Николай Джига: в записке Кравченко не его почерк

Генерал-полковник милиции Николай Джига долгое время был первым заместителем Юрия Кравченко. Ныне народный депутат Украины и заместитель парламентского комитета по вопросам борьбы с оргпреступностью и коррупцией уверен, что расследование смерти экс-министра внутренних дел проводили «некомпетентно» умышленно. При этом Н.Джига лично заинтересован в возобновлении следствия, потому что за тайной смерти Юрия Кравченко прячется еще одна – кто заказал похищение Георгия Гонгадзе.

- Николай Васильевич, вы много лет работали следователем, как оцениваете работу своих коллег по расследованию смерти Юрия Кравченко?

- Я считаю, что следствие проведено недостаточно, поверхностно и не в том объеме, по которому можно было бы установить истину в этом деле. Моё убеждение гибель Кравченко – не самоубийство.

Прибывшая на место трагедии следственно-оперативная группа (СОГ) обязана была провести все необходимые первоначальные неотложные следственные действия, зафиксировать все, а потом уже по территориальности эти материалы передать. Это было крайне не профессионально сделано, безграмотно.

Потому что возвращать следственно-оперативную группу с места происшествия (СОГ ГУМВД г.Киева, прибывшую первой, заменила СОГ милиции Киевской области – авт.), которая приступила к осмотру – это тоже непрофессионально. Вторая группа могла каким-то образом изменить обстановку на месте происшествия в ходе осмотра, в ходе фиксации. А потом после этой группы, которая часть своей работы сделала, приезжает другая следственно-оперативная группа и начинает по-новому все делать.

А ведь место происшествия – это уникальное место. Там каждая деталь очень важна. Была допущена первоначально грубая ошибка, к сожалению не последняя.

- Вы были близким другом Юрия Кравченко, говорил ли он, что чувствует давление, которое на него оказывала новая власть в лице ГПУ?

- Какое-то предчувствие у него было, он что-то чувствовал. Я думаю, он, предполагал, что является носителем большого количества информации. И, наверное, у него были основания опасаться за свою жизнь.

Юрий Федорович в разговоре со мной часто говорил, что его попытаются сильно скомпрометировать, попробуют что-то подбросить и тому подобное. Однако прямых намеков на опасность для жизни и здоровья тогда не было, были только намеки на возможные провокации.

Тем не менее, он знал, что был одним из тех людей, на которых новая власть должна была отыграться каким-то образом.

- Публичный вызов на допрос, что это за «нестандартный» шаг со стороны ГПУ?

- Это было демонстрация служебного хамства в отношении гражданина Украины. Такое себе упование властью и верование в свое полное беззаконие, а главное безнаказанность. Потому что уголовно-процессуальное законодательство четко определяет: вызов к следователю или в орган дознания осуществляется исключительно по повестке либо же лично по телефону.

- Вы хотя бы изредка, возможно косвенно слышали от Кравченко намеки на планируемый суицид?

- Я очень часто с ним общался, особенно когда работали, ну и после, когда он был уже не у дел, и стало значительно больше времени для встреч. Говорю очень ответственно, у него никогда мысли не возникало о том, чтобы покончить жизнь. У него были реальные возможности выехать из Украины. Абсолютно не было никаких преград и ему ничто не мешало это сделать. Однако он не уехал, так как не чувствовал себя виноватым. И говорить о самоубийстве, я думаю, мягко будет сказано, неправильно.

Я считал и буду считать, что это – убийство! Его устранили. Следствие, к сожалению, проведено крайне поверхностно. До этой поры не установлено все обстоятельства дела. Я уже говорил о том, что были сделаны крайне безграмотные ошибки с первых шагов проведения, начиная с осмотра места происшествия и так далее.

- Почерк на записке, которую следствие называет предсмертной – это почерк Кравченко?

- Я видел эту записку. Это не его почерк. Я прекрасно знаю почерк Юрия Федоровича. У Кравченка очень сложный почерк. Я думаю, что это подделка. До конца это всё не исследовано, я думаю. Надо было провести дополнительные почерковедческие экспертизу, все-таки найти свободные образцы почерка. Экспериментальных исследований, к сожалению, уже провести нельзя по понятным причинам. Данный вопрос, несомненно, нуждается в дополнительном исследовании.

- Как вы думаете, следили ли за Кравченко в последние дни перед смертью? Если да, то имеются ли показания «наружки» в материалах следствия?

- То, что за Кравченко проводилось внешнее наблюдение – в этом я не сомневаюсь. Причем если посмотреть эти материалы, на основании которых это все проводилось: уверен, что они незаконно проводились. Однако в деле, как мне говорили, их уже нет.

- Вы верите в то, что следствие по факту гибели Юрия Кравченко будет возобновлено и кто это может сделать?

- Повторяю, я уверен, что следствие проведено некачественно и неполно. И я не исключаю того, что оно еще будет открыто заново. Причем это сделать надо как можно быстрее, ведь версия убийства не расследовалась вообще. Доминировала версия самоубийства. Версия убийства как таковая отрабатывалась только как рабочая. Поэтому оперативные службы ею не занимались. В этом направлении необходимо еще очень много работать.

А заново начать следствие может прокурор, надзирающий за делом. Или следователь, который вел это дело – попросту внеся постановление о возобновлении следствия.

- Есть ли люди, которые заинтересованы в новом расследовании?

- Я лично заинтересован. И много других людей, знавших Юрия Федоровича. Это практически все работники милиции, кто знал его близко. И я думаю, все граждане Украины заинтересованы в том, чтобы следствие было возобновлено, а также, наконец, была установлена истина в этом деле.