Ограбленные телевизором
Недавно я смотрела телепередачу «Принцип домино», тема — «Меня раздражает мой муж». Молодая женщина рассказывала о том, как она поменяла пятерых мужей, потому что они ее раздражали. Один — зубом свистел, другой — капал вареньем на скатерть. Третий во время близости носки снимать не хотел. Вот она всем пятерым и указала от ворот поворот.
Каторга любви
И вот что я подумала. А представим себе, что княгиня Трубецкая написала князю Трубецкому письмо во глубину сибирских руд такого содержания: «Любезный мой супруг! Сим вынуждена чувствительно Вас огорчить. Я не могу последовать за Вами на рудники, и не потому, что боязнь причинить расстройство чувств папеньке и маменьке заставляет меня отказаться от первоначально задуманного мною намерения, а потому что воспоминание о пролитом Вами на скатерть вишенном варении приводит меня положительно в неистовство. А давеча, накануне Успения, Вы изволили обнимать меня, не снявши шлафрок. Прощайте!»
Нет, не могла княгиня написать такое письмо. И вот почему. Потому что Ее Сиятельство княгиня Екатерина Трубецкая в кино не ходила. И телевизор в своем доме не держала. А ездила в оперу да бродила по саду, прижимая к груди томик с «Бедной Лизой». А потому оставила роскошную светскую жизнь, отказалась от всех богатств, княжеского звания и поехала за мужем на каторгу. Потому что любила. И не только.
Потому что брак для нее был священен. Потому что личность князя была для нее священна. Как всякая другая человеческая личность. Так она была воспитана.
А наша телевизионная девушка была воспитана на том же телевизоре.
И жизнь свою делала с героинь телесериалов. А у этих героинь авторы тоже на том же телевизоре воспитанные. Только немного раньше. Но это не имеет значения. Потому герои и героини сериалов меняют только имена и цвет волос. Считается, в литературе есть только 37 сюжетов. В наших сериалах и сюжетов еще меньше, а уж характеров, образов — и по сусекам не наскребешь. Даже не характеров, а «носителей взаимоотношений», как я их называю, и «носителей ситуаций». Вот пример. Героиня — положительная девушка. Она в истерике. (Все наши героини каждые полчаса впадают в истерику). Появляется герой. Он пытается объяснить любимой, что не просил Антона ее изнасиловать. Антон сам хотел, по личной инициативе. Но героиня кричит: «Оставь меня, я не желаю тебя слушать!»
- Но, любимая, выслушай…
- Не буду, вон от меня!
- Дорогая, я не…
- Оставь, ты меня заколебал! Вон!
- Но послушай же, только два слова, я…
- Нет, нет, нет! (Закрывает руками уши и сама бежит вон. Герой выбрасывает в урну цветы).
Название сериала подставьте сами. Любое, не ошибетесь. Возникает вопрос, а почему бы девушке, в самом деле, не дать своему любимому продолжить фразу? Почему она не может предположить, что ее любимый достоин быть выслушанным? А потому что, во-первых, она его не уважает как личность, а во-вторых, потому, что у автора тогда концы с концами не сойдутся. Надо же ему как-то ввести героев в конфликт, а то ж интрига пропадет, провиснет. Он же, автор бедный, других способов еще не придумал. Не может. Потому что сам других героинь, кроме скандальных дурочек себе не представляет.
А может, у него просто муза скандальная? Вот и диктует. Но почему ж скандальная у всех?!
Секс — это деньги
Второй пример. И кстати, тоже в «Принцип домино». Выступает молодой, уверенный в себе театральный режиссер. Рассказывает, как он вывел на сцену секс, голых актеров, называет все своими именами, и вообще — он жутко прогрессивный режиссер. В спектакле для подростков и молодежи, заметьте. Бедная Елена Ханга, которой уж не впервой обсуждать на ТВ размер презервативов, и то засомневалась, а стоит ли в спектакле для молодежи и подростков…
Но режиссер парировал Ханге просто наповал. Во-первых, заявил он, он является учителем молодежи, которая без него так и не узнает, как и куда. Во-вторых, у него на спектаклях бешеные сборы. Вот, мол, те режиссеры, которые ставят всякие там слюнявые «Быть или не быть?» пусть заботятся о наполнении зрительного зала, а у него с этим все просто блестяще. Он — мэтр по заполнению залов. И собственных карманов, что, естественно, вытекает из предыдущего положения и что он абсолютно не скрывал.
По утверждению режиссера, подростки просто ломятся к нему на спектакль. Где еще так легально, не боясь быть застуканными родителями, можно услышать, как это все называется и что со всем этим делать. И несут деньги за билеты, естественно. И часть этих денег, как мы поняли, законно выплачивается режиссеру. Вот тут и становится все на свои места. Искусство театральное, оказывается, можно превратить в искусство по отниманию денег. И для этого вовсе не надо становиться на большой дороге. Сами придут и дадут... Главное придумать, как позвать. И тут наш режиссер долго голову ломать не стал. Секс --штука притягательная и жизненно необходимая. А в жизни подростка — просто суперпритягательная и необходимая.
