США выводят войска из Восточной Европы, оставляя ее наедине с Путиным: как это нелепое решение ударит по Украине. Интервью с Шамшуром

Хотя после последнего саммита НАТО президент США Дональд Трамп и подтвердил приверженность принципам коллективной обороны, но к его словам все равно отнеслись с настороженностью, ведь "завтра" все может измениться очень быстро и болезненно. Так и произошло. Сокращение американского контингента в Румынии, а также в Болгарии, Венгрии и Словакии – не просто техническая перегруппировка. Это первый системный признак того, что Вашингтон переформатирует свою роль в Восточной Европе после почти четырех лет большой войны России против Украины.

Это решение нужно рассматривать не как отдельный шаг, а как сигнал: США больше не будут автоматически удерживать восточноевропейский оборонный пояс, созданный после 2022 года.

Решение о сокращении контингента – это не про "минус тысячу солдат", а про изменение модели безопасности. Европа впервые за несколько десятилетий стоит перед реальностью, в которой американский военный "зонтик" перестает быть автоматическим. Можно уверенно сказать, что большинство европейцев не заметят, когда США выведут армейскую бригаду из Румынии, но можно быть уверенным, что диктатор Владимир Путин это заметит. 

Для Украины это звонок. Американское присутствие в Румынии – часть логистического хребта, через который проходит оружие, оборудование, персонал. Любое уменьшение этого компонента означает больше ответственности на европейских союзниках. И то, что произойдет теперь в НАТО, – это тест: способна ли Европа не просто "критиковать Трампа", а реально взять на себя часть функций США.

Своими мыслями по этим и другим вопросам в эксклюзивном интервью OBOZ.UA поделился чрезвычайный и полномочный посол Украины в США и Франции Олег Шамшур.

– Официально объявлено: из Румынии будет выведено до тысячи американских военных. Есть первый реальный шаг по сокращению американского военного присутствия на континенте. Отмечается, что в дальнейшем планируется вывод всех оставшихся подразделений. Уже в декабре на очереди Болгария, Венгрия и Словакия. Стратегическая логика Вашингтона относительно этих шагов?

– О намерениях известно уже давно, но все надеялись, что этот процесс начнется как можно позже. Сейчас для действующей американской администрации есть как минимум две основные географические сферы, которые определены как приоритеты. Во-первых, это Азиатско-Тихоокеанский регион. Именно там будут сосредоточены ключевые стратегические и безопасностные интересы США. Это еще президент США Обама формулировал, потом мы это слышали при Байдене, и сейчас это было подтверждено. В частности, нынешний военный министр США Хегсет об этом говорил на нескольких форумах абсолютно откровенно: фокус внимания из Европы переносится на Азиатско-Тихоокеанский регион. Там, где Китай – основной противник, основной конкурент Соединенных Штатов.

Во-вторых – Латинская Америка. Еще до инаугурации Трампа аналитики говорили, что он будет уделять значительно больше внимания региону. И мы это видим. Сейчас – Венесуэла, возможно, и Колумбия. То есть некий новый вариант доктрины Монро от Трампа. Доктрина "Трамп – Монро". То есть концентрация от Мексики до конца Южной Америки. Так что это все ожидаемо. Если для Трампа Украина не относится к стратегически важным странам, то логично, что регион Центральной и Восточной Европы тоже теряет для него значение. Как будет с другими странами Европы – увидим, но что касается Центральной и Восточной Европы – это почти свершившийся факт: процесс уже начался.

– В новой Стратегии национальной обороны четко сформулировано: приоритет – внутренние и региональные задачи. Внутренние – это миграция, борьба с нелегалами, а региональные – это, например, Венесуэла и частично Колумбия. Трамп демонстрирует, что борьба с картелями для него сейчас важнее.

– Да, безусловно. И здесь есть очень важный момент – персонализация внешней политики. Внешняя политика сейчас в США фактически подгоняется под личные политические интересы Трампа. Вы затронули важный вопрос – использования вооруженных сил для решения внутренних проблем или для имитации их решения. И это, к сожалению, мы будем видеть на протяжении всего его пребывания у власти. Еще недавно в американском истеблишменте это было абсолютное табу. А теперь – норма. И эта тенденция усиливается. Это надо рассматривать в контексте укрепления авторитарных тенденций в способе управления Трампа.

Борьба с картелями – также часть этой логики. Она подается как борьба с нелегальной миграцией, с наркотрафиком, как реакция на проблемы, которые испытывает электорат Трампа. Он педалирует этот вопрос: нацеливание сил на крупные города, борьба с картелями. И это "я пообещал – я делаю". И одновременно это способ усилить позиции США в Латинской Америке. В советское время говорили: США – жандарм мира, жандарм Латинской Америки. Это возвращение к силовому доминированию в регионе. И это абсолютно вписывается в мировоззрение Дональда Трампа.

