«Это я - Эдичка» - крик души моего ребенка»
Виртуальный мемориал погибших борцов за украинскую независимость: почтите Героев минутой вашего внимания!
Мама скандально известного писателя Эдуарда Лимонова 85-летняя Раиса Савенко живет одна в старенькой хрущевке в спальном районе Харькова. Она уже давно не выходит на улицу и никого к себе домой не приглашает. После травмы позвоночника почти не ходит. Передвигаться по дому Раисе Федоровне помогает сотрудница «Красного креста».
Последние несколько лет она вообще не дает интервью и не фотографируется. И все же Раиса Федоровна согласилась пообщаться с корреспондентом «Сегодня» и рассказать о своей нелегкой одинокой жизни. Эта хрупкая, сгорбленная женщина, встретившая меня на пороге своей квартирки, до сих пор делает маникюр и красит губы. Говорит, до последнего носила каблуки. Глядя на нее, понимаешь в кого сын: те же глаза, те же скулы, та же улыбка. «Материально я ни от кого не завишу, — уверяет она. — Живу на пенсию мужа, спасибо ему. К 1 Мая мне 50 гривен принесли. Если бы мне нужны были деньги, я позвонила бы сыну и он выслал бы. Но я ничего ни у кого не прошу - у меня все есть»…
На последнюю встречу с сыном на пограничный пункт «Гоптовка» в Белгороде Раиса Федоровна приехала одна. «Мужу тогда совсем плохо стало, Венечка уже при смерти был... А Эдик хотел его увидеть. На границе его не пустили, он позвонил мне ночью, спросил: «Мам, может, ты приедешь?» Я так боялась мужа одного оставлять, но и Эдика увидеть очень хотела. Мы же семь лет до этого не виделись. За четыре часа свидания в гостиничном номере ни насмотреться на сына, ни наговориться с ним так и не успела».
После смерти мужа она совсем одна. Единственный сын звонит ей по субботам. «Я не понимаю, за что ему запретили въезд в Украину, — признается Раиса Федоровна. — Что Севастополь, Харьков и Луганск — русские города? Так ведь не он один это говорит. Теперь его к матери не пускать за это? Вот вам и свобода слова... Каждый раз по телефону Эдик говорит: «Мам, я стараюсь, но не получается к тебе приехать, что только не делал! Я даже думала обратиться с прошением к нашему правительству. Но сын сказал, это не поможет. Да и куда мне?»
Хотя сама называет политические взгляды сына утопией: «Я всегда была против того, чтобы он связывался с этой партией. И даже радовалась, когда Эдик сообщил, что НБП запретили. Но все вернулось на круги своя. Мой сын неисправим».
Друзья. Друзей у Эдика в Харькове было много: в парке Шевченко собирались, стихи читали... Только вот когда сын уехал из Союза - вначале в Италию, потом в США, — все они исчезли: и звонить перестали, и в гости заходить. Одному как-то сама позвонила — он трубку взял, но сделал вид, что не он. «Боялись все, конечно, — понимающе говорит Раиса Федоровна. - Мне кажется, я была тогда под контролем, и муж тоже. Не хочу вспоминать...»
Школьные табеля и благодарности, детские книжки-самоклейки, рисунки, игрушки, колечко из слоновой кости, чашка, которую отец привез для маленького Эдика из Волгограда — все это Раиса Федоровна хранит как самое дорогое богатство. А еще — пожелтевшие от времени советские газеты: «эмигрант Лимонов упал на самое дно», «опустился и больше не поднимется»... «Как мне, матери, было все это читать, когда на моего ребенка лили такую грязь? Я так не хотела его отпускать из страны!» — вспоминает Раиса Федоровна.
У мамы на книжных полках — полное собрание сочинений сына, она прочитала их от корки до корки, но любимую так и не выбрала. «Все произведения моего сына читаются легко, — улыбается она. — Но я не считаю Эдика гениальным и великим писателем. Он не Пушкин. Он просто умница».
Жены. Осенью 74-го она приехала к сыну в Москву: «Эдик с женой как раз уезжали. Ведь я тогда могла просто порвать эту визу, и он никуда не уехал бы. Но я побоялась, что он рассердится, расстроится — ничего не могла сделать. Они выехали. Все уже столько лет мусолят его «Эдичку» (скандально известный роман «Это я — Эдичка», с которым в 1976 году Эдуард Лимонов дебютировал на Западе — Авт.). Люди не понимают, что это ведь крик души моего ребенка! Эдик письма мне из Америки писал: «Мама, я остался без копейки». Он тогда остался один в чужой стране, без денег, без друзей, без жены, не зная языка... Невестка ведь еще в Италии, когда они ждали визу в Америку, на других засматривалась. Потом нашла себе этого итальянского графа, живет сейчас в Италии... А ведь они в церкви венчались! И что получилось? Я никогда ее хорошей женой не считала».
Впрочем, примерно так же Раиса Федоровна отзывается обо всех женщинах сына: «Это разве жены? Бабочки ночные. Правда, — замечает Раиса Федоровна, — одна все же была очень красивая, с ней у нас были теплые отношения». Это о харьковской художнице Ане Рубинштейн, гражданской жене Лимонова: «Я все пыталась расстроить их отношения, но ничего у меня не получилось. Я считала, она не пара Эдику: он совсем молодой был тогда, всего 21 год, а она на 8 лет старше. У нее шизофрения была, а ее мать от меня это скрыла. Я очень за сына переживала. Потом, уже спустя много лет, Аня покончила с собой...»
Болезнь. «Эдик в любви рос, семья была у нас хорошая, — делится Раиса Федоровна. — Прожили с мужем 63 года, и ни разу от него слова грубого не услышала. Супруг, когда умирал, строго-настрого приказывал в больницу не ложиться — оттуда, мол, уже не выйдешь. Недавно причудилось
— муж Венечка приходил ко мне, в дверь стучал, звал — я не отозвалась. Мне говорили — нельзя отзываться... — говорит Раиса Федоровна. И, помолчав, добавляет:
— Я только одного сейчас боюсь — уйду к нему, а Эдика так и не увижу... И внуков так и не дождалась. А жалко, я хорошей бабушкой была бы...»
Наталья Гончарова. Харьков, «Сегодня»
www.today.viaduk.net