Вячеслав Кириленко: «Молчать я не буду, ведь социальные проблемы — это проблемы десятков миллионов наших соотечественников»
По специальности Вячеслав Кириленко — философ, по опыту работы — профессиональный политик. Однако события минувшей осени вознесли его сначала на должность министра труда и социальной политики, а затем — и вице-премьера по гуманитарным и социальным вопросам. Поэтому, отвечая на наш несколько провокационный вопрос: кем больше ощущает себя в новом кресле — воспитателем, третейским судьей, поставщиком, пожарным, вице-премьер совершенно серьезно отвечает: «В любом случае — не воспитателем. Я член правительства и считаю, что основная моя работа — это функции менеджера государственного управления».
Возможно, наша беседа покажется очень требовательному читателю «ЗН» слишком сухой и академичной. Но что ни говорите, а основательность, желание вникнуть в мельчайшие детали — не такая уж и плохая для государственного менеджера черта...
— Вячеслав Анатольевич, давайте поговорим о вашем проблемном хозяйстве. Насколько вы его уже изучили? Определились ли с приоритетами и болевыми точками?
— Дело в том, что все задачи — главные. Сказав, что основной является гуманитарная сфера, я буду неправ. Поскольку социальные вопросы крайне важны. И процессы, происходящие в социальной сфере, для меня (хотя я уже не министр труда) с повестки дня не сняты. Безусловно, поступает огромное количество писем по социальным вопросам. Хотя в каждой иной сфере моих полномочий неотложных проблем не меньше. Например, остро стоит проблематика музыки, театра, кино и т.д.
— И все-таки, с чем вы уже ознакомились? Во все проблемы вникли?
— Если вы покажете члена правительства, который бы во все вник, я буду вам благодарен.
— Нет таких?
— Я так считаю, но утверждать не могу...
— Быть может, удачно пробелы в знаниях скрывают?
— Ну, это уже вопрос искусства.
Украину открываем благодаря туризму
— Так какие же приоритетные направления определили для себя? Потому что я не очень верю, что можно заниматься всем.
— Наверное, это вопрос подхода, но я предполагаю заниматься несколькими стратегическими направлениями, касающимися министерств, деятельность которых я координирую. Так случилось, что первыми на повестке дня встали культурные вопросы. И первое совещание, которое я провел, касалось взаимодействия национальных заповедников и туристической инфраструктуры.
Я пригласил руководителей всех национальных заповедников (их 14, различного подчинения) и представителей туристического бизнеса. И мы говорили не только о том, что заповедникам всегда не хватает денег, но и о том, знают ли наши соотечественники об их существовании, о том, что в них можно увидеть и т.д.
— Вы лично обо всех четырнадцати знали?
— Да, это не очень много. Ведь есть еще государственные историко-культурные (всего их 66), дендрологические и другие. Но этот вопрос меня интересовал не как самодостаточный, а как вспомогательный. Популяризация нашей страны в мире прямо связана с тем, как развивается въездной и внутренний туризм. Поэтому можно говорить о содействии, о режимах преференций и т.п.
Со временем этот разговор удалось продолжить. Вместе с крупнейшими туроператорами, представителями Министерства культуры и туризма мы выезжали в Черкасскую область, изучали, что можно сделать для популяризации Шевченковского края...
— И что в сухом остатке, какие выводы? Будем выделять одно-два туристических направления и делать их приоритетными, концентрируя на них все финансовые ресурсы, или будем поддерживать всех? Какой тут должна быть логика?
— Во-первых, даны соответствующие правительственные поручения, но это касается прежде всего бюрократической составляющей вопроса: это охрана земель, имущественные вопросы, финансовая поддержка и т.д. Но с точки зрения практической выяснилось, что действующее туристическое законодательство построено так, что оно побуждает заниматься только лишь (или преимущественно) выездным туризмом. И те, кто занимается въездным, или внутренним, столкнулись с фактическими осложнениями. Эта деятельность у них должна быть исключительной, они практически не имеют права вкладывать средства в другие направления деятельности, а значит, лишены возможности развивать оборотные активы. Поэтому компании, занимающиеся исключительно въездным, или внутренним, туризмом, можно сосчитать по пальцам одной руки.
