"Охлаждение украино-российских отношений - миф"

В конце этой недели Москву с однодневным визитом, приуроченным к 60-летию Победы, посетит президент Украины Виктор Ющенко. В поездке украинского лидера будет сопровождать секретарь совета национальной безопасности и обороны Украины Петр Порошенко. За последние недели это уже его вторая поездка в Россию. Накануне встречи Петр Порошенко рассказал о наиболее острых проблемах российско-украинских отношений в интервью корреспонденту Олегу Ъ-Гавришу.

- В прошлом месяце, когда в Москве ждали украинского премьера Юлию Тимошенко, никто не предполагал, что вы приедете сюда раньше, чем она. Тем не менее в условиях подогретого интереса к визиту госпожи Тимошенко обсуждать весь спектр двусторонних взаимоотношений первым пришлось вам. В какой степени это стало для вас неожиданным?

- Мне было несложно настроиться на эту поездку. Виктор Ющенко поставил передо мной четкую задачу: после состоявшихся 19 марта в Киеве переговоров президентов Украины и России способствовать повышению эффективности работы комиссии по двустороннему сотрудничеству. Данной комиссии, руководить которой будут президенты, предстоит решать целый ряд вопросов, которые не решались годами. Это проблемы границы, Черноморского флота, единого экономического пространства, культурного и гуманитарного сотрудничества.

В общем, моя поездка была призвана подготовить почву для подписания двустороннего соглашения о начале действия комиссии Ющенко-Путин. Само соглашение должно быть подписано во время предстоящей встречи двух президентов 8 мая в Москве.

В ходе моего визита в Москву мы согласовали кандидатуры, которые будут возглавлять комитеты комиссии. По нашему убеждению, это должны быть представители правительства, поскольку ответственность за реализацию политической договоренности на высшем уровне ляжет на кабинеты министров. Безусловно, ключевой для меня стала встреча с президентом России. Я очень благодарен, что Владимир Владимирович нашел возможность, время и уделил достаточно серьезное внимание вопросам формирования комиссии.

- После смены власти на Украине многие опасались, что это негативно скажется на российско-украинских отношениях. Насколько оправдались эти опасения?

- Уровень диалога, который сегодня существует между президентами, советами безопасности, правительствами наших стран, говорит о том, что охлаждение украино-российских отношений - это миф. Примечательно, что моя поездка в Россию состоялась перед саммитом ГУУАМ, когда во многих СМИ преобладала точка зрения, что ГУУАМ носит антироссийскую направленность. По поручению президента Украины я детально проинформировал высшее руководство России о темах, которые будут выноситься на обсуждение саммита ГУУАМ, чтобы доказать необоснованность подобных утверждений.

Или возьмем, к примеру, проблему урегулирования конфликта в Приднестровье. Россия является одним из государственных гарантов ситуации в Приднестровье. В ходе моей встречи с президентом Путиным я подробно проинформировал его о наших инициативах по Приднестровью. В Приднестровье мы собираемся посадить за стол переговоров все стороны процесса урегулирования. Потому что с 2001 года переговоры проводились в режиме челночной дипломатии. Мы убеждены, что это безответственно в первую очередь по отношению к гражданам Молдовы и Приднестровья, кроме того, это безответственно по отношению к гражданам Украины и России, которые живут там. Наконец, это безответственно по отношению к международной безопасности. И я как секретарь СНБОУ не могу оставаться в стороне от приднестровского урегулирования.

Вообще, на встрече с Владимиром Путиным мы обсудили многое, начиная с интеграции в НАТО и заканчивая ситуацией с Украинской православной церковью и Московским патриархатом.

- Упомянутое вами взаимоотношение церквей - одна из болезненных тем российско-украинских отношений...

- В конце нашей встречи с Владимиром Путиным состоялась встреча с патриархом РПЦ Алексием II. Я передал ему четкую позицию президента Ющенко, что власть не должна вмешиваться в церковные дела. Не дело власти указывать человеку, в какую церковь он должен ходить. Не дело власти препятствовать деятельности какой-нибудь одной церкви и содействовать другой. Должен подчеркнуть, что диалог с патриархом был очень конструктивным. Патриарх передал Виктору Ющенко приглашение встретиться во время его визита 8 мая в Москву.

