"Мы вместе отпраздновали наш развод". Экс-жена погибшего Максима Нелипы – о расставании с ним, страшном диагнозе и втором шансе отношениям

В середине мая стало известно, что на войне погиб украинский актер и телеведущий Максим Нелипа. Ему было всего 48 лет. У артиста осталось двое детей – сын Артем и дочь Маша. OBOZ.UA пообщался с бывшей женой воина, открывшей неизвестные страницы жизни Максима.

Видео дня

Тамара Нелипа рассказала нам в интервью о разводе с мужем, который публично не афишировали, раскрыла подробности его болезни, о которой было известно только узкому кругу друзей, а также поведала о его жизни в последние годы, когда Максим на какое-то время исчез из публичного пространства. Новость о том, что его не стало, застала родных в Израиле, где в начале полномасштабного вторжения они нашли временное убежище от войны.

"Мы уехали в начале марта 2022 года, до этого все время были в Киеве, – рассказывает Тома. – Живем на высоком этаже, потому спускались в укрытие. А так как у нас две собаки и два кота, каждый раз это было сделать непросто. Начали оставаться во время ракетных атак в коридоре квартиры. А потом прилетело недалеко от нас, было очень страшно. И я прислушалась к уговорам маминого брата, который живет в Израиле уже почти 30 лет. Он с 24 февраля звонил практически каждый день: "Пожалуйста, бери детей и приезжай".

Сыну Артему тогда было 17 лет, он отказался ехать, хотел идти в ВСУ вместе с папой, который там с первых дней. Как я отреагировала, узнав, что Макс идет на войну? Плакала, как делала бы каждая женщина на моем месте. На тот момент находились уже третий год в разводе (о чем не особо распространялись публично), но сохранили хорошие отношения. Говорила Максику: "Где ты, а где автомат?" Не укладывалось все это в моей голове, но он был тверд в своем решении.

– Как вы узнали, что Максим погиб?

– Сыну написал двоюродный брат. Мы с Машей были в другом городе, нам позвонил Тема. Было шумно, я не расслышала, переспросила громко: "Кто умер?" Дочка на меня смотрит, а я кричу: "Маша, нет!" Она все поняла: "Папа?" Дальше было очень тяжело, я ее еле успокоила… Сейчас очень многие меня спрашивают, почему нас не было на похоронах в Киеве. Отвечу: это неимоверная травма и для меня, и для Маши. Она приехала в Израиль с заиканием из-за обстрелов, мы очень долго боролись с этим. И я не знаю, как бы ее психика отреагировала на повышенное публичное внимание во время прощания. Но, надо сказать, уберечь все равно не получается: дети все читают, слышат. Мы для себя решили в семье, что сын поедет, как только у него получится (на данный момент он служит в армии Израиля), а мы с дочкой – в ближайшее время. Приедем тихонько, без лишних глаз попрощаемся.

Но некоторые люди настолько зло нас обсуждают, комментарии – очень несправедливы… А другие люди, которые тоже не знакомы с нами, делают, наоборот, благородные поступки. Например, главный раввин Украины в свое время служил в том же подразделении, где сейчас находится наш Артем. Он сам связался с Темой, спросил, чем может помочь. До того момента планировалось, что Макса кремируют и подзахоронят прах к могиле, где похоронены его родственники на Байковом кладбище. Раввин пообещал поговорить с Виталием Кличко – и для Макса выделили отдельное место. Помогли с самой процессией, привезли святую землю из Иерусалима, а также взяли немного земли из Киева для передачи Артему – есть такой обряд.

Сын служит в одном из боевых подразделений Израиля. Причем он сам захотел, ни с кем не советовался, сказал, что это его решение. Мы с ним недавно вспоминали, что, когда он был маленьким, играл все время в компьютерную игру Counter-Strike, а я ругала. Мол, не надо портить зрение, иди с пацанами во двор. Так вот он теперь говорит: "Мам, я себя все детство готовил, чувствуя, что что-то такое будет в моей жизни".

– Тома, не могу не спросить: почему вы развелись с мужем?