По этому поводу продолжается дискуссия в самой туристической среде. По моему мнению, нам нужно уйти от пропагандирования идеи, что каждый украинец хоть раз в год должен отдохнуть за пределами Украины. В свою очередь, я бы предложил другую тему: каждый украинец много раз в год должен посещать наши памятные места и заповедники, проехать по внутреннему туристическому маршруту. И всем тем, кто предлагает соответствующие услуги, правительство должно обеспечить полнейшую нормативно-правовую лояльность. Поэтому в сухом остатке — внесение изменений в законодательство. Соответствующий законопроект находится в парламенте, он внесен как депутатский, но мы дорабатываем эту тему в правительстве.
— Речь идет об определенных преференциях для компаний, занимающихся внутренним туризмом?
— Не о преференциях, а о равноправии. То есть все желающие заниматься внутренней туристической деятельностью должны иметь такие же возможности, как и те, кто ориентирован главным образом на выезд. Дополнительные фактические осложнения при лицензировании должны быть отменены. Все вроде бы просто. Но в действительности непросто, если учесть, что дело требует парламентской поддержки, как и многие другие инициативы. А скоро выборы, срабатывает политическая конъюнктура, и далеко не все инициативы имеют хороший законодательный шанс.
— То есть правительство не настроено проводить свои инициативы через парламент? Или критически оценивает шансы на успех?
— И да, и нет. Да — потому что безусловно нужно концентрироваться на глобальных инициативах, которые в случае прохождения через парламент принесут большую отдачу. Но существует целый ряд изменений к законам, новых редакций и т.п., которые правительство должно провести, чтобы реализовать политическую программу президента. Мы можем просто не успеть это сделать.
— Так, может, лучше и не браться?
— Браться нужно. Мы будем нарабатывать законопроекты, принимать их на правительственном уровне...
— Однако поговаривают, что правительственные комитеты еще не заседают, а правительство уже почти не заседает в полном составе. Это правда?
— Это неправда. Категорически. Что касается заседаний, то они стали менее продолжительными. Правительственные комитеты провели первые заседания, по крайней мере, правительственный комитет по гуманитарной и социальной политике впервые собрался 28 октября. Акцент сделан на том, чтобы большая часть дискуссий проходила на уровне правительственных комитетов. Посмотрим, получится ли, потому что в принципе, считаю, избежать дискуссии на правительственных заседаниях все равно не удастся. Они непременно будут.
Развитие и потребление: вечная дилемма?
— На мой взгляд, всегда будет конфликт интересов между гуманитарно-социальным и финансово-экономическим блоками правительства. И расхождения касаются прежде всего взглядов на соотношение между развитием и потреблением.
— Дело в том, что социально-гуманитарный блок так или иначе решает проблемы потребления. И мы не решим их только на уровне правительственного комитета, хотя, конечно, 70% проблем снимем. Но все равно 30% будет вынесено на заседание правительства, и там будет принято окончательное решение. По-моему, иного механизма просто не существует.
— В последнее время широко обсуждается идея если не сокращения расходов потребления, то, по крайней мере, их оптимизации, рационализации и т.п. — эвфемизмов можно найти много. По опыту работы и в предыдущем правительстве, и в нынешнем — ощущаете ли вы, что социальные расходы действительно можно каким-то образом оптимизировать? И что происходит сейчас — поэтапное сворачивание активной социальной политики или просто разговоры на эту тему?
— Я не думаю, что расходы развития возможны лишь за счет уменьшения расходов потребления. И точно знаю: все социальные стандарты, которых мы в этом году достигли, будут сохранены и выдержаны в бюджете в 2006 году. Во всех макросоциальных показателях проекта бюджета это предусмотрено. Тезисы Бюджетной резолюции, принятой в июне, сохранены: минимальная заработная плата на уровне 80% от прожиточного минимума, условно говоря, соотношение 400 и 500; пенсия на уровне не ниже прожиточного минимума для нетрудоспособных. Просто предусмотрена этапность введения определенных норм в течение года. Наверное, мы можем говорить о том, что вокруг всех этих социальных вещей будет более спокойная риторика. Зато акцент будет сделан на стимулировании бизнеса, предпринимательства и т.п.
