Блог | "Старайся делать бизнес с евреями!"
С ассирийцами я дружил с ранних лет. С моими сверстниками из семей Тамразовых, Геворгизовых, Беньяминовых и других мы росли в одних дворах, да и родители наши приятельствовали, а когда в начале 70-х нам стали приходить вызовы на ПМЖ в Израиль, переводить их на русский ходили к ассирийским бабушкам, которые ещё помнили арамейский. Они были как-то по-особому "своими", не знаю, может быть потому, что мы все были похожи, как родственники.
А с сирийцем мне впервые довелось познакомиться лет пятнадцать назад, ему, к слову, с евреем – тоже. Это был период, когда я снискивал свой хлеб насущный на поприще "массовой музыкальной культуры" и был всецело погружён в производство аудио-визуальных продуктов, выражаясь протокольно. Большой группой мы полетели на неделю в Каир, снимать клип для одной исполнительницы. Песня была на восточные мотивы, текст мой, музыка моего компаньона, денег у заказчицы завались, словом, решили снимать в аутентичных локациях, в настоящем старинном дворце падишаха, с арабскими танцовщицами и музыкантами, с пустынными песками, лошадями, оператором Макса Осадчего подрядили и выдвинулись в Египет.
Читайте: "Два нагана", или Еврей из Польши
Перед полётом наш менеджмент искал для этого проекта египетских партнёров и нашёл приличную продакшн-студию, которая имела призы международных конкурсов и даже делала какие-то ролики для ЮНЕСКО. Руководитель этой кампании, по имени Ахик, выявился приятнейшим человеком и высоким профессионалом, по происхождению сирийцем. Мы сидели с ним