- Одно из ключевых слагаемых безопасности Украины – энергетическая безопасность. Сегодня много спорят, насколько целесообразно введение фиксированных цен на нефтепродукты...

- Я бы не хотел, чтобы у нас создавался образ правительства, которое только стучит кулаком по столу. Ситуация на рынке нефтепродуктов - объективная рыночная реальность, с которой нужно разбираться рыночными методами.

Если мы берем экономическую составляющую цены, то здесь власть должна четко продемонстрировать приоритеты. Вот есть российская цена. К счастью, сейчас украинский рынок привязан не к мировым, а к внутрироссийским ценам, к которым добавляются экспортные пошлины, стоимость транспортировки, норма прибыли российских компаний, что и формирует рыночную цену в Украине. Самая большая проблема - это повышение цен перед посевной. Как решить эту проблему? Я убежден, что необходимо заниматься не регулированием цены на бензин Аи95, а в первую очередь контролировать и влиять экономическими механизмами на цены на дизельное топливо в момент посевной. Потому что спрос на бензин Аи95 более или менее стабильный в течение года, спрос же на дизельное топливо имеет свои пики, и делом экономической политики государства является их сглаживание.

То, что у нас сегодня с 2400 гривен ($478,9. - Ъ) за тонну цена на дизельное топливо прыгнула до 3200-3500 гривен - критический показатель. Никакое, даже самое эффективное сельское хозяйство не выдержит таких цен. Между тем АПК - это отрасль, где работают 16 млн человек, то есть треть населения Украины. Поэтому я предполагаю, что будут проводиться переговоры с нефтетрейдерами и предметом этих переговоров станет фиксация цены на дизтопливо в обмен на внятный, прогнозируемый график изменения цены на бензин Аи95.

- На прошлой неделе председатель правления НАК "Нафтогаз Украины" Алексей Ивченко заявил, что он собирается реприватизировать нефтеперерабатывающие заводы. Как вы смотрите на эту ситуацию и насколько Алексей Ивченко был уполномочен делать такого рода заявление?

- Алексей Ивченко пока еще народный депутат. Я глубоко убежден, что он делал подобное заявление не как представитель исполнительной власти, а именно как народный депутат. Перечень вопросов, за которые отвечает "Нафтогаз Украины", очень широк, но вопросы реприватизации к нему не относятся. Президент четко заявил на последнем заседании кабмина, что до 12 мая члены комиссии окончательно определят перечень тех предприятий, в отношении которых у государства есть обоснованные претензии. Общая позиция такова: никакой реприватизации. Поэтому инвесторам здесь ничего не грозит.

- В последнее время в прессе широко обсуждают ваши разногласия с Юлией Тимошенко. Что это - борьба личностей или конфликт интересов и концепций?

- У меня нет конфликта с Юлией Владимировной. У Юлии Владимировны нет конфликта со мной. Это касается и личностного, и концептуального уровня. У нас есть, безусловно, разное понимание целого ряда вариантов решения тех проблем, с которыми столкнулось общество. Это касается экономики, это касается политики, это касается гуманитарной сферы. Обсуждение разных точек зрения происходит в конструктивной манере, где каждый имеет возможность иметь свою точку зрения. Мы принимаем согласованное решение и вместе его реализуем. К примеру, нынешний проект административной реформы и проект, который правительство внесло в СНБОУ, сильно отличаются друг от друга. Это не значит, что победила Тимошенко или победил Порошенко. Я глубоко убежден, что победила Украина, потому что в результате обсуждения был найден полный компромисс и по структуре министерств, и по структуре правительства. И дискуссия, кстати, не была дискуссией Тимошенко и Порошенко, но дискуссией двенадцати профессиональных членов СНБОУ, где каждый имел возможность высказать свою точку зрения. Честная, прозрачная политика поставит нас в ситуацию, когда у политика не будет возможности не принимать очевидных решений.