— Будете ли вы свою толику риторики добавлять и к какому направлению?
— Молчать я не буду, ведь социальные проблемы — это проблемы не одного, двух, трех членов правительства. Это проблемы десятков миллионов наших соотечественников. Социальная проблематика — это не только социальные пособия, льготы и т.п. Это реформа оплаты труда, это единая тарифная сетка, это нагрузка на фонд оплаты труда, проблемы страховых фондов и прочее. Это так или иначе будет обсуждаться. А прямая поддержка тех, кто не может, во-первых, на равных конкурировать на рынке труда, во-вторых, имеет ограниченные физические возможности, со стороны правительства и государства все равно будет. Считаю, что это аксиома, которую никто не будет оспаривать.
Другое дело, что, наверное, в первую очередь должны проводиться те решения, которые вводят экономику в режим привлекательного инвестирования, режим уменьшения налогового пресса. Тогда мы сможем говорить об устойчивой тенденции к большему обеспечению социальных вопросов.
Пенсионную реформу еще можно спасти
— Социальная проблематика очень широка, однако рядового украинца весьма беспокоит, прежде всего, пенсионная составляющая и отсутствие прозрачности в этой сфере. Вот на днях Верховная Рада занималась тем, что добивала пенсионную реформу, протаскивая особый режим перерасчета пенсий для госслужащих, исходя из принципов, определяемых Кабмином. Хотя у широких масс этот подход вызывает бешеную аллергию.
Вот возьмем несколько писем в «Зеркало недели». Читатели возмущены: почему власть обходит стороной вопрос о несоразмерно высоких пенсиях для различных категорий госслужащих, депутатов и т.д. На их взгляд, денег на реальное повышение трудовых пенсий нет именно потому, что они идут на выплату пенсий для депутатов, судей или прокуроров.
Люди хотят все-таки ясности, они недовольны тем, что у нас произошло в этой сфере. А вы удовлетворены?
— Люди правильно хотят ясности. Ведь когда в парламенте принимали новый пенсионный закон, то мы говорили, что пенсионная система станет прозрачной, понятной, простой для каждого пользователя, да еще и обеспечит дополнительную возможность пенсионных накоплений. Этого сделать не удалось. Более того, на каком-то этапе для некоторых политиков Пенсионный фонд стал средством политического влияния.
Я хочу сказать, что резкое повышение расходов Пенсионного фонда, не подкрепленное расчетами по доходам, приводит к тому, что любые разговоры о пенсионной реформе невозможны. И если в 2004 году резко повысили пенсии — до прожиточного минимума, то нужно же было где-то эти деньги взять. Понятно, что Пенсионный фонд полностью исчерпал свои ресурсы, задействовал ресурсы государственного бюджета. Именно тогда какое-либо продвижение в направлении пенсионной реформы приостановилось.
— Вы имеете в виду трехуровневую пенсионную реформу?
— Да. А новое правительство отреагировало на новые законы и вышло на выполнение социального стандарта. Что было задачей иной сложности для Пенсионного фонда и, кстати, бюджета. На этом этапе разговор о пенсионной реформе также был невозможен.
Сейчас ситуация в некоторой степени стабилизировалась, мы возобновили дифференциацию пенсий, выплачивая по 1% за каждый дополнительно отработанный год (свыше 20 — для женщин и свыше 25 — для мужчин). Но все это далеко не пенсионная реформа. Во-первых, мы не достигли строгой зависимости размера пенсий от заработной платы и страхового стажа для всех, во-вторых, мы не обеспечили единого (или почти единого) пенсионного законодательства и, в-третьих, не предоставили человеку реальной возможности дополнительного пенсионного обеспечения. На сегодняшний день в Украине, по сути, функционирует только первый уровень всеобщего государственного социального страхования, то есть солидарная система. Накопительный фонд не работает.
