Геннадий Москаль: Наймусь к чертям и достану бандитов в аду
Назначение Геннадия Москаля в Крым постоянным представителем президента стало неприятным сюрпризом для многих крымских политиков. Москаль оправдал ожидания настолько, что Верховный Совет автономии уже через месяц попросил Виктора Ющенко избавить их от столь бдительной опеки. Но, похоже, что именно возвращение Москаля в Крым способно усилить здесь влияние Киева, утраченное после выборов в связи с солидной победой Партии регионов....
– Геннадий Геннадиевич, вы слишком бурно вошли в крымскую политику…
– Ну почему? Я вошел так, как полагается по закону о постоянном представительстве президента.
– Но ни один представитель до вас так не «активничал»...
– Это их личное дело, а не моя трагедия.
– А как вы оцените эффективность своей работы с момента назначения?
– Я не могу себя оценивать. Оценку эффективности моей работы может дать президент Украины и его Секретариат. Пока ни у президента, ни у господина Рыбачука ко мне каких-то вопросов и замечаний не было.
– Вы в открытую назвали крымский парламент бандитским и заявили о 225 уголовных делах, в которых фигурируют депутаты. Хотя по данным МВД, опубликованным еще до выборов, в парламент прошли лишь восемь человек, имевших конфликт с законом. Когда ожидать пополнения этого списка?
– Все зависит не от числа людей. Мог же пройти человек, который тещу побил и имеет судимость это совсем другое. Меня интересуют лица, оказывающие политическое давление на Верховный Совет Крыма и его руководство, на Совет министров автономии. Ко мне недавно пришел товарищ и сказал, что просился у одного из мэров на работу. Тот сказал — я не самостоятельный, иди к такому-то депутату, он решает эти вопросы — и называет конкретного криминального авторитета. Так кого выбрал народ? Это всенародно избранный мэр или он находится под крышей у бандитов? Вопрос не в том, что кто-то судим — можно быть и не судимым. Сегодня нет такой области в Украине, где бы было политическое давление, влияющее на расстановку кадров, на принятие решений. Вот о чем я сегодня бью тревогу.
– Перед выборами министр внутренних дел Юрий Луценко сообщил, что нынешний спикер крымского парламента Анатолий Гриценко тоже фигурирует в уголовном деле.
–Об этом надо спросить у Луценко. Но когда господин Луценко приезжает, его непременно встречает господин Гриценко. Вот пусть и спросит у него, а потом сообщит общественности, ничего не скрывая.
–Недавно вы обещали приезд некой следственной группы в Крым для расследования резонансных преступлений…
– Следственная группа уже работает, только она вынуждена — в условиях слишком большой болтливости оперативных работников — базироваться в одной из соседних областей. Даже не в Крыму.
– Это связано с коррумпированностью местной милиции?
– Приведу свежий пример. Руководитель группы мне сообщил, что 23 сентября 2000 года пропадает без вести некий Черников, который давал показания об участии в расстрелах одного из нынешних депутатов Верховного Совета Крыма. Вышел из дома в тапочках и пропал без вести. Было заведено секретное уголовное дело. Но оно исчезло! И ничего о нем не известно, кроме того, что были обнаружены признаки совершения убийства Черникова. Поэтому у меня как у бывшего работника правоохранительных органов и представителя президента вопрос: можно ли в этой ситуации доверять? Приезжие следователи поражаются — как такое возможно? В такой ситуации я не могу никому здесь доверять. Я это прямо заявляю и буду докладывать президенту.
– Вы предпримите какие-то меры?
– Я еще не готов к разговору с президентом. Но я соберу все эти данные и обязательно поеду. Свежий пример: 21 июня на сессии Верховного Совета Крыма выносится вопрос о том, что 17 человек хотят создать садово-дачный кооператив в Ялте. Я только полистал эти бумаги прямо в зале и говорю депутатам, которых считаю здравомыслящими: ребята, слушайте, ну это же белыми нитками шито, без проверки видно. Не могли 17 простых жителей Ялты дойти до Верховного Совета. Но Массандровский поссовет решил, Ялтинский горсовет тоже, Совет министров подписался, постоянные комиссии рекомендуют… Слава Богу, депутатам хватило ума отложить вопрос для проверки. Я сам поехал посмотреть на выделяемые под кооператив 1,7 га «никудышной» земли. И глазам своим не поверил — растут пальмы, кипарисы, кедры. Рыночная стоимость этой земли — $5 млн.! Нашли этих людей, и они подтвердили — никаких заявлений не писали, нам никакой земли не нужно, нас попросил такой-то — и называют фамилию очень влиятельного в Крыму человека. Наверное, я все же очень нежно вошел в Крым, если здесь такое творится. Это же беспредел, который хотят узаконить с помощью сотни избранников народа. Я, как небезызвестный персонаж Хазанова, молчать не буду, я всем все расскажу!
