Фандорин и книги

Больше всего я очень боюсь механизироваться, превратиться в печатный станок, выдающий однотипные тексты. Отсюда правило: никаких правил, никакой повторяемости кроме запланированной, читатель никогда не должен знать, какой фокус я ему покажу в следующий раз. Я очень доволен эффектом, который произвел на публику мой роман "Пелагия и красный петух". Меня разом переписали из либеральных просветителей в богоискатели и доморощенные проповедники. После "Колесницы" ярлык опять переменится. Так и должно быть.

Я всё стараюсь делать сознательно. День японского триумфа, надеюсь, принесет моему японскому роману удачу. А что до выборов... Я на них идти не собирался - и это впервые с советских времен. По той же самой причине - очень уж стало похоже на выборы "нерушимого блока коммунистов и беспартийных". Неохота быть статистом в чужой игре, да еще с предрешенным результатом. Я предполагал, что многие из моих читателей тоже не пойдут на избирательные участки. Вот и решил их чем-нибудь занять.

И жанр устает от меня, и я от жанра. Именно поэтому я решил дать господину Акунину продолжительный отпуск. Очень хотелось бы, чтобы отпуск оказался декретным. Если не получится - ну, буду писать не детективы, а что-нибудь другое. Или придумывать компьютерные игры. Или сделаю кое-что кинематографическое (есть одна занятная идея). Или, в качестве Чхартишвили, напишу исследование на одну интересующую меня тему. В общем, скучать не буду.