— Не видно даже перспектив его внедрения. Вот вы говорили о новых законах, так позвольте напомнить читателям, что в свое время закон Ющенко—Пинзеника—Кириленко о повышении прожиточного минимума, до которого на тот момент уже была поднята минимальная пенсия, «способствовал» финансовому разбалансированию Пенсионного фонда на многие годы вперед. А как известно, при дефиците Пенсионного фонда введение второго уровня пенсионной системы запрещено законом...
— Не согласен. На тот момент пенсия была ниже прожиточного минимума. Мы же после этого, уже при президенте Ющенко, вышли на выполнение социального стандарта, предусмотренного Конституцией. Вместе с тем необходимо, чтобы пенсионная система работала в полном объеме и на всех уровнях, и пенсионная реформа, которая сейчас пробуксовывает, начала работать.
— Считаете, ее еще можно спасти?
— Безусловно. Второй, то есть обязательный накопительный, уровень на протяжении двух, возможно, трех лет должен быть внедрен — позже его нет смысла вводить вообще.
— Но это возможно лишь при условии сбалансированности доходов и расходов Пенсионного фонда, а министр финансов буквально на днях говорил, что и в 2007-м этого достичь не удастся.
— Нужно говорить о 2006—2007-м как о годах уменьшения дефицита бюджета Пенсионного фонда, а о 2008—2009-м — как о времени введения второго уровня. И за это время мы должны объяснить обществу, что обязательный накопительный уровень — это не то, что связано с какими-то непонятными финансовыми органами, а еще один гарантированный государством уровень пенсионного обеспечения.
В этой связи одним из первых поручений премьера было создать рабочую группу по пенсионной реформе. Она сейчас формируется, ведь мы хотим привлечь весь спектр специалистов, неправительственные организации, научные институты. Конечно, будем информировать СМИ, ведь это крайне важный не только социальный, но и экономический вопрос. В повестке дня — прежде всего приведение к общему знаменателю огромного количества специальных пенсионных законов.
— Но сейчас работа идет в совершенно противоположном направлении. Не понимаю, почему правительство не может влиять на депутатские законопроекты, не аргументирует свою позицию во время их принятия в зале? Вы боитесь фальстарта в этой работе? Но если, предположим, за год будет принято десять, пятьдесят, сто поправок к специальным пенсионным законам, то потом отменить их будет практически невозможно. Этому помешает действующая норма Конституции, не позволяющая принимать законы, ухудшающие уровень жизни граждан.
— Дело в том, что парламент не является подотчетным правительству органом.
— Но работать с ним можно?
— Эта работа ведется, члены правительства принимают участие в заседании каждого профильного комитета, но это не дает надлежащего результата, по моему мнению, и из-за того, что в стране уже давно идет избирательная кампания. Внешне социально привлекательные законопроекты всегда будут иметь огромные шансы на принятие. Что ж, такова пока природа украинской политики.
Вместе с тем я не считаю, что они существенным образом повлияют на политику правительства. Поскольку профинансировать можно лишь то, что твердо подкреплено бюджетными возможностями. И это знают все, в том числе — депутаты.
Будущее — не за пособиями, а за достойной зарплатой
— Минуточку, но ведь ситуация не настолько линейная. Например, Конституционный суд этой осенью отменил ограничение пенсий некоторым категориям спецпенсионеров. Получается, что финансовые ресурсы ограничены реальностью, а финансовые обязательства, согласно решению Конституционного суда, — неограниченны. Такого быть не может! Это путь куда угодно, но только не к созданию сбалансированной системы.
— В этом случае решение Конституционного суда касается только категории высокооплачиваемых пенсионеров, в частности, судей, депутатов, членов правительства и т.п. Их, в конце концов, не так уж и много. Фактически речь шла обо всех тех, чья пенсия превышает введенное правительством ограничение в 3690 грн. (то есть 90% от предельного размера зарплаты в 4100 грн., из которой делаются отчисления в Пенсионный фонд).
