Валентина Семенюк: "В фонде госимущества проходят реформы не менее значимые, чем продажа "Криворожстали"

Валентина Петровна Семенюк дала интервью с больничной койки. Несмотря на не наилучшее состояние своего здоровья, глава Фонда госимущества готовится к выступлениям в Верховной Раде. Впервые после продажи «Криворожстали» глава ФГИ поделилась своими планами и проблемами. Товарищ Семенюк уверена, что «Криворожсталь» - далеко не последнее предприятие, которое ей удастся вернуть в государственную собственность.

Видео дня

-Валентина Петровна, каковы Ваши впечатления от результатов конкурса по «Криворожстали»?

- Я рада тому, что Фонд госиму­щества сработал согласно плану, про­фессионально, и конкурс прошел на должном уровне. За рубежом многие специалисты отмечают высокий уро­вень проведения конкурса, и, думаю, что это беспрецедентное событие не только для Украины, но и для боль­шинства постсоветских стран. Не хо­чу говорить об экономических послед­ствиях продажи «Криворожстали» - это будет ясно только после того, как украинцы реально почувствуют ре­зультаты конкурса. Как социалистка, по-прежнему считаю, что стратеги­ческие предприятия целесообразнее сохранять в государственной собст­венности. Но решение - продавать или не продавать - принимает пра­вительство, и я обязана была его вы­полнить. Мне кажется, гораздо важнее экономических последствий - пере­мены в общественном мнении. Каж­дый украинец и весь мир увидели/что в Украине новая власть стремится ра­ботать эффективно и профессиональ­но. Это большое политическое дости­жение. Многие пытаются сравнивать: как было при Кучме и как теперь. Я думаю, разница в подходах очевидна.

-Как Вы себя чувствуете? Гово­рили, что у вас дипломатическое недомогание. Когда Вы сможете приступить к исполнению служеб­ных обязанностей?

- Если бы у меня была дипломати­ческая болезнь, я бы здесь в стационаре не лежала. Да что тут комменти­ровать, думаю, вы сами все видите... Впрочем, уверена, что к этой сессион­ной неделе я поправлюсь и смогу вы­ступить в Верховной Раде.

Неделя накануне конкурса сопро­вождалась колоссальным напряже­нием. Только в пятницу было четыре очень сложных и длительных совеща­ния.. . Надо было в который раз прове­рить работу системы - мы ведь по-новому оборудовали зал для аукцио­нов. А тут еще пришлось гасить меж­дународный скандал. Генеральная прокуратура возбудила дело о воз­врате украинской собственности за рубежом, не разобравшись в сути во­проса. Могли возникнуть междуна­родные осложнения, и мне, помимо проведения конкурса, пришлось свя­зываться с коллегами из России и Бе­ларуси, снимать проблему.

-Как будут защищены права ра­ботников комбината? Возможны ли расторжение договора о прода­же «Криворожстали» в случае нару­шения социальных прав работни­ков комбината и повторная прода­жа предприятия?

- Прежде всего, хочу напомнить, что из-за продажи «Криворожстали» я и подала в отставку. Но для защиты прав работников комбината мы сдела­ли очень многое - думаю, их права те­перь защищены лучше, чем на любом другом украинском предприятии. Ин­вестор взял беспрецедентные обяза­тельства сроком на 25 лет. Прежде всего, в течение этого времени чис­ленность работников не будет сокра­щена. Не допускается снижения уров­ня заработной платы. Никаких массо­вых увольнений не будет. Важнейший инструмент контроля за соблюдением прав работников создан впервые в ук­раинской промышленности. За все­ми деталями соблюдения трудовых отношений наблюдают сразу три сто­роны: работодатель, трудовой коллек­тив и профсоюз. В рамках договора о социальном партнерстве эта триада гарантирует право каждого рабочего на справедливую заработную плату. Также мы будем контролировать, что­бы те объекты социальной инфраст­руктуры, которые сейчас сохранены на «Криворожстали», получали финан­сирование в полном объеме. Инвестор сделает инвестиции в размере 2 мил­лиардов долларов на модернизацию производства. Полный контроль за четким выполнением всех условий до­говора будет лежать на ФГИ. Невы­полнение каких-либо условий означа­ет расторжение Договора. Пока я в Фонде, я готова дать гарантии, что права работников «Криворожстали» не пострадают. Хочу сказать еще об одной важнейшей задаче, выполне­ние которой заложено в договор. Это экологический аудит. Такого еще нет ни на одном крупном украинском пред­приятии, потому что со стороны вла­дельцев заводов было бешеное со­противление этому закону, в разра­ботке которого я приняла участие. Эко­логический аудит предполагает по­стоянный мониторинг экологической ситуации в Кривом Роге. Комбинат не будет отравлять жизнь городу. Даже при увеличении объемов производ­ства количество вредных отходов не будет расти. Скорее наоборот - ин­вестор будет контролировать вместе с независимыми экспертами безопас­ность производства для горожан.