– Мы с Максом не раз шутили по этому поводу: "Почему поссорились, помнишь? Нет? И я нет! Но ты все равно извини". Однако если подытожить сейчас, когда прошло уже столько лет, мне кажется, что в то время просто многое наложилось. Был момент, когда его очень подкосила смерть Марины Поплавской. Последние полтора года, когда работали в "Дизель шоу", мы с ней очень подружились. Когда ехали на гастроли, Макс усаживался рядом в автобусе, она говорила: "Максик, давай, рассказывай".

Макса очень выбила из колеи эта утрата. А нужно было продолжать работать – писать шутки для "Дизель шоу". Он же много чего там еще делал – сочинял песни, подводки, участвовал в номерах, вел выступления. А когда приходил домой, говорил: "Я не могу шутить, хочу плакать". Потом начался кризис среднего возраста: "Чего я добился в свои годы?" Кроме этого, у нас были кредиты, кое-какие вопросы с квартирой. В общем, все со всех сторон. В какой-то момент он уехал на базу отдыха под Киевом, сказал: "Поживу на природе". Спросил: "Ты со мной?" "Не могу, – ответила. – Теме – 15, Маше – девять". И он поселился там сам. Многие друзья ездили, просили вернуться. Он: "Я устал. Буду тут писать, рыбачить".

Похожий кризис был после его болезни. Максу тогда ставили страшный диагноз – это история, о которой знают лишь наши друзья. Мы очень благодарны семье Владимира Гройсмана – его жена помогла с лечением в Израиле. К тому времени в Украине перепробовали всех врачей, наверное, года два продолжалась борьба. Максу нанесли на съемках очень некачественный грим – и начались проблемы с кожей лица. Это можно заметить, если присмотреться, на его публичных фотографиях того времени. Благодаря израильским врачам мы узнали, что той страшной болезни, которую пытались "лечить" в Киеве и взять большие деньги, нет.

Его поставили на ноги, но следом пришли душевные сомнения. Говорил, что никому не нужен, работы такой, какую он заслуживал, нет. Но мы пережили вместе тот период. Появилось "Дизель шоу", другие проекты – мы написали четыре серии для "Одного разу під Полтавою". Пробовали создавать что-то свое. У нас уже был опыт: еще когда Владимир Зеленский руководил телеканалом "Интер", создали крутой проект "Звідки руки" о наших современных изобретателях. Правда, телешоу не зашло, а мы вложили туда немаленькую сумму своих средств – Максу очень хотелось что-то такое делать. Он очень творческий человек – все время искал себя и отдавался работе на полную. Вспомните лишь "Танцы со звездами". Человек, который никогда в жизни не танцевал, через короткое время столько всего выдавал на танцполе.

– После развода вам удалось сохранить хорошие отношения. Чья заслуга?

– Мои родители развелись, когда мне было лет десять, как нашей Маше, когда это случилось с нами. И мне очень хотелось, чтобы папа оставался в ее жизни, потому что для девочки это очень важно. С сыном – то же самое. Мы собирались вместе – чаще Макс прибегал к нам по пятницам. Готовили ужины, смотрели с детьми фильмы. И уже когда началась большая война, он тоже был у нас, мы провели вместе вечер. И очень тепло попрощались, когда в последний раз виделись. А когда приняли решение уезжать, спросила по поводу доверенности на Машу, он сказал: "Без вопросов". Единственное, не нашел нотариуса, написал заявление, что не против, чтобы она выехала, от руки.

– Тома, а были мысли дать браку второй шанс?

– Знаете, мы были такой семейной парой, что никто и никогда не мог предположить, что не будем вместе. На свадебных фотографиях даже так похожи, что шутили: брат и сестра. Если он куда-то приходил один, спрашивали: "А где Томка?" И – наоборот. Сейчас у меня впечатление, что от меня отрезали половину. Только сегодня почувствовала, что могу немного говорить, до этого пребывала в жутком шоке…

Я понимаю, что время не вернуть. Но когда мне кто-то из "знакомых" написал: "Если бы вы не развелись, он был бы жив", мне стало так обидно, потому что развод – это последнее, что я могла предположить в нашей семейной жизни. Я всегда старалась, чтобы ему было комфортно – и на работе, и дома. У нас не было какой-то бытовухи, потому что всегда были помощники. И не могу не выразить благодарность маме Максика, которая всегда очень помогала нам с детьми.