Это решение Конституционного суда является следствием функционирования в Украине огромного количества специальных пенсионных актов. А тенденция к принятию дополнительных изменений к ним, усложняющих ситуацию, продолжается — вот в чем беда. Поэтому, если действовать по букве закона, Конституционный суд может принять к рассмотрению еще много подобных решений. Отсутствие согласия по социальным вопросам на уровне «правительство — парламент» приведет к тому, что мы не будем успевать реагировать на решения тех или иных судебных инстанций в части социального законодательства. Это очень опасное явление.
— И следствие того, что в стране нет концепции развития социальной системы. Что мы вообще сейчас делаем? Мы повышаем пособия матерям-одиночкам и усыновителям до прожиточного минимума. А как быть с семьями, где несколько детей и на каждого не приходится прожиточный минимум?
— Все, что сейчас предложено правительством в бюджете на 2006 год в плане социальной помощи, имеет привязку к прожиточному минимуму. То есть при начислении социальных пособий принимаются во внимание реальные финансовые и социальные обстоятельства, в которых проживает семья или получатель пособия. Хотя и в этом смысле не существует единой концепции. Ведь какие-то пособия выплачиваются независимо от социального положения семьи.
— Например?
— Да много. Например, пособие при рождении ребенка, пособие до достижения ребенком трехлетнего возраста и т.д. Но со временем мы все-таки выйдем на то, что социальные выплаты будут учитывать социальное положение семьи, конкретного получателя.
Но даже не в этом суть. Главное — в каком направлении мы должны развивать социальную политику. В направлении введения дополнительных социальных пособий или все-таки согласимся, что основная функция правительства — содействие свободному развитию экономики, уменьшение налоговой нагрузки и на этой основе — обеспечение достойной оплаты труда. Считаю, что перспектива именно за этим. И структура доходов должна измениться кардинально, в сторону большей доли зарплаты. Что сейчас, к сожалению, не наблюдается.
— Более того, в одном научном институте мне рассказывали, что по итогам первого полугодия 2005-го совокупный фонд оплаты труда по стране был меньше совокупного объема различных пособий и социальных гарантий...
— Возможно, ученые подсчитали все-все-все положенные по законодательству льготы, даже те, которые годами не финансировались из-за нехватки ресурсов. Но на самом деле это не так. Вероятно, таким образом пытались продемонстрировать определенные тенденции в социальной сфере. Однако по Конституции Украина является социальным государством, поэтому вопрос действительно актуален и его невозможно решить только в контексте социальной политики.
Еще в марте президент дал поручение правительству разработать новую концепцию социальной политики. Ведущим было определено Министерство труда, поэтому, считаю, сейчас эта концепция в правительстве где-то пересогласовывается, в связи с изменениями в составе Кабмина. Но для меня очевиден один факт. Поскольку наши желания все равно не совпадают с нашими возможностями, любые радикальные шаги вызывают огромную дискуссию в обществе и, учитывая избирательную кампанию, будут служить лишь разменной монетой во время политических дискуссий.
Считаю, что сегодня больше время для выборов, нежели для реформ в экономике и социальной сфере. Ныне время для наработки идей и текстов законопроектов, которые должны обсуждаться в правительстве, парламенте, СМИ, неправительственном секторе. В принципе, все давно знают — что делать, но важно выбрать благоприятное время для старта.
— Кажется, я поняла вашу логику: спешите медленно. Но вернемся к вашему видению социальной политики. Какой она должна быть?
— Она может быть разной — в зависимости от принципиальных политических документов. Любая социальная политика является производной от политических решений. В нашей стране социальная политика — это почти все: и система оплаты труда, и помощь малообеспеченным, многодетным семьям, и чернобыльский вопрос, и инвалиды и автомобили для них...
Автомобили или компенсации?
— Хоть один автомобиль выдали в 2005 году?
— Конечно. Мы закупили ко Дню Победы 2000 автомобилей и выдали их, но исключительно инвалидам войны первой группы. Ведь по состоянию на сегодняшний день в очереди — 154 тысячи инвалидов.