– Разве Трамп не понимает, что такими шагами американские интересы в Европе подрываются? Может, начало этого вывода – часть будущей сделки между Трампом и Путиным? Трамп неоднократно говорил, что он "понимает" беспокойство Путина относительно натовских баз в Восточной Европе. Теперь мы наблюдаем реальные шаги. И это происходит именно тогда, когда Путин наращивает военные и другие провокации против стран Балтии и Восточной Европы.

– Если исходить из реальности, то интересы других стран для Трампа абсолютно второстепенны. Он их учитывает лишь в той мере, в какой они помогают реализовать его собственные политические приоритеты. Эти разговоры о Европе, безопасности, обязательства – это все уже для него вчерашний день. Главное – что важно для Трампа. А получается, что Европа уже неважна.

Относительно потенциальной сделки с Россией. Я считаю, что, несмотря на санкции и критическую риторику, Трамп будет пытаться выйти на какие-то партнерские или квазипартнерские отношения с Россией. Использовать ее не только для реализации своих фантомных суперпроектов, но и для переформатирования мировой политики под свое видение. Через силовые элементы, через диктат. Поэтому представить, что это может быть элементом, возможно, негласной, но фактической договоренности между Трампом и Путиным, – я этого не исключаю. Это демонстрация близорукости Трампа. И еще раз подтверждение того, что интересы других государств его не волнуют. Он рассматривает их исключительно через призму интересов США, но видение этих интересов совершенно не включает даже поддержание прежнего уровня американского присутствия и помощи безопасности Европы. Даже на прежнем уровне. Поэтому общая картинка выглядит очень неприятно и для европейцев, и для нас. И, по-моему, это абсолютно ошибочная политика.

– Как, по вашему мнению, страны Балтии могут стать следующими в очереди по реальному уменьшению американского присутствия? Ведь уже принято решение о сокращении программ на сотни миллионов долларов помощи для развития их армий и проектов по взаимодействию с американскими военными.

– Это вполне возможно. Если взглянуть на "линии опасности", она начинается от Норвегии, далее Финляндия, затем Балтия, затем Центральная Европа, включая Польшу, – все эти страны могут стать объектами для атаки со стороны России. Если бы Трамп хотел каким-то образом поставить Путина на место, он должен был бы действовать совершенно противоположно. Но вот парадокс: даже если он "король сделок", master of the deal, – какая может быть сделка, если твой "партнер", то есть Путин, ведет себя так, что тебя разочаровывает и ты хочешь изменить его поведение? То есть ты делаешь какие-то силовые шаги, чтобы заставить его внимательнее относиться к своим словам и действиям. А когда ты делаешь все наоборот, под его желания, как можно надеяться, что он изменит свои экспансионистские планы? С точки зрения логики это абсурд.

– Относительно России. По вашему мнению, эти уже не намеки, а конкретные действия и сигналы могут ускорить "открытие окна возможностей" для Путина по нападению на Европу?

– Конечно. Мы же видели, что Путин никогда ничего не делает без предварительного тестирования ситуации. Его авантюризм сопровождается запуском пробных шариков: сначала проверка противников на выносливость, реакцию на агрессивные шаги. Примеры – атаки дронами на страны НАТО, пересечение границ, провокации против военно-морских судов. Все это – часть эскалационного процесса. Как аналогия: сначала он засовывает ногу в дверь, потом ногу полностью, потом еще больше и в конце концов открывает дверь настежь. Результат – новые провокации и повышение уровня опасности.

– То есть можно ожидать, что Путин перестанет тестировать, а порог эскалации существенно возрастет. А готовы ли европейцы, гипотетически, без США, к военному противодействию России?

– Вроде бы они понимают и видят риски, но если посмотреть на украинский вопрос, то видим скорее выжидание: что сделает Трамп, как он себя поведет. Субъективно складывается впечатление, что европейцы хотят вытянуть момент, когда надо будет проявить инициативу. Выдвигать собственные идеи, не ждать сигналов от Трампа, не пытаться расшифровать, что имеет в виду Путин. Но здесь срабатывает европейский парадокс: много говорят о кризисе, но мало делают для практического решения. Понятно, что самостоятельно действовать они не готовы, все равно нужно взаимодействие с США, но взять на себя львиную долю усилий по поддержанию безопасности континента пока не могут. Даже если после Трампа придет "вменяемая" администрация, я сомневаюсь, что уровень помощи США по безопасности существенно изменится – тенденция к сокращению уже заложена.

