Блог | Она ушла ночью
Первый раз она ушла ночью.
Он, ничего не подозревая, вызывал такси, одевал сонную дочку, поднимал чемоданы в вагон, стоял, прижавшись носом к стеклу, и корчил смешные рожицы ребёнку.
Потом часто вспоминал эту картину, рвавшую ему сердце. Он не мог себе простить, что ничего тогда так и не понял. А если бы и понял, как бы он её остановил? Заколотил бы дверь гвоздями? Обхватил двумя руками дочку и не выпускал бы из кольца своих рук? Сорвал стоп-кран в поезде, увозящем её навсегда?
В том городе жила её мама. И он, одноклассник. Первая любовь. Случайно встреченная через 15 лет после окончания школы.
Он мог устоять перед всем. Кроме этой её всепоглощающей любви. Он думал, что так бывает только в кино. Когда страсти и сумасшедшие глаза.
Он приехал возвращать её обратно. Он был готов ко всему. Кроме вот этих сумасшедших её глаз…
Читайте: Другая жизнь, или Браки совершаются на небесах
Разводились мучительно. Дочка держалась руками поочерёдно то за него, то за неё. Он отступился в результате.
И почти целый год ездил на все выходные и праздники. Ночь в поезде туда – и ночь в поезде обратно. Чтобы видеть дочку, обнимать прямо у подъезда, гладить по голове, носить на руках и заглядывать в светлые глаза…
Потом боль стала затихать. У него образовалась своя жизнь. На вокзал ездил всё реже. Чаще говорил с дочкой по телефону. И голос бывшей жены перестал ускорять сердцебиение.
Она вернулась тоже ночью. Через три года. Резкий звонок в дверь вырвал его из сна. Он подхватился, посмотрел в глазок, не поверил, открыл дверь.
Подросшая дочка бросилась на шею, он прижал её к себе. Бывшая жена затащила чемодан и села прямо на полу в прихожей.
Он меня бьёт, мне некуда идти, не прогоняй нас, пожалуйста, дочка хочет домой.
Он стоял оглушённый посреди квартиры, на автомате гладил волосы ребёнку и соображал, что он скажет той, которая вытащила его из вселенской депрессии и которую он почти полюбил?..
Читайте: Очень хотелось посмотреть на его жену
Ничего говорить не пришлось. Она открыла дверь своими ключами, увидела ворох вещей, девочку, бегающую по квартире, развернулась - и ушла.
Он побежал было следом. Потом остановился, развернулся и медленно пошёл обратно, по ступенькам, в квартиру. Туда, где была его дочь – испуганный воробышек, и его бывшая жена. Возникшая в ночи и опять разрушившая всё, что он старательно склеивал целых три года.
Стали жить. Бывшая жена ходила по квартире, как мышка. Спала в детской комнате вместе с дочкой и смотрела на него, приходящего домой, глазами затравленной собаки.
Он ел её супы, развешивал занавески после стирки, пылесосил ковёр. Внешне всё было, как три года назад. Только пустота в душе была пугающей и не проходящей.
Когда долго находишься на одной территории даже с чужим человеком, начинаешь его понимать. Такой себе семейный стокгольмский синдром.
И дочка бегает от папы к маме, всё давным давно понявшая. Он ловил внимательный дочкин взгляд, весело подмигивал и звал гулять на улицу – всё, мол, нормально у нас, и даже всё у нас временами хорошо.
Читайте: Дайте нам хороших матерей – и мы станем лучшей нацией в мире
Однажды ночью жена взяла свою подушку и пришла на его диван. Он старательно сделал вид, что спит, дыша равномерно и спокойно.
Она обвила его руками. Он подвинулся, освобождая ей место. И открыл глаза.
И всё опять стало, как было. Как было до того, когда он корчил рожицы через стекло в отъезжавшем вагоне поезда.
Он приказал себе всё забыть. И у него даже получилось. Его ребёнок со светлыми глазами одинаково любил и папу, и маму.
Жили. И почти не ссорились. Вели себя, как переболевшие тяжёлой болезнью и чудом выжившие. Не напрягали голосовые связки и не боролись с неконтролируемой ненавистью. Видимо, всё перегорело ещё тогда, годы тому.
Второй раз она ушла от него прямо с праздника. День рождения семейного друга. Отмечали 40 лет. С ним она и ушла. В чём стояла. В платье до пола, бирюзового цвета. Оно ей очень шло. Она несколько раз ездила к портнихе на примерку, добиваясь идеального силуэта. И в ярко-синих босоножках на высоком каблуке. Уверенная и красивая.
Дочке исполнилось 13. Она вытянулась, стала серьёзной и немного замкнутой. Он приехал домой один, до утра курил на балконе. Утром дочке сказал, что мама ушла. Она села рядом, он её обнял. Сидели, покачиваясь в такт песни, льющейся из соседнего окна…
Через год бывшая жена родила ребёнка. Девочку. Дочка ходила смотреть на младенца. Сначала настороженно, потом восторженно. Через некоторое время отпросилась переночевать у мамы, чтобы поиграть с девочкой. Через месяц, потупив глаза, попросилась к маме насовсем.
Они собрали вещи, и он её отвёз. Бодрился и даже сказал – не переживай, у меня всё ок, если что, звони, я тебя очень люблю.
Друзья вели себя по-разному. Кто подсмеивался, кто недоумевал, кто крутил пальцем у виска. И почти все его жалели. Пожилой сосед по лестничной площадке сказал, останавливая его возле дома – да таких, как твоя, надо расстреливать, ни стыда, ни совести, я бы свою за такое убил.
А ему было всё равно. Ни убивать, ни даже напиться, чтобы отпустило, не хотелось. Чувствовал себя роботом, запрограммированном на один алгоритм – без эмоций и страданий. Хотелось позвонить ей и спросить – за что? за что ты так со мной?
Не звонил. Знал, что ничего она ему не ответит. Да и что поменяется после её ответа?..
Ночью снилась женщина. Чужая, незнакомая, далёкая. Немного похожая на ту, которая его когда-то попыталась спасти. И у неё почти получилось.
Но он тогда этого не понял.
