся в моей жизни.
— А какие фильмы стали для вас событиями?
— После войны на польские экраны вышло сразу несколько американских фильмов. Помню, я посмотрел "Робин Гуд" с актером Эрролом Флинном, и это стало для меня настоящей сенсацией. Я очень быстро стал приобретать какой-то вкус к кино. Мне хотелось увидеть все, что выходило на экраны. Еще один американский фильм — "Ненужные уходят" — произвел на меня очень сильное впечатление. Кроме того, я посмотрел "Гамлета" с Лоуренсом Оливье в главной роли, а чуть позже — "Господина Кэйна", который я считаю фильмом своей жизни.
— Возвращаясь к "Оливеру Твисту"... Интересно, почему вы выбрали такого классического и немодного сегодня Диккенса?
— Главная причина, почему я взялся за произведение этого автора, — это то, что здесь я мог избежать всех развлекательных методов современной кинематографии. Мне вообще нравится повествовательный стиль Диккенса — то, как он рассказывает свои истории. И мне кажется, что и в кино самое важное — уметь рассказать историю. В детстве я видел экранизацию Диккенса — "Большие надежды" Дэвида Лина, и фильм произвел на меня очень сильное впечатление. Я еще тогда подумал, что, возможно, когда-нибудь у меня будет возможность экранизировать одну из книг Диккенса. Ведь там невероятное богатство характеров, часто очень гротесковых, в каждой строчке потрясающий юмор и сарказм. Вот это для меня и есть Диккенс.
— В "Оливере..." играют юные актеры. Были с ними проблемы на съемках?
— Мои ассистенты из 300 претендентов на роль Оливера Твиста отобрали приблизительно 30. Из них я выбрал четырех, которые, на мой взгляд, подходили на эту роль. Но с самого начала было понятно, что этот парень, Кларк, подходит больше всех. В киношколе в Лодзе меня учили, что при работе с детьми и животными времени затрачиваешь в два раза больше, чем рассчитываешь. И теперь могу сказать, что это абсолютно неправильное утверждение. По крайней мере, в том, что касается детей. С ними были самые легкие съемки. Может, сказался английский менталитет ребят, но на съемочной площадке они были максимально дисциплинированными и вели себя очень прилично. А как только выходили со съемочной площадки, из них сразу лезла дурь. Это мне очень нравилось, поскольку убеждало: это настоящие дети. А что касается животных, то и здесь наука киношколы оказалась неправа. Нашей собаке, "играющей" в "Оливере...", надо было посвятить больше времени не в два раза, а в двадцать.
— На какую аудиторию рассчитан этот фильм и почему сегодня так мало снимается хороших детских фильмов?
— Как мне кажется, возраст аудитории этого фильма — от 9 до 99 лет. А почему мало хороших детских фильмов? Очевидно, дело в том, что мы недооцениваем эту аудиторию и делаем все по шаблону. Снимаем один фильм, а потом во втором повторяемся. Дети просто привыкают к такому стилю общения, как к "Макдональдсу". Почему я взялся за этот фильм? У меня было желание донести до юной аудитории своеобразное послание, информацию, отличную от той, какую они получают в настоящее время. Я хотел снять фильм для своих детей, которым всегда читал сказки перед сном. А еще сегодня очень сложно делать фильмы для юного поколения без спецэффектов. И это проблема. Если в начале своей карьеры я считал какие-то спецэффекты допустимыми, то сейчас нахожу их совершенно смехотворными. Это не значит, что я не использую их, но применяю так, чтобы их не замечали. Следуя за историей, стремлюсь все делать, как можно проще. Главное, чего я хотел достичь именно в этом фильме, — чтобы все происходящее в нем дошло до детской души и осталось в ней после просмотра фильма.
—В своих фильмах вы часто ищете грань между добром и злом в человеке. Есть ли все-таки черта, которую вы никогда не перейдете в своих сюжетах?
— Между добром и злом нет черты, как и нет людей, которые либо абсолютно хороши, либо являются носителями абсолютного зла. Даже в самом ужасном монстре можно найти следы какой-то человечности.
— Вы сами снимались — и в своих фильмах (например, в картине "Жилец"), и у других режиссеров, в частности, у Анджея Вайды ("Поколение"). Это что, неиспользованные актерские возможности?