– Наверное, ждать осталось недолго. Не зря же вы продолжаете бороться за права представительства президента…
– Я считаю, что при сложившейся в Крыму ситуации права должны быть намного шире. Слова «Доверяй, но проверяй» имеют в Крыму большое значение.
– Не боитесь отпора? Вам уже резко ответил спикер Анатолий Гриценко.
– Это его личное право, закрепленное Конституцией. Но у нас говорят — на воре шапка горит. Я не реагирую, и аппетит у меня после всей этой критики хороший, и сон. Я делаю свое дело, и мне безразлично, нравится это кому-то или не нравится. Постоянно мне дают какие-то характеристики. А я всего лишь называю белое — белым…
– То есть от вас не стоит ждать обычного крымского «компромисса»?
– Я ни на какие компромиссы никогда и ни с кем не шел. Тем более с бандитами это исключено — я их просто на дух не перевариваю. Это бесполезно. На том свете я с ними вместе попаду в ад — все грешные. Но даже там я обязательно устроюсь к чертям кочегаром, чтобы смолу в огонь подливать. Никуда от меня не денутся.
– Ваша инициатива по расширению полномочий на Севастополь была в штыки встречена местной общественностью. Рассчитываете ли вы на взаимопонимание нового градоначальника Сергея Куницына?
– Конечно. Вот мне дают некоторые поручения по флоту, что я могу сделать? Я в хороших отношениях и с Куницыным, и с главой Севастопольского горсовета Тарасовым. Но я могу только прийти и попросить их о какой-то помощи, потому что мне дал поручение Секретариат президента. Если сегодня есть базирование двух флотов, значит наверное представитель президента должен иметь какое-то влияние в вопросе защиты государственности. Полномочия должны быть расширены, потому что сейчас я могу только просить.
– В бытность начальником крымского главного управления милиции вы были, мягко говоря, в натянутых отношениях с «союзником» Львом Миримским. Сейчас вы оба демонстрируете подчеркнуто добрососедские отношения.
– У нас нет предмета раздора. Если что-то будет не так, я молчать не буду, но если он ведет свою политическую работу в соответствии с программой партии — на здоровье. Я за НАТО, он против НАТО — это не должно быть предметом личных взаимоотношений.
– Земельный вопрос — та проблема, которую на протяжении многих лет не смогло решить ни одно руководство республики. Имеет ли она решение, если учесть, что все стороны непрекращающихся конфликтов выставляют ультимативные требования?
– В Крыму нет земельной проблемы. Сегодня из 1,8 млн. га пригодной для сельскохозяйственного использования земли свободны 0,33 млн. га. Они годами не были востребованы, никем не обрабатывались. Земля есть, но дело в том, что я и председателям сельсоветов, и главам администраций, и органам местного самоуправления говорю — не дразните людей, не делите их на славян, крымских татар, армян, греков и т.д.
Все равны. Никто же еще не занимал засеянные поля — занимают пустующие земли. То есть местной власти надо определиться — да, должна быть земля для рекреации, социально-культурного назначения, под инвестиционные проекты, в конце концов — под кладбище. Но должна быть земля, которую надо людям раздать. Если человек будет иметь свою землю, у него не будет времени ходить на митинги и демонстрации. Свободная земля есть и на Южном берегу Крыма.
– Другая проблема в Крыму — языковая. Существует ли она?
– Нет. Ее придумали политики. Ее никогда не было и быть не может. Покажите, в какой сфере нужно внедрить русский язык — и я его внедрю без всяких законов, парламентских слушаний и региональных хартий. Если в Крыму и есть проблемы с языками, то с крымчацким и караимским. Уже никто языка не знает, и букваря нет для изучения. Мы теряем эти языки, но об этом никто не кричит.
Но ведь язык нужен для общения, а не для политических спекуляций. Если сегодня все обращаются к Европейской хартии региональных языков, то надо ее хотя бы раз внимательно прочесть. Она говорит, что изучение государственного языка — обязательно. Об этом ни один политик не говорит.
Скажем, в Луганске утвердили региональный статус русского языка. Я звоню, спрашиваю: что изменилось? Да ничего не поменялось. Чисто политическое решение. Ну, ребята, вы же обещали государственный статус русского языка. Если вы можете этого сделать, не надо было избирателям морочить голову. Проблема языка появляется перед выборами, а потом пропадает — вплоть до следующих выборов. Как сказал мне один мудрый политик из нынешней оппозиции на вопрос, почему не зарегистрирован ни один законопроект о статусе русского языка: «А зачем? Ведь скоро президентские, а потом парламентские выборы. Если мы этот вопрос решим, то о чем мы потом будем говорить избирателям?»
– Чего крымчанам ждать от вас в ближайшем будущем? В какой сфере ждать наибольшего приложения сил?
– Во всех сферах. Где будут успехи, я буду радоваться со всеми крымчанами. Если будут недостатки — я буду об этом открыто говорить.
Максим Николаенко, «Дело»