Мы познакомились с Максом на "Таврийских играх", и буквально через три дня, когда вернулись в Киев, он повез меня знакомиться с родителями. Сказал, что я буду его третьей женой. Он и правда был до этого дважды женат, но непродолжительно, детей в тех союзах не было. Кстати, с его первой женой я одно время общалась.

Были моменты, когда мы шутили о том, что, может, нужно попробовать снова. Помню, перед Новым годом созванивались, у него было очень хорошее настроение, его отпустили на побывку, гостил у наших друзей. И он: "А давай!" Я ответила: "Давай сначала заканчивай войну". Мы переписывались, когда он имел возможность общаться, я высылала наши фото. Дети также с ним общались и рассказывали свои новости. Старались поддержать его.

– Расскажите, как вы устроились на новом месте. Тяжело было первое время?

– И сейчас тяжело, если честно: в 41 год пришлось буквально ломать себя. Пока до конца не выучила язык, хотя могу говорить, писать, читать. Окончила курсы и сразу начала работать, потому что иначе никак. Какая-то помощь от государства есть, но это совсем минимум, а у меня дети. Были разные работы. Оказалось, что я крутая продажница. Попала в дорогой магазин одежды для новорожденных. Записывала телефоны мамочек, перезванивала, когда появлялись новые коллекции. Или что-то из того, чем интересовались. Я там такие выторги делала! Потом решила попробовать себя на кассе. Сейчас опять собралась на курсы. Хочется побольше окунуться в тему организации мероприятий – то, чем занималась в Украине. Что дальше? Я не знаю, буду смотреть по детям.

Мы с Машей уехали из Киева с одним чемоданом, собирались в спешке. Помню, бегала по нашей квартире, в которой прожили почти 20 лет, и не знала, что бросать в поклажу, потому что дорогим было все. Оставлять свой дом, город – это было очень непростое решение. К тому времени у меня была шикарная работа в большой компании – мне это очень нравилось. У детей – хорошая школа. Все было в нашей жизни спокойно и отлажено. Кто же знал, что придут нас "освобождать"? И тот прежний устойчивый мир рухнул. Когда мы перешли границу, куда довез из Киева на маленькой машине один из волонтеров, нас тепло встретили – с одеялами, едой. Маша потом долго вспоминала апельсиновый сок, которым ее угостили. Говорит: "Если поедем когда-нибудь в Польшу, хочу еще раз попробовать". "Не так сок был вкусен, как эмоции", – отвечаю.

Дальше был самолет на Израиль. Знаете, я думала об этой стране еще после развода, у нас с Максом – еврейские корни. Но было страшно – новый язык, страна. Израиль нас с дочкой встретил сердечно. Очень скоро наш один чемодан превратился в море подаренных вещей. Когда переезжали из гостиницы в съемную квартиру, пришлось заказывать такси. Машке было 12 лет, когда мы приехали. Здесь шутят, что это хорошая страна "для пенсионеров и пионеров". И это правда. Дочка очень быстро освоилась – школа, множество кружков, летний лагерь. Через время приехал сын. Поступил в университет имени Бен-Гуриона в Беэр-Шеве – это очень престижное высшее учебное заведение. Выучил иврит, плюс у него очень хороший английский, остальные предметы. С ним всю жизнь занималась мама Макса.

Наша бабушка – это отдельная история. Таких женщин, мне кажется, в жизни просто не бывает. Еще когда Темка только родился, звонила: "Максик, Томочка, привозите малыша в четверг-пятницу, заберете в воскресенье. Вы молодые родители – нужно вместе отдохнуть". Она всегда нам помогала – давала выдохнуть. У Макса прекрасные отношения с мамой – он был хорошим сыном. Впрочем, как и с моей мамой. Она всегда поддерживала Макса в любых начинаниях. Помогла ему устроиться на работу на ЧАЭС инженером. Он очень разбирался в технических вопросах – большой умничка, обучение КПИ не прошло мимо. Очень хорошо себя зарекомендовал, его собрались даже во Францию отправлять на обучение. Но потом грянула большая война, он сказал: "Я должен идти".