-Вы так прекрасно описали уни­кальную систему контроля за со­блюдением различных прав тру­дящихся, что возникает вопрос: по чему в таком случае Вы принци­пиально против продажи страте­гических предприятий? Может, обеспечить все предприятия таки­ми эффективными договорами и продать все в частные руки? Эти гарантии ничуть не хуже, чем на го­сударственном предприятии.

- Я считаю, что в современном ми­ре должна быть конкуренция различ­ных форм собственности. Социали­сты не выступают за полное огосу­дарствление. Но государство, кон­тролируя стратегические предприя­тия, такие как «Криворожсталь», мог­ло бы активно влиять на ценообразо­вание, например на рынке металло­продукции, в целом комплексе народ­ного хозяйства. Это вопрос экономи­ческой стратегии. Вот посмотрите, что произошло в химической промы­шленности. Сейчас большая часть ми­неральных удобрений идет на экс­порт, а внутренний рынок испытывает дефицит. И государство никак не мо­жет повлиять на ценообразование. А ведь дефицит в сельском хозяйстве неизбежно приведет к неконтролиру­емому росту цен.

- Где будут решаться споры меж­ду государством и инвестором в случае возникновения осложнений?

- Гарантия защиты прав трудового коллектива «Криворожстали» в том, что любые суды по вопросам соблю­дения договора купли-продажи ком­бината будут проходить в Украине. Нам удалось отстоять норму, которая не позволяет рассматривать какие-либо хозяйственные споры по данно­му договору за рубежом. Все мы зна­ем многочисленные инциденты, свя­занные с арестами украинской собст­венности за границей. С «Криворожсталью» таких проблем не возникнет. Очень важно, что данный пункт в дого­воре инвесторов не смутил. Это серь­езный сигнал доверия к Украине.

-Почему Вы все-таки не ушли в отставку, хотя в пояснительном письме к Президенту рассказали о «грязных интригах» и проблемах с законодательством? Почему Пре­зидент Вас не отпустил?

- Во-первых, у меня появилась уве­ренность, что существующие пробле­мы будут решены. А во-вторых, кроме «Криворожстали», в ФГИ есть не ме­нее значимые проекты, которые я на­чала и хотела бы завершить. Мы про­вели целый ряд структурных реформ в работе Фонда, и эти реформы уже начали давать ощутимые результаты в виде весомых пополнений в Госу­дарственный бюджет. Мне кажется, Президент видит, что ФГИ серьезно продвинулся в плане реформирова­ния своей работы, и решил закрепить эту позитивную тенденцию.

-Вы совсем не гордитесь прода­жей «Криворожстали», но интерес­но узнать, есть ли у ФГИ какие-то достижения, более весомые, чем данный аукцион?

- Думаю, что не менее значимым событием для государства и эконо­мики является реализация Фондом госимущества моего давнего проекта - единой базы данных по инвентари­зации предприятий всех форм собст­венности в Украине. Эта огромная ра­бота завершена на 90%. Впервые уда­лось получить точное представление о количестве и структуре украинского бизнеса. Это принципиально важно для управления государственным иму­ществом. Мы точно знаем, где и что принадлежит государству, какие активы в нашем распоряжении, что и на каких условиях передано в аренду, ка­кова доля государства в предприяти­ях со смешанной формой собствен­ности. Мы точно знаем, кто платит го­сударству, а кто - нет. Мы точно знаем, кто в данный момент распоряжается государственным имуществом и поче­му. Мы знаем в полном объеме о госи­муществе, которое находится на ба­лансе приватизированных предприя­тий, но является государственной соб­ственностью. Вся эта информация оперативно обновляется. Такого ни­когда в Украине не было. Поскольку при отсутствии учета этим имущест­вом государства можно было распоря­жаться как заблагорассудится. Во всех отраслях, где мы навели порядок и провели учет, немедленно выявлены огромные системные злоупотребле­ния. Ущерб казне можно подсчитать только приблизительно. Могу сказать только одно - убытки от бесхозяйст­венного и незаконного использова­ния имущества государства состав­ляют десятки миллиардов гривень. Это совершенно фантастические ци­фры. Думаю, они сопоставимы с об­щим размером доходов Государст­венного бюджета за все годы незави­симости. Сотни предприятий вообще не платили за аренду госимущества и не платили дивиденды. Теперь все это стало прозрачно и открыто. И биз­нес понял, что эпоха вседозволенно­сти закончилась. Государство уже нельзя грабить. Об эффективности работы ФГИ в этом направлении гово­рит статистика: сумма платежей за аренду госимущества только за де­вять месяцев этого года уже на 130% превысила годовой план сборов по этой статье бюджета. А ведь широко распространена практика, когда безо всяких платежей в бюджет и без ведо­ма ФГИ государственные активы пере­давались в субаренду. Дивиденды не выплачивались вообще по пять-шесть лет - государство ни копейки не полу­чало от своей доли в капитале. Сего­дня мы перевыполнили годовой план по прибыли от дивидендов в три раза! Но больше всего я горжусь сотруд­никами Фонда госимущества. То, как работают мои коллеги, - это самая главная реформа в нашем ведомстве. Я благодарна, что люди поверили мне. Поверили, что их права будут защище­ны, что в трудной ситуации их никто не бросит. Многие регулярно остаются по рабочим делам уже после окончания рабочего дня, работают даже в вы­ходные. Это настоящий энтузиазм, и только он помог нам добиться хоро­ших результатов.

