Пока свободою горим?
Пушкин был журналистом. Коммерчески совсем неудачным. Если бы был удачным, был бы не Пушкиным, а Пиховшеком. Или Шустером. Был бы, короче, Славиком или Савиком. А он с младых ногтей - АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ. Наше всё. Ещё наше?..
А представим, что Пушкин родился в Наше время. Он журналист. Тележурналист.
За его взгляды, за его программу «Пока свободою горим…» он выслан из России и работает в Украйне - Малороссии - Мало-России. А Пушкину России всегда мало было, хотя уехать из неё, от неё он так никогда в жизни и не смог. Но при этом «Пушкин лишь один изо всех мировых поэтов обладает свойством перевоплощаться вполне чужую национальность… Перечтите «Дон-Жуана», и, если бы не было подписи Пушкина, вы бы никогда не узнали, что это написал не испанец». Так говорил об Александре Сергеевиче Достоевский. Федор Михайлович. Назвал он это качество «нашего журналиста» - «всемирной отзывчивостью».
Но вернемся к невольной фантазии...
Пушкин ведет теперь программу «Пока свободою горим…» на канале «Украина». Раньше он работал на другом украинском канале с красивым английским названием ICTV. Но из-за своего дерзкого нрава не ужился, дело едва не дошло до дуэли. Но всё благополучно закончилось тем, что канал теперь выпускает программу «Пока свободою горим-2» с новым ведущим, имеющим внешность сонного Жоржа Дантеса . Время сейчас такое – всем хочется гореть свободою, свободою слова. И горит свобода слова ярким пламенем.
Поработал Пушкин одно время и на канале с «всемирно отзывчивым названием» «Интер».
Но и там у него что-то не заладилось. Возможно, продюсерам не полюбилась его инфернальная манера ведения эфира.
И вот Александр Сергеевич на канале «Украина», где его панибратски кличут Сашкой Пушкиным, а то и просто Сашком. Пушкин скрежещет зубами, но терпит - ему надо чувства добрые в народе пробуждать, свободу восславлять!
И Сашко Пушкин со своей таинственно афганско-африканской внешностью: «курчавый шатен, с бледным или скорее мулатским рябоватым лицом» рубит правду-матку:
«Сословие журналистов есть рассадник людей государственных. Они знают это и, собираясь овладеть общим мнением, они страшатся унижать себя в глазах публики недобросовестностью, переметчивостью, корыстолюбием или наглостью. Что ж тут общего с нашими журналистами?»
Так язвительно Пушкин отзывается о коллегах своих.
А вот как он рисует участников своей программы:
«Тут был, однако, свет столицы,
И знать и моды образцы,
Везде встречаемые лица,
Необходимые глупцы…»
Боже, как прав Савик, простите, Сашко Пушкин! Глупцы в эфире необходимы, чтобы теленарод возмущался и мнил себя умным, чтобы накачивая рейтинги, ещё и ещё
раз прилипал к экранам!
Тележурналист Пушкин рассуждает об истории и России:
« Поймите же и то, что Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою; что история ее требует другой мысли, другой формулы… Не говорите: Иначе нельзя было быть. Коли было бы это правда, то историк был бы астрономом, и события жизни человеческой были бы предсказаны в календарях, как затмения солнца. Но провидение не алгебра».
Из новой программы «Пушкин live»:
«...могу быть подданным, даже рабом, но холопом и шутом не буду и у царя небесного».
(Скорее всего, «царем небесным» Пушкин здесь называет или Рината Ахметова, или Януковича).
Пушкин в свободное от эфира время вводит коррективы в свою повесть «Пиковая дама». Посвящает её Анне Герман. Пишет: « Эта Герман – лицо истинно романтическое: у неё профиль Наполеона, а душа Мефистофеля».
Пушкин в прямом эфире о США и демократии:
«Но несколько глубоких умов в недавнее время занялись исследованиями нравов и постановлений американских, и их наблюдения возбудили снова вопросы, которые полагали давно уже решенными. Уважение к сему новому народу и к его уложению, плоду новейшего просвещения, сильно поколебалось. С изумлением увидели демократию в ее отвратительном цинизме, в ее жестоких предрассудках, в ее нестерпимом тиранстве.
Всё благородное, бескорыстное, всё возвышающее душу человеческую – подавленное
Неумолимым эгоизмом и страстию к довольству (comfort)…»
Пушкин о своей профессии:
«Никакое богатство не может перекупить влияние обнародованной мысли. Никакая власть, никакое правление не может устоять противу всеразрушительного действия
телевизионного снаряда. Уважайте класс телеведущих, но не допускайте же его овладеть вами совершенно».
Пушкин об аудитори современных телешоу:
«Толпа жадно смотрит исповеди, «Пусть говорят» etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости, она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал, и мерзок — не так, как вы — иначе...».
Сашко о НАТО и взаимоотношениях России и Украины:
«Оставьте: это спор славян между собою,
Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою
Вопрос, которого не разрешите вы…
Оставьте нас: вы не читали
Сии кровавые скрижали;
Вам непонятна, вам чужда
Сия семейная вражда…»
Адресатом этого монолога из «Пушкин live» могла быть и ныне опальная Тимошенко,
и, чего греха таить, смазливая Королевская:
«Когда помилует нас бог,
Когда не буду я повешен,
То буду я у ваших ног,
В тени украинских черешен».
А вот как Пушкин характеризует Путина:
«Его я просто полюбил:
Он бодро, честно правит нами;
Россию вдруг он оживил
Войной, надеждами, трудами…»
Этот политический анекдот Пушкин рассказал в эфире своей программы:
«На Януковича часто находила хандра. Он мог проводить дни в полном бездействии.
В такие дни к нему было страшно подступиться. Чиновник по имени Потимков, подслушав толки, вызвался предоставить нужные бумаги президенту для подписи.
Янукович сидел в халате… в задумчивости. Потимков положил перед ним бумаги.
Янукович, молча, взял перо и подписал их одну за другою. Потимков вышел в переднюю с торжествующим лицом. «Подписал!..» Его стали поздравлять. Но кто-то всматривается в подпись – и что же? На всех бумагах вместо: президент Янукович – подписано: Потимков, Потимков, Потимков…»
Я мог бы продолжать свою фантазию о «веселом имени Пушкин (А.Блок)» до бесконечности. Но закончу прямо сейчас. Закончу последними словами, которые оставил нам и молодой детской писательнице А. Иншаковой Александр Сергеевич за часы до своей роковой дуэли: «Вот как надобно писать!»
Посмотрите на нынешних журналистов под углом - Пушкин или не Пушкин? – и вам все станет ясно. И вы сами невольно вскрикнете, горя свободой, с сердцами живым для чести: - Ай да Шустер! Ай да сукин сын!