Роман Зварич: "Возможности объединения Ющенко и Тимошенко не исчерпаны..."

Работа Романа Зварича на посту министра юстиции началась со скандала. Он часто выступал оппонентом своего шефа Юлии Тимошенко и неожиданно был отправлен в отставку вместе с ней. Но даже после увольнения Роман Зварич остается влиятельным политиком и яркой личностью

Президент Украины, гово­ря в августе, что прави­тельство Юлии Тимо­шенко является лучшим в Европе, в сентябре отправляет его в отставку. У политиков и жур­налистов на этот счет есть несколь­ко версий. Какая из них, по вашему мнению, является правдой?

— Ядумаю, что правдой являет­ся то, что Президент говорил пуб­лично. У меня нет никаких осно­ваний считать, что есть какие-то не сказанные им моменты. Что он говорил? Он говорил, что команды фактически не было, что Прези­дент должен был постоянно гасить огонь, естественно, что это начало очень сильно влиять на возможно­сти власти реализовать стратеги­ческие векторы программы Пре­зидента, которые были определе­ны на протяжении прошедшей предвыборной кампании. И Вик­тор Ющенко решил сделать пере-кадровку. Мне кажется, что это аб­солютно логично с его стороны, поэтому ставить под сомнение то, что он был искренний или не до конца искренний, я не вижу ни­каких оснований.

— Почему же тогда на протяже­нии нескольких месяцев он неодно­кратно противоречил сам себе: сна­чала хвалил правительство, а потом обвинил Тимошенко в том, что она развалила экономику страны. Ког­да он говорит правду?

— Мне тяжело отвечать за Пре­зидента. Я думаю, что правитель­ство Тимошенко много чего сде­лало, в том числе и в экономиче­ской сфере, хотя я также считаю, что Президент абсолютно прав в том, что начали выплывать опре­деленные системные проблемы в связи с избыточным администра­тивным вмешательством со сторо­ны правительства в отдельные экономические отрасли. Эти тен­денции не были видны в конце августа, но в сентябре они стали заметнее. Когда мы посмотрели на макроэкономические показатели, то увидели, что произошло значи­тельное необоснованное сокраще­ние роста ВВП. Такая динамика ничем не оправдывалась. Динами­ка должна была быть, по меньшей мере, такая, как в начале года, а мы видим как раз противополож­ную тенденцию. В августе эти про­блемы не носили, по крайней мере на первый взгляд, системного ха­рактера.

— Для многих осталось непонят­ным, почему вы также тогда были уволены. Вы говорили об этом с Президентом?

— Яне говорил с Президентом об этом. Были две составляющие. Об одной я уже говорил, когда на­зывал причины отставки прави­тельства. А во-вторых, как проис­ходит перекадровка, чтобы оживить правительство, создать новый плацдарм для нормальной работы? Президент, я думаю, решил по максимуму деполитизировать пра­вительство. Допускаю, что необя­зательно в новом составе Кабмина должны были быть яркие полити­ческие фигуры. Говорю это и сра­зу себя ловлю за язык, потому что выходит, что я назвал себя яркой политической фигурой. Но думаю, что это близко к правде, без лиш­ней скромности.

— Чем вы занимались и занимае­тесь после отставки?

— Если говорить о политике, то, естественно, я занимаюсь выбора­ми. В соответствии с отдельными решениями, которые были приня­ты руководящими органами партии, к которой я принадлежу (это «Народный союз «Наша Ук­раина»), мне даны определенные поручения заниматься подготов­кой избирательного процесса именно в правовом измерении. Кроме того, существуют мои лич­ные проекты, которые я пока еще не бросил. Возможно, немножеч­ко их откладываю.

— Что это за проекты?

— Они связаны с моей прежней работой министром юстиции. В частности, по линии так называе­мых реприватизационных проек­тов. Я хотел бы дойти до конца в этом процессе. Меня, в частности, интересует справедливость прива­тизации «Укррудпрома», Нико­польского ферросплавного завода и других объектов, приватизация которых до сих пор не поставлена под сомнение. Это в первую оче­редь Запорожский ферросплавный и Стахановский ферросплавный заводы. Я с группой юристов раз­работал соответствующую про­грамму, мы изучаем документы и пытаемся решить все в гражданс­ко-правовом измерении, чтобы через суды поставить вопрос о воз­можном возвращении этих объек­тов в государственную собствен­ность с повторной приватизацией.

— После заявлений Юлии Тимо­шенко о реприватизации посыпались обвинения в том, что подобные про­цессы ухудшают инвестиционный климат Украины.