-Ведет ли ФГИ систематизацию данных о том, насколько добросо­вестно осуществлялись расчеты за приватизируемые предприятия?

- Конечно, мы завершим проверку и этой стороны приватизации про­шлых лет. Злоупотребления и здесь колоссальны. Вот, например, компания «Лукор» вместо денег рассчиталась за объект балансовой стоимостью бо­лее полмиллиарда гривень ничего не стоящими ценными бумагами. Попро­сту макулатурой. Теперь по нашему представлению Генеральная прокура­тура возбудила уголовное дело, и мы будем в суде выводить собственни­ков «Лукора» на чистую воду. Ведь пол­миллиарда - это годовой бюджет небольшой области! Я бы хотела отме­тить, что сейчас Фонд рассматривает и передает в следственные органы де­ла на десятки миллиардов, и сопротив­ление нам оказывают отчаянное. По­добных «Лукору» - 274 объекта. Хотя мы вроде не делаем ничего героиче­ского, но без помощи моего коллеги-социалиста, министра внутренних дел Юрия Луценко в повседневной рабо­те обойтись не можем. Регулярно на­ших сотрудников сопровождает эс­корт милиции в касках, бронежилетах, с оружием. Это не запугивание, а вы­нужденная мера. Нашим людям угро­жают физической расправой, нам пре­пятствуют в законной выемке доку­ментов. После особо опасных визи­тов я не ложусь спать, пока мне лично не сообщат, что наш коллега благопо­лучно вернулся домой с проверки.

-В ходе проверок каких пред­приятий Вашим представителям оказывали такое сопротивление?

- Такими были проверки НЗФ, Крымского содового завода, многие другие. Существовала реальная уг­роза жизни. Трагических инцидентов, слава Богу, не было, но мы судьбу не искушаем. Если законным действи­ям ФГИ оказывают сопротивление, мы без колебаний обращаемся в МВД. Особо острые конфликты возникают при проверке выполнения инвести­ционных обязательств. У нас даже есть специальный автобус для подоб­ных поездок.

-Почему выемки документов и суды по незаконной приватизации сопровождаются такими сканда­лами и конфликтами?

- Отсутствует законодательство, которое бы прямо толковало и регла­ментировало взаимоотношения Фонда и частного бизнеса, давало бы четкий свод прав и обязанностей ФГИ, определяло порядок контроля и учета имущества государства. Когда нет закона, то всегда все решает­ся конфликтным путем. Если бы раз­работанный закон о Фонде, который я с коллегами подготовила и прове­ла через парламент, был сейчас в действии, то для большинства кон­фликтов просто исчезла бы почва. И милицию не пришлось бы вызы­вать. Пока закона нет, остаются пути для создания скандалов.

-Почему, с Вашей точки зре­ния, Президент не подписал закон о Фонде госимущества, уже прого­лосованный в Верховной Раде? Ведь отсутствие такого закона ме­шает нормальному управлению го­сударственными активами и игра­ет на руку только тем, кто долгие го­ды привык работать в беззаконном пространстве?

- Мне трудно сказать. Официаль­но было сказано: «поскольку не со­гласован с законом о Кабинете Ми­нистров». Но ведь закона о Кабмине нет, с чем же нам было согласовы­вать? Я думаю, что когда закон о ФГИ попал на стол главе государства, в секретариате Президента происхо­дила кадровая перестановка, и люди просто не разобрались в ситуации, неправильно проинформировали Президента.