Созванивался со своей мамой каждый день. Она первая заподозрила, что что-то не так, когда он два дня не выходил на связь. А потом раздался звонок: "Кем вам приходится Максим Владимирович Нелипа?" И сухо сообщили о его кончине. Она очень тяжело все это переживает. Несколько лет назад похоронила мужа, с которым прожили душа в душу. Все, кто знал их, налюбоваться не могли. Как он за ней все время ухаживал! Супчик на подносике – на диванчик. Все время: "Людочка-Людочка".

– Каким ваш Максим был отцом?

– Когда я первый раз забеременела и мы не знали, кто будет: мальчик или девочка, называли мой животик АртиМашкой. Так у нас и получилось – Артем и Маша. Максик – это был папа-праздник. Много работал, залетал домой: всех поцеловал, подарил подарки – убежал. Когда мы делали в квартире ремонт, я занималась строительными работами. Он прибегал: "Ой, стен нет, но прикольно!" Потом: "Квартира другая, но прикольно!" Ну это Максик! Когда Теме было три года, купил ему в самом дорогом магазине железную дорогу немецкой компании Piko за сумасшедшие деньги – это тогда была мечта всех мальчиков. Но сын больше с огромной коробкой игрался, рано было ему еще с такой игрушкой. И пришлось папе водить паровозики. В настольные игры они очень любили играть.

Мы с Максом – заядлые рыбаки. Даже наша Машка, представляете, родилась на день рыбака. Ездили кататься на лыжах, правда, после родов я стала бояться скорости и перестала носиться по черным трассам, как раньше. Наш отдых стал более спокойным. Но за границей мы с Максом были только по его работе, с детьми так и не попутешествовали, к сожалению.

– Ваши друзья говорят, что сын Артем очень похож на папу.

– Как под копирку, особенно когда был маленьким. Я все время говорю, что от очень большой любви появляются вот такие дети. И это объективно, а не потому, что мои. Бабушка Максика всегда повторяла: "Мой внук самый лучший! И не потому, что он мой родственник, а потому, что это объективно". Маша сейчас тоже становится очень похожей на Макса. И внешне, и внутренне. У него был очень интеллигентный юмор, потому любили приглашать на корпоративы – такое качество ценили заказчики. Улыбка – на все лицо. Очень гордился тем, что киевлянин. Мы одно время дружили с ребятами из "Квартала 95" – собирались вместе, у всех дети одного возраста. Он кричал: "Кто из Киева, поднимите руки". Поднимали три человека, а остальные – кто из Кривого Рога, кто из Винницы. Смеялись: понаехали.

– Как раз перед нашим интервью увидела в Іnstagram пост Елены Кравец, которая поделилась воспоминаниями о дружбе с Максимом, а также рассказала о сне, который приснился ей на девятый день после его смерти. А вам он снится?

– Да, мы очень тепло дружили с Леной Кравец. А что касается снов, сейчас они у меня такие: час поспала, дальше не могу – думаю, затем опять проваливаюсь на час. Вот такое состояние: очень все болит. Столько хочется всего о Максе рассказать… Как красиво он пел! Мы как-то в караоке даже выиграли главный приз – поездку на неделю в Париж. Мы всегда с ним смеялись, что у нас год совместной жизни шел за четыре, настолько они были насыщенными. Помню, праздновали 16-летие со дня свадьбы, я тогда подумала: как много. А потом – все. Но мы продолжали отмечать, созванивались в этот день, друг друга подкалывали: "А могло бы уже быть 19! Поздравляю!" Как-то даже праздновали годовщину нашего развода. Они с Машкой мне сюрприз устроили – приготовили ужин и позвали, когда уже все было готово. Все друзья, узнав об этом, смеялись: "Все с вами понятно! Будет еще одна свадьба, но подарков больше не ждите".

Ранее по просьбе OBOZ.UA коллеги и друзья Максима поделились очень личными воспоминаниями о нем. Читайте их здесь.

Только проверенная информация у нас в Telegram-канале OBOZ.UA и Viber. Не ведитесь на фейки!