— А нужны ли автомобили инвалидам первой группы? И вообще — это помощь? Я согласна, что молодым семьям нужно помогать при рождении ребенка, но выделять эту помощь 70-летним — мягко говоря, не очень логично. К тому же давать автомобиль, это средство повышенной опасности, людям, которым уже за 80...
— Это вы говорите о ветеранах Второй мировой войны, но есть же приравненные к ним, есть инвалиды, которые, уплатив определенный процент, передают управление автомобилем родственникам и т.п. Это очень сложная и разветвленная система.
— Так кому мы помогаем — родственникам или все-таки инвалидам?
— Знаете, если этот инвалид пишет вам, что родственник — его единственная надежда, а автомобиль для него — это все, что осталось, то просто не можем не реагировать. Но с точки зрения решения проблемы этой 154-тысячной очереди мы должны рассматривать дифференцированные подходы. Необходимо предложить денежные компенсации тем, для кого автомобиль является эквивалентом денег. Отчасти это отголосок прошлых лет, когда автомобиль был чем-то очень дефицитным и его нужно было «доставать», как огромное благо. Сейчас, считаю, если спросить у огромного количества этих очередников, добрая половина согласится на соответствующую денежную компенсацию и не будет ждать машину.
— Соответствующую — это сколько?
— За 60 млн. бюджетных гривен мы купили около 3 тыс. автомобилей «Таврия» с ручным управлением. Вот и считайте.
— Государство еще и деньги дает? А как же спецфонд, из которого, если я не ошибаюсь, должны поступить 110 млн. грн. на выпуск машин для инвалидов?
— В самом деле, в придачу к 60 млн. по общему фонду есть еще и спецфонд, предусматривающий расчеты путем погашения долгов, которые есть у поставщиков «АвтоЗАЗа» по налогам и плате за потребленную энергию. Но «АвтоЗАЗ» декларирует, что перед ними таких долгов нет. Поэтому сейчас идет поиск недостающих звеньев. И я бы не сказал, что это вопросы социального ведомства, ведь схема взаимозачета очень сложна, в ней очень важно не ошибиться.
— Этот факт — еще одно подтверждение того, что все эти взаимозачеты — самообман, виртуальные деньги.
— Бывает по-разному. Например, программа компенсации обесценившихся сбережений работает. Но там есть реальные и очевидные долги конкретных граждан перед теми, кто предоставляет коммунальные услуги. Это проще и понятнее, нежели взаимозачет с участием «АвтоЗАЗа» и его поставщиков.
Но спросим себя — почему это происходит? Потому что правительство должно находить возможности для выполнения действующего законодательства. Конечно, можно такие подходы критиковать, но это — использование всего спектра возможностей.
— Но вернемся к инвалидам и автомобилям...
— Я имел в виду, что те, кому машина не нужна, должны получить возможность компенсации деньгами. Но это должны быть не символические деньги. Ведь символические деньги — это социальное напряжение.
— Такая идея уже воплощается в какие-то документы?
— Нет, пока ее не обсудят в общественных организациях инвалидов, браться за дело нет смысла. Мы можем только предлагать эту сложную тему для обсуждения, ведь людям с ограниченными физическими возможностями действительно нужны средства передвижения.
Кстати, в строгом понимании автомобиль — это средство протезирования. Один имеет право на коляску, другой — на протез, третий — на автомобиль. Все это подтверждается заключениями медико-социальной экспертизы, все эти люди находятся на учете главных управлений социальной защиты. Это довольно сложная система поддержки людей с ограниченными физическими возможностями со стороны государства. Поэтому с резкими, революционного характера движениями нам нужно быть максимально осторожными.
Постановление №1783: справедливость не восторжествует?
— Вячеслав Анатольевич, будет ли отменено постановление №1783 от 20 ноября 2003 года, которым нагло, не побоюсь этого слова, были занижены средние заработные платы, применяемые при перерасчетах пенсий?