-Быть может, здесь стоят по­литические интересы тех людей из окружения Президента, которые сами, вероятно, причастны к уп­равлению государственным иму­ществом? Вы будете повторно про­водить закон через парламент?

- Насчет политических интересов мне ничего не известно. А закон проводить повторно, конечно, придется. Не может же государственное ведом­ство делать такую важную работу, при-нимать решения по колоссальным суммам, отвечать за благосостояние государства и при этом не регламен­тироваться специальным законом. Если бы закон действовал, то четкие критерии выполнения инвестицион­ных обязательств позволили бы без проблем принимать решения в этой непростой отрасли. Суд должен быть в любом случае. Но главное - проце­дура. Как оформить акт проверки, как изъять документы - все это должно быть предусмотрено в законе.

-Если закона нет, значит это ко­му-нибудь нужно...

- Безусловно. Неоднократно под­нимала этот вопрос, и в ближайшее время, думаю, социалисты поднимут его снова. Еще Кучма при подписа­нии договора о создании парламент­ского большинства гарантировал, что будут приняты базовые законы, край­не необходимые для нормальной ра­боты государственной власти, в том числе законы о Кабинете Министров и о Фонде госимущества. Кучма, ко­нечно, обманул и ничего не приняли. Ну, ладно, Кучме все равно закон не писан. Но почему новая демократиче­ская власть не спешит исправить ошибки старого режима? Это не мо­жет не удивлять. При отсутствии законов о праве государственной и комму­нальной собственности, которые уже давно мною разработаны, продолжа­ется неконтролируемая приватиза­ция. Уже больницы приватизировать начали! Так скоро и до Верховной Ра­ды дойдут!

-Думаю, на этом аукционе став­ки будут выше, чем по «Криворожстали»...

- Наверное! Хотя один депутат ска­зал, что там надо продавать отдель­ные кресла - будет выше прибыль!

-Скажите, а Вы говорили Пре­зиденту и руководству правительст­ва, что отсутствие законов об ФГИ и об управлении государственной и коммунальной собственностью фак­тически способствует развитию те­невой экономики и приводит к пря­мым убыткам государственного бю­джета?

- Этот вопрос поднимался много­кратно. Но тут влиял целый ряд посто­ронних факторов. Я подавала законо­проекты на рассмотрение правитель­ства, а министр экономики Сергей Терехин отклонял их безо всяких обосно­ваний семь раз! Почему? Неизвестно, Более того, третьего сентября на засе­дании правительства, сразу после то­го как премьер-министр Юлия Тимо­шенко узнала, что я не выполнила ее поручение по решению ситуации на НЗФ в пользу одной из сторон, она да­ла протокольное поручение о нецеле­сообразности принятия предложен­ных мной законопроектов. Вот такая непосредственность. Фонд госимуще­ства фактически подвешивали на вере­вочку. Мол, если не слушаешься, бу­дешь иметь проблемы. У Юлии Вла­димировны были специфические взгляды на ФГИ. Правительство не про­являло политической воли, чтобы со­здать правовое поле для работы Фон­да. Можно было понимать и так: была воля, чтобы чужими руками у кого-то что-то забрать. Конечно, в таких усло­виях сложно реализовать масштабные проекты. Я надеюсь, что сейчас эта ра­бота все-таки будет завершена, по­скольку с премьер-министром Юри­ем Ехануровым у нас сложились конст­руктивные рабочие отношения.

-Депутат Зарубинский заявил, что Вы лично контролируете 30% «Криворожстали» и что Ваши четы­ре фирмы являются главными по­средниками. Подобные обвинения Вам предъявил и экс-замминистра промышленной политики Грищенко.

- Зарубинский и Грищенко за эти лживые высказывания будут отвечать в суде. И там им объяснят законода­тельство, которое они должны были бы знать. Так вот, согласно декрету Ка­бинета Министров, у Фонда госиму­щества нет никаких прав на вмеша­тельство в хозяйственную деятель­ность государственных предприятий. Это исключительная прерогатива пра­вительства. Все контракты по деятель­ности предприятия проходили через специальную комиссию Кабинета Ми­нистров под председательством того же самого пана Грищенко, в которой работали также представители всех силовых структур. Так что любое ре­шение по хозяйственной деятельнос­ти комбината визировал сам Грищен­ко, причем под контролем компетент­ных органов.