— Япринципиально всегда хотел заниматься режиссурой, в чем, собственно, и реализовался. Тем не менее постоянно ощущаю ностальгию по актерской игре, поэтому время от времени и возвращаюсь к ней.
— Какие актеры вам ближе — инициативные или послушные?
— Понимаете, актеры — это просто люди. А нет людей, похожих как физически, так и ментально. Невозможно использовать один и тот же подход к разным актерам. И так как нужны наилучшие результаты, вы должны быть психологом, чтобы к каждому найти подход. Я это понял очень рано, когда снял "Нож в воде". У меня был опытный актер, которому я только должен был показывать, что делать, и он это повторял. Но был также и молодой неопытный актер, который делал все, что ему подсказывало сердце. А если бы я ему что-то показывал и настаивал на чем-то, он был бы просто парализован и ничего не сделал бы. А девушку играла, что называется, натурщица, и с ней надо было работать просто как с марионеткой. Это все я должен улавливать. На съемках я предпочитаю поменьше разговаривать с актерами. Но некоторым, наоборот, необходимы длительные беседы.
— Вы начинали, когда в расцвете были Годар, Антониони, Куросава. Что должны уметь нынешние молодые, чтобы добиться успеха?
— Думаю, сегодняшние режиссеры должны больше смотреть фильмы тех режиссеров, которых вы назвали. Между прочим, хочу вам напомнить, что "Оливера Твиста" написал человек, которому было 25 лет.
— Что вы ощутили, когда получили награду кинофестиваля "Молодость" — "Скифского оленя"?
— Для меня было очень приятно попасть в список лауреатов этой награды, а также получить ее из рук Президента такой страны, как ваша.
— Может, есть еще сокровенные темы, о которых вы бы хотели снять фильм? А может, — истории, о которых вы мечтали, но вас опередили?
— Где-то пятнадцать лет назад у меня было огромное желание снять "Мастера и Маргариту". И фильм уже был в начальной стадии производства. Но вдруг студия "Уорнер Бразерс", где это запускалось, отошла от него, решив, что не будет коммерческого успеха. Таким образом, проект распался. А если бы у меня была такая история, о которой я мечтал, я бы ее уже снял. Ведь самое сложное — найти такую историю, которую хотелось бы запечатлеть.
— Ну а следующую историю для своего нового фильма вы уже нашли?
— Сейчас у меня нет каких-то определенных проектов. И вообще, я завидую людям, которые могут снимать фильм и думать о следующем. Я так не могу. Кроме того, снимать фильмы все труднее, так как они становятся очень дорогими. После окончания съемок фильма я обычно возвращаюсь к театру: иногда ставлю спектакли, иногда сам играю, а порой одновременно и то, и другое. Что сейчас — пока не думал.
— Тонино Гуэрра недавно сказал: "Чем старше мы становимся, тем больше хотим любви, но меньше ее получаем". Но, возможно, ее можно чем-то заменить, например, любимыми книгами. Что и кто дарит вам любовь сегодня?
— Мне повезло в жизни, что я не нуждаюсь в таких заменителях любви. У меня есть очень счастливая семья, у меня есть дети. И как только появляется возможность, я провожу с ними свое свободное время, ведь живое общение ничто не может заменить. И возможно, в моей жизни — это компенсация за те страдания, которые мне пришлось пережить в юные годы.
— Ваша дочь снималась в "Оливере Твисте". Чья была идея?
— Мои дети сопровождают меня во время съемок. Особенно, если съемки летом, дети все время рядом со мной. И я хотел в качестве "личного сувенира" снять их в небольших ролях, как говорится на память. Вот и получились эти эпизодические роли. Вообще-то, я бы не хотел, чтобы люди знали об этом. Но я не мог не упомянуть имен детей в титрах, иначе они бы обиделись. Трудно сказать, находятся ли дети под большим впечатлением от моей работы, когда наблюдают за съемками фильма. Помню, когда я закончил снимать "Пианиста", моему сыну было пять лет, и он сказал: "Хороший фильм, папа, но мне больше нравится "Человек-паук". И тогда я подумал, что должен снимать фильмы, к которым дети имели бы большее отношение.
Галина Цымбал, «Бизнес»