— Думаю, что в краткосрочной перспективе — нет. Этот вопрос очень интенсивно обсуждался в социальном блоке прошлого правительства. Мы не находили ресурсов, чтобы поднять пенсию до прожиточного минимума, обеспечить дифференциацию пенсий, выполнить другие социальные программы и вместе с тем отменить упомянутое вами постановление.
— Вы меня разочаровали. «Бандитской власти» в Украине больше нет, а драконовское постановление продолжает действовать. И ведь речь идет не о судьях, депутатах или других пенсионерах-льготниках, чьи интересы у нас так активно защищают, речь о рядовом украинце...
— Я воспринимаю все, что вы сказали, но давайте тогда предложим Министерству финансов предусмотреть дополнительные миллиарды на расходы Пенсионного фонда, дефицит которого еще больше возрастет. В этом случае отменить постановление и выполнить новые пенсионные нормы можно будет в очень сжатые сроки.
Долгосрочная перспектива предполагает, что мы наводим какой-то порядок в пенсионном обеспечении, отменяем специальное пенсионное законодательство вообще или пересматриваем его. Кстати, именно оно является едва ли не самым большим предметом раздражения для наших соотечественников. Вводим реформу пенсионной системы вместе с накопительным уровнем. Вот тогда, на мой взгляд, многие вопросы по пенсиям удастся снять. Это — второй вариант, значительно более реалистичный, чем первый.
— А это реально — отменить в нашей стране специальное пенсионное законодательство?
— Реально — пересмотреть. Но так или иначе мы придем к этому. Я считаю, что в условиях политической стабильности — за два года. Политическая нестабильность — это отсутствие шансов на пересмотр этого законодательства.
Чего ожидать детям войны
— И в заключение нашего разговора — возможно, самый острый на сегодняшний день вопрос. В Украине принят закон о социальных гарантиях детям войны. Шаг в принципе логичный: если уходит поколение участников войны, нужно больше внимания уделить следующему поколению. Планируется ли хоть какое-то поэтапное введение закона уже с 2006 года?
— Правительство ищет для этого деньги. Стоимость вопроса — более 10 млрд. грн. в год. И касается он ни много ни мало — порядка 6 млн. наших соотечественников.
Сейчас продолжается парламентско-правительственная бюджетная дискуссия, есть фракции, настаивающие на введении в действие этого закона уже с 2006 года. Я уважаю такую позицию и считаю, что мы должны этот вопрос так или иначе, хоть в каком-то объеме, но начать решать. Поэтому мы еще вернемся к этому разговору.
— Быть может, не 10 млрд., но какую-то сумму нужно предусмотреть в бюджете?
— Это резонансный вопрос. И вместе с тем очень дорогой в плане бюджетного обеспечения. Мы снова оказываемся перед необходимостью выбирать: чернобыльцы, пенсионеры, дети войны. Вы знаете, что внесены многочисленные поправки в закон о ветеранах войны и их социальной защите. Это тоже дополнительные деньги.
Нет ни одной страны в мире, которая может удовлетворить все социальные запросы, и наша — не исключение. Мы вынуждены выбирать с точки зрения финансово-экономических возможностей. Не всегда это популярно, но иного выхода нет. Поэтому, наверное, нужно позаботиться о поэтапности введения в действие закона о детях войны.
Кино и другие
— О «социалке» сказано очень много, поэтому коснемся проблемы из другой сферы. Кино. Вы уже как-то высказывались в пользу создания национального блокбастера, о необходимости государственной поддержки этой идеи. Это какие-то уже конкретные вещи или только ваше видение?
— Я не говорил о блокбастере, я сказал иначе: в следующем году мы должны начать реализацию заметного, резонансного национального кинопроекта. Идея проста. Пусть 30% выделенных в бюджете средств на кинематограф пойдет на дебюты, документалистику, хронику. Это гарантированные государством деньги, и акцент при этом делается на поддержке проектов молодых режиссеров, студентов.
— На конкурсной основе?