- Ядумаю, что приватизация «Криворожстали» показала, что эти процессы как раз не ухудша­ют инвестиционный климат. Дело в том, что не только юридическое сопровождение, но и подготовка этого вопроса происходила также и в Министерстве юстиции. Под­черкиваю — «также», чтобы не дать понять, что это у нас было первоочередное задание и наша роль была ведущей. Мы очень тесно сотрудничали с Фондом го­симущества по линии судебной защиты позиции правительства, по линии определения процедуры в соответствии с законом повтор­ной приватизации. А это означало разработку четкого графика, со­блюдение его, внедрение в этот график очень четких промежуточ­ных заданий, которые были вы­полнены. И вся эта работа суммар­но дала неожиданный результат. Исходя из этого опыта, я глубоко убежден, что как раз наоборот, когда весь процесс проходит прозрачно и в строгом соответствии с законами Украины, принципами верховенства права, то будет ре­зультат. Власть должна вести себя так, чтобы не нарушать не только законы, но и принципы справед­ливости, которые не обязательно находят свое определение в дей­ствующем законодательстве. Тог­да, опять же, процесс дает желае­мые результаты. Мне всегда была понятна акси­ома, что демократия - это проце­дура. Там, где она нарушается, ста­новится менее прозрачной, там, где она манипулируема, практически закладываются определенные ос­нования говорить о сокращении демократии в целом.

— Представители оппозиции ут­верждают, что Пинчук может об­жаловать повторную приватизацию «Криворожстали» и вернуть себе предприятие.

- Вперед. Это его право. Если он считает, что есть основания об­жаловать это решение, то мне было бы интересно понять, как его юри­сты могут такое советовать. Я убежден в том, что исчерпаны все юридические процедурные вопро­сы в Украине, поэтому единствен­ным плацдармом для защиты ос­тается Европейский суд по правам человека. Об этом говорилось со стороны адвокатов Пинчука. Очень часто, отвечая на вопросы журналистов, я говорил, что дей­ствительно очень комфортно чув­ствовал бы себя, если бы защищал позиции государства Украина в Европейском суде. Потому что мы тщательно изучили этот вопрос не только в контексте документов, которыми Европейский суд дол­жен был бы руководствоваться, но и аналогичные процессы в Евро­пейском суде. То есть не только решение, но и сам процесс. И мы пришли к выводу, что возможнос­ти даже для того, чтобы поставить вопрос перед Европейским судом в контексте обжалования действий власти Украины, были очень низ­кими. Потому я был искренним, когда говорил, что меня это не вол­нует. Я был убежден в преимуще­стве нашей позиции, возможнос­тях юристов, работающих в Мини­стерстве юстиции.

— Вы видели, что происходило в Верховной Раде Украины, ког­да рассматривались законы по ВТО. Как вы прокомментируете действия коммунистов? Ведь они, как народные депутаты, являют­ся лицом нации...

— Это не лицо нации, потому что коммунисты — это лицо носталь­гии. Они, думаю, чувствуют отча­яние. Они понимают, что эпоха, когда они были, как говорят, на коне, уже давно прошла. Они те­ряют все свои рычаги влияния, те­ряют основания для своего суще­ствования. Я считаю, что это был шаг отчаяния. Никак иначе я это не могу объяснить. Если кто-то ду­мает, что может притормозить или заблокировать процесс вступления Украины во Всемирную торговую организацию или процесс интег­рации Украины в мировую гло­бальную экономику, то он очень ошибается. Это просто утопия. Если чьи-то идеологические убеж­дения не дают возможности видеть реалии настоящего, то пора зани­маться чем-то другим, а не поли­тикой.

— Относительно выборов. На ка­кое место в списке НСНУ вы рас­считываете?

— Честно говоря, на одно из пер­вых, опять же без лишней скром­ности. Мне когда-то было трудно отвечать на такие вопросы, но я понял, что когда не отвечаешь, то журналисты начинают говорить, что Зварич лукавит и не все гово­рит. А нужно говорить искренне. Если взять первые две категории — политическую и профессио­нальную, — то объективно я дол­жен быть на достаточно высоком месте в списке.

— У каждого человека есть цель. Чего вы хотели бы достичь?

— На небольшой период време­ни я ставлю перед собой цель стать народным депутатом и вернуться в парламент. Это для меня было родным — сессионный зал в част­ности. Я чувствовал себя как рыбе в воде. Знал, как действовать, что нужно делать в конкретной ситу­ации, как быстро обеспечить со­ответствующее решение или не допустить его принятия. Я бы ска­зал, что чаще мне это удавалось, чем не удавалось. Кстати, если по­слушать моих оппонентов в пар­ламенте, когда им задают вопрос о том, кого бы они больше всего не хотели видеть в парламенте, то чаще всего называют фамилию Зварич. Если говорить о более да­лекой цели, то, если честно, мне жаль, что не удалось завершить некоторые проекты в Министер­стве юстиции. Но я не знаю, хо­тел ли бы я после парламентских выборов вернуться в министер­ское кресло. То есть вопрос зак­лючается в том, сформируется ли такая команда, которая даст воз­можность не только новому мини­стру юстиции, но и всему составу этой команды работать как один организм, как единый оркестр. Этого я не чувствовал в предыду­щем правительстве.

— Вас пригласили на празднова­ние годовщины оранжевой револю­ции на Майдан?

— Если ты причастен к организа­ции, то очень тяжело себя самого при­гласить. Вы увидите меня на Майда­не, но в очень незаметной роли.

Евгения КОВАЛЕНКО, «Столичные Новости»

http://cn.com.ua