Обвинения в мой адрес абсолютно беспочвенны. Как только пошли слу­хи о торговых операциях «Криворож­стали», я сразу официально запроси­ла Кабмин о сути происходящего. Тут же мне пришло письмо от Грищенко, где он просил, чтобы я задним числом подписала бумагу, которая определя­ла бы, что квоты на продажу металла

устанавливает комиссия. Я сказала, что подписывать не буду. Если они при­нимают в обход утвержденного поряд­ка какие-то хозяйственные договора, то я им пособничать не стану.

-Говорят, что Вы назначили на «Криворожсталь» своего директо­ра.

- Директор комбината назначен по представлению губернатора Днепро­петровской области Еханурова, назна­чение утвердил министр промышлен­ной политики Шандра, я только под­писала договор.

-Правда ли, что к Вам заходил депутат Рудьковский с просьбой ре­шить свои коммерческие вопросы?

- Нет. Рудьковский ко мне никогда не заходил. Мы с ним вообще-то еще во фракции как-то сильно поругались, так что странно было бы, если бы он решил ко мне зайти. А насчет коммерции: ес­ли кто-то найдет какие-то мои коммер­ческие интересы - пожалуйста, сооб­щите об этом в соответствующие орга­ны. А то Зарубинский не привел даже названий «моих» фирм. Знаете, я жи­ву в трехкомнатной квартире, которую мне выдала Верховная Рада, вместе с дочерью, зятем и внучкой. И мне в жиз­ни всего хватает. У меня нет личной дачи. Вот Фонд госимущества дал во временное пользование летний домик. Личных машин у меня нет, пара ста­реньких «жигулей» на меня записана, но пользуются ими мои коллеги по Ки­евской городской парторганизации. А еще у меня есть личный автобус, тоже старенький - с рупором и звукоусили­телями, но я на нем ездила только на митинги.

-Сейчас в Украине уже никто не вспоминает лозунг «Бандитам - тюрьмы!». Олигархи стали лояльны к новой власти. Но с Фондом госи­мущества перемирие не наступи­ло. Скажите, может ли до выборов последовать какой-либо новый приватизационный аукцион? Сейчас в качестве Ваших первоочередных целей называют предприятия Ахметова и Пинчука - «Азовсталь», «Укррудпром», НЗФ. Кто следую­щий?

- Это решает суд. Я же подаю иски по случаям нарушения законодатель­ства, на которые обращала внимание еще во время своей депутатской дея­тельности. Своих политических взгля­дов не меняю. Еще до выборов утверж­дала, что Ахметов купил «Криворож­сталь» ценой банкротства «Азовстали», и не изменила мнение и сегодня. Акции НЗФ будут закреплены в госу­дарственной собственности. Будетли до выборов еще один аукцион? Не мо­гу сказать. В судах на рассмотрении находятся десятки дел о нарушениях в ходе приватизации, которые могут по­влечь за собой расторжение ранее заключенныхдоговоров купли-продажи.

Сейчас идут масштабные провер­ки облгазов. Мы обнаружили, что эти структуры не рассчитывались с госу­дарством за использование госиму­щества. Сумма убытков - сотни миллионов гривень. Опять-таки будем судиться.

-В банковских кругах большой резонанс вызвало Ваше решение перевести все счета ФГИ из ком­мерческих банков в государствен­ные. Речь идет о счетах на сотни миллионов гривень, которые преж­нее руководство Фонда передава­ло на обслуживание в банки, свя­занные с крупнейшими финансо­во-промышленными группами. Скажите, кто оказался в числе по­страдавших?

- В числе пострадавших долгие го­ды было государство, которое вместо того, чтобы самому извлекать прибыль от банковских операций, передало рас­четные счета ФГИ 23-м коммерческим банкам. Теперь мы перевели все опе­рации только в два госбанка - Ощадбанк и «Укрэксимбанк».

-А правда, что Вы забрали сче­та у «Мрия-банка» Порошенко, Укр-соцбанка Пинчука, Проминвестбанка Матвиенко и других влиятельных политических фигур?

- Когда я забирала счета у «Мрия-банка» и у Укрсоцбанка и двух десятков других, совершенно не имела в виду политику и не принимала во внимание интересы собственников. Я просто уве­рена, что такой мощный финансовый инструмент, как банковские счета, дол­жен приносить прибыль государству. Думаю, банкиры встретили новость с пониманием. Фонд госимущества не станет заводить себе любимчиков, и мы забрали счета у всех банков. В Ук­раине можно вести цивилизованный бизнес, надо только ввести равные и прозрачные правила игры.

Вячеслав ШЕВЧУК, «Товарищ»

www.tovarish.com.ua