– Относительно реакции НАТО. Дисбаланс внутри организации растет: есть страны, готовые брать большую ответственность, несмотря на позицию Трампа, а есть те, кто до сих пор ждет сигналов от него и даже бездействует, полагаясь исключительно на США. Насколько это усиливает внутренний дисбаланс Альянса?

– Безусловно. И это одна из целей Москвы – расшатать трансатлантическое единство и стимулировать разногласия среди европейских членов НАТО.

– Трамп сам еще и подыгрывает Путину...

– Именно так. И это уже не парадокс, а реальность. Для НАТО это экзистенциальный момент: либо европейская часть Альянса вырабатывает собственный способ противодействия, учитывая снижение американской заангажированности, либо остается зависимой, а некоторые из членов уже имеют собственные, отличные от НАТО, интересы безопасности и отношения с Россией – что еще недавно было почти невозможно представить. А сейчас это реальность.

– Относительно европейской военной автономии, "европейской армии" – эти концепции уже давно звучат. Ускорят ли шаги Трампа эти процессы? Европейская армия – насколько это реально?

– В принципе, это все еще очень изменчивая парадигма. Ранее обсуждали увеличение вклада европейцев как комплементарного к НАТО, то есть чтобы добавлять к общим усилиям. Эта логика остается актуальной, но понятно, что существенных изменений не будет без усиления европейской компоненты. Раньше было важно делать это вместе с США. Сейчас очевидно, что координация нужна, но Европа должна быть готова усиливать собственную автономию в сфере безопасности – независимо от действий США. Это экзистенциальный момент для Европы, как отмечал президент Франции Макрон.

Принятые решения на уровне НАТО и ЕС надо внедрять. Западные аналитики и военные сходятся во мнении, что текущая мощность европейской оборонной промышленности не позволяет эффективно противостоять России. Это ситуация, которая требует немедленных мер.

Проблема не только в политической воле лидеров, но и в обществах. Учитывая экономическую ситуацию, нужно понимание того, что безопасность требует определенных жертв. Дискурс о возможном нападении России должен восприниматься как реальность, а не утопия. Если война в Украине завершится на условиях, выгодных Путину, это будет лишь передышкой перед новой эскалацией. Европа пока демонстрирует большое количество разговоров, но очень мало конкретных шагов, соответствующих уровню угрозы. Можно сказать, что нынешняя ситуация напоминает межвоенный период ХХ века – от Первой до Второй мировой войны.

– Вы говорите, что мы шагаем к большой континентальной войне?

– Французы сейчас открыто говорят, что война в Европе уже идет. Не надо представлять, что это только Украина, ведь это часть Европы. Вопрос лишь в том, распространится ли конфликт на территорию союзников и насколько сработает статья 5. Путин усилил неуверенность в этом. Возможно, новый мировой порядок и европейская система безопасности сформируются только через серьезное силовое противостояние с Россией и ее союзниками. Это неприятная, но вполне возможная перспектива.

– Кто может заполнить вакуум своими войсками? Британия, Германия, Турция – как вы это оцениваете?

– Здесь также парадокс. Французская армия и Бундесвер оказались значительно слабее, чем ожидалось. В целом на континенте реально противостоять России могут только ядерные державы – Франция и Великобритания. Турция также важна: ее армия большая, но эффективность зависит от того, будет ли она действовать как ответственный член НАТО или попытается доминировать в Черноморском регионе.

Другие страны (Италия, скандинавские государства) тоже нужны, но их вклад скорее тонизирует НАТО, чем обеспечивает реальную военную мощь. Некоторые члены НАТО имеют минимальные возможности, но важно, чтобы все говорили одним голосом и выступали единым фронтом. К сожалению, и здесь есть проблемы с координацией и политической волей.

– Как вы оцениваете ситуацию в отношении Украины в контексте уменьшения американского присутствия в Восточной Европе? Насколько это негативный для нас сценарий?

– Насколько это негативно, сможет точно оценить только наше руководство и Вооруженные силы, потому что они знают всю специфику. Извне очевидно, что это плохо, ведь ослабляет безопасность ключевых партнеров.

– А как это повлияет на программы поддержки, обучение или логистику поставок? Например, Румыния – один из ключевых логистических хабов, как и Польша.

– Вывод американских войск усиливает давление на сами страны, где они были расположены. Они вынуждены тратить больше собственных средств на безопасность, а значит, меньше остается на помощь Украине. Это затрудняет использование этих стран как логистических хабов. Кроме того, это сигнал для Путина – стимул к более агрессивным действиям. То есть негативный эффект двойной: логистический и стратегический.