Скажете, эк она хватила! Сравнивать режиссера с грабителем с большой дороги? Это уж слишком!
Вовсе нет. И сейчас докажу. Грабеж — это процесс насильственного отъема ценностей у одних личностей в пользу других. В данном случае, режиссер, насильственно отнимая НЕЧТО у подрастающей личности, превращает это в деньги, поступающие в его пользу.
Это НЕЧТО — чувства, душевный трепет, тайна высокого, доселе неизвестного, что приходит с возрастом, окутанное туманом непознанного и ароматом любви.
Те подростки, которые заплатили режиссеру за то, чтобы быть им ограбленными, никогда не узнают, как заливает огнем щеки при случайном прикосновении к руке любимой, как бьется в грудной клетке сердце от первого поцелуя, как прерывается дыхание от случайно заслышанного за спиной любимого голоса, как невозможно сдержать бег собственных ног к почтовому ящику за желанным конвертом…
Потому что все уже названо своими именами (своими ли? Ты богат, русский язык!), потому что все уже не тайна, и не чувство даже, а физиологическая потребность, вроде процесса поглощения пищи, и даже процесса, обратного поглощению. И тот, для кого не стало первого поцелуя, тот ограблен и на закат солнца над вечерним морем, на музыку Шопена, на «Танец» Матисса. Потому что если и увидит это, оно его не тронет. На радость от рождения своего будущего ребенка, когда придет этот час. Потому что все рождается из любви, все чувства, всякая другая любовь рождается из той, самой первой, что пришла на рассвете жизни. А он нищ. Он ограблен. На всё. Все они ограблены. На всё. Навсегда.
Есть и другая крайность. У Малахова в «5 вечерах» ток-шоу на тему девственности. Ярый противник секса, крайне выраженный девственник заявляет свою позицию: «Секс — это грязно, отвратительно и стыдно. Если это не так, то почему вы ЭТО скрываете? Почему вы с этим прячетесь?»
Не прав он, бедный. Именно оттого, что ничего современное ТВ не скрывает, ему видать секс и опротивел. Честно сказать, от телевизионного секса меня тоже жутко тошнит. Хорошо, что я подрастала в другое время, когда все это скрывали под покровом романтики и поэтичного флера, а потому сохранила в своей душе трепетное и поэтическое отношение к любви, которое воспитала во мне классическая литература.
А тот бедный девственник из ток-шоу тоже ограблен. Он тоже никогда не узнает, не ощутит биения собственного сердца. Он тоже нищ. И ограбил его тоже разбойник с большой дороги, коллега вышеназванного режиссера, — ТВ.
Кабельный терроризм
Возникает вопрос, если все вышеперечисленные передачи относятся к российскому ТВ, то в чем проблема? У нас есть наши прекрасные передачи «Ключовий момент», «Без табу», «Я так думаю». С умными очаровательными ведущими. Мягкими, интеллигентными, прекрасно владеющими украинским литературным языком.
А проблема есть. Потому что грабитель не спрашивает разрешения войти, не стучит в дверь. Рождаясь на московских телестудиях, он летит над снежными просторами России, беспаспортно пересекает кордоны, приземляясь в каждом украинском городе. Закройте двери на мульти-лок, накиньте цепочку, просуньте в дверную ручку швабру. Затворите ставни, опустите плотные шторы. Напрасно. Грабитель все равно войдет в ваш дом, проскользнет по кабелю, просочится в щели, усядется перед вами, нагло ухмыляясь. Он, ТВ, сейчас хозяин в вашем доме. Он входит в глаза и уши ваших детей, не спрашивая согласия родителей.
Задайте вопрос любому психиатру, и он вам расскажет, что дома престарелых переполнены старушками, которые утверждают, что соседи по квартире воздействуют им на мозги вредными лучами. Обычное проявление старческого слабоумия, скажут психиатры. Не знаю… Может, это не старушки слабоумные, может, они как раз от старости стали мудрыми и прозорливыми, как Кассандры. А слабоумные — это мы с вами. Потому что не замечаем, как соседи по коммунальной квартире действительно действуют на наши мозги, и именно лучами. Наши северные соседи. А мы этого осознавать не хотим.
... Моя покойная бабушка, царствие ей небесное, в минуты большого душевного волнения переходила с русского языка на «чистейший одесский» и восклицала:
«Люди добрые, ратуйте! Геволт!»
Люди добрые, спасите! Грабят!!!
Виктория КОЛТУНОВА, "ВВ"