Он был король — король среди шутов
Автор фото: КИРИЛЛ ИСКОЛЬДСКИЙСценарий этого самого трагичного спектакля до боли знаком — сцена в черном бархате, гроб на постаменте утопает в цветах, рядом — товарищи с траурными повязками на рукавах... Но за день до этого я зашла в гримерную Спартака Мишулина. Первая мысль — это чья-то злая шутка насчет смерти.
Театр сатиры. На служебном входе — смеющаяся фотография Спартака. Грустные лица охраны рядом. С Александром Ширвиндтом поднимаемся на третий этаж, в гримерную 312. В этот день вообще-то у Ширвиндта праздник — день рождения.
— Разные у меня были дни рождения, но такого никогда, — говорит он. — Представляешь, с утра звонят: “Поздравляем и примите соболезнования”.
Входим в гримерную. Боже мой — никаких следов скорби и памяти. Напротив — такое ощущение, будто Спартак только вышел: на стуле вещи разбросаны, на столике перед зеркалом стопка книг, а на окне — макет. Ширвиндт комментирует:
— Это не гримерная — это дом. Вот что делают артисты в гримерных? Одни лялякают, другие тупо смотрят в потолок — якобы думают. А этот все время что-то делал. В основном писал. Полгода мы занимались с ним детским спектаклем. Видишь, на окне макет.
Макет в виде шапито занимает весь подоконник. А в его цветастом шатре — мартышки, еще какая-то животина и два тряпичных Карлсона. Сейчас их неживые лица, уставившиеся на нас как упрек — мол, чего же вы: не сберегли, не углядели... А Ширвиндт объясняет мне, что Мишулин был патологически повернут на детской теме. Во-первых, потому что поздно стал отцом (после 50), поздно дедом (в 77). Был привязан к своему Карлсону и мог неожиданно позвонить в дирекцию и сказать: “Завтра буду играть я”, хотя в расписании Карлсоном стоял другой артист. Вот и последний спектакль, тот, что с шапито, он мечтал сделать детским. “Моя мечта не умещается в типографские рамки” — так и написано на титульном листе пьески, которую артист писал, переписывал.
А его столик с трельяжем... Не стол для грима, а библиотека с алтарем. Целая стопка книг — афоризмы, Новый Завет современным языком и почему-то “Педагогическая поэма” Макаренко. Иконостас из фотографий по всему периметру зеркала в основном из женских фотографий. Партнерши, любимые артистки, дети. Венчает иконостас портрет Чаплина — самого великого грустного клоуна в мире.
А ведь Спартак Мишулин, думаю я, тоже был грустный клоун. Смешной, комичный, и вдруг такого драматизма даст! Но Ширвиндт не согласен — не драма, а трагедия прорывалась в его игру, как хороший нападающий.
— Вот даже возьми “Неаполь — город миллионеров”, он сейчас не идет. Те крохи, я имею в виду его куски, которые он сыграл, были потрясающими. Штучный артист.
Он и в жизни — штучный. В доме у него жила кошечка черная. Звали Анджелой Дэвис. Спартак открывал окно и с возгласом “Свободу Анджеле Дэвис!” выпускал ее на крышу. Однажды Анджела не вернулась. “Поняла, что такое свобода”, — сказал Спартак. А еще у него был пудель — Лаврентий Павлович. И никогда артист не оставлял его одного дома. Приводил в театр, закрывал в гримерной, и Лаврентий Павлович обреченно-послушно сидел взаперти. Но стоило ему услышать по трансляции голос хозяина, он начинал выть. Тогда партнерша Мишулина Ольга Аросева шептала: “Спартак, Лаврентий Павлович загибается”, — и тогда тот быстро проводил сцену и бежал к пуделю.
— Я даже не помню случая, чтобы из-за Спартака хотя бы раз отменили спектакль, — продолжает Ширвиндт. — Даже по болезни. Нет, он не собирался умирать, никаких признаков. За здоровьем своим следил. В Чите, на гастролях, сказал мне: “Вернусь в Москву, лягу в больницу, меня прокрутят, и мы с тобой сядем за спектакль”. Прокрутили...
Да, он был клоун, настоящий клоун. Люди понимали это интуитивно и дарили ему разных смешных клоунов. Так у него собралась приличная коллекция. Совсем миниатюрные из цветной пластмассы стоят сейчас на гримерном столике. Ширвиндт берет их в руку. Мы молчим. А что тут скажешь?
— А ты знаешь, что 35 лет Спартак проездил на “восьмерке”? Мы даже вместе ее покупали где-то на Варшавке и потом четыре с половиной часа “пилили” до дома. Я впереди, а он сзади, на скорости, даже не скажу тебе какой, сама понимаешь.
Не мог себе позволить авто пороскошнее? Честно зарабатывал, вкалывал, был единственным кормильцем в семье, жил скромно. “Восьмерка”, небольшая кооперативная квартирка, скромная дачка — вот на что заработал народный артист и всенародный любимец. В свой последний путь Спартак Мишулин отправится на “Кадиллаке”. Директор театра Мамед Агаев, который все время плачет, сказал, что театр проводит его как короля. А ведь он и был король — король среди шутов.
Московский Комсомолец