— Конечно. Более того, в этом году впервые предусмотрена такая поддержка. И эту тенденцию нужно развить в следующем.
Однако 60, возможно, 70% от общей суммы на поддержку национальной кинематографии должны пойти на проект, который будет интересен зрителям, получит прокатную, дистрибьюторскую и другие перспективы. Этого достичь непросто. Это уже вызвало дискуссию. Многие не готовы к таким рискам и ответственности, но, считаю, иного выхода нет. В любом случае это лучше, чем финансировать каждый год по 20 фильмов, о которых никто не знает и никогда не узнает, которые никогда не будут в прокате.
— А не получится так, как с «Молитвой о гетмане Мазепе»?
— Вот так все и говорят!
— Так вы берете новый проект под собственную ответственность, или как?
— Если хотите, то и под собственную в том числе. Это мое видение, и я этого не скрываю. Но давайте дискутировать. Для этого я и предлагал собраться кинематографистам.
Такое совещание состоялось, была довольно оживленная дискуссия. Кстати, обсуждали и то, почему в прокате не найти ни одной киноленты, которая была бы субтитрирована, дублирована или озвучена на украинском языке, как того требует действующее законодательство.
— Знаете, Вячеслав Анатольевич, если такие субтитры, как на телевидении, то, может, лучше не надо? Там не знают, кто такой Мейерхольд, и пишут «Мирхольд» — стыдно смотреть!
— Может, кто-то и неправильно пишет фамилию Мейерхольд, но это не повод для того, чтобы ничего не делать.
— Будучи министром культуры, г-жа Билозир говорила о 2006-м как о Годе культуры. Этот проект еще жив? Есть ли какие-то наработки?
— Думаю, если мы предложим провести Год культуры, то вся страна от этого только выиграет.
— Какие у вас идеи в сфере науки и образования?
— Сейчас мы занимаемся одним важным проектом, касающимся общеобразовательного климата в Украине. Речь идет о введении внешней оценки или, как еще говорят, независимого тестирования. Это когда специальное учреждение тестирует знания выпускников школы, выносит результат о возможности автоматического поступления на соответствующие факультеты соответствующих университетов. Система не нова, она действует во многих странах, но вопрос дискуссионный.
По этому поводу есть еще июльский указ президента Виктора Ющенко, значительные наработки в Министерстве образования, было проведено большое совещание на уровне вице-премьера с участием ректоров университетов, представителей школ, неправительственного сектора, где мы всесторонне попытались оценить эффективность внедрения этого проекта. Считаем, что уже во время следующей вступительной кампании будет проходить эксперимент в двух-трех областях. Пока планируется апробировать различные формы тестирования — как бумажные, так и электронные. Кстати, только внешняя оценка позволит концептуально сделать невозможной коррупцию в образовательной сфере на различных ее уровнях.
— Я слышала, что общественность и чиновники от просвещения едут изучать опыт других стран...
— Общественность должна ездить изучать опыт и не стесняться принимать участие в дискуссиях. Это же делается не для какого-то министерства. Это очень важный вопрос, он касается миллионов людей, программа вводится навсегда. Мы должны дать человеку возможность быть оцененным непредвзято и объективно. Без вмешательства учителя, на протяжении лет учившего ученика в школе, и без вмешательства людей, так или иначе обеспечивающих вступительную кампанию в университетах. И все это должно стать предметом общественного договора между школой, высшим образованием, общественностью и государством.
Проект очень масштабный и находится под личным контролем президента Ющенко.
— Ученые жалуются, что отменили льготы по технопаркам, государственных инвестиций в науку — кот наплакал. Так нужна ли вообще Украине наука и если нет, то за счет чего будем обеспечивать дальнейший экономический рост?
— Это очень тонкая сфера. Украина имеет очень хорошие научные традиции, фундаментальные школы по некоторым направлениям. С другой стороны, мало кто рискнет отрицать существование излишнего консерватизма во многих научных структурах, наличие некоторых отрицательных явлений. Поэтому по принципу «не навреди» предлагаю, чтобы эта тема стала предметом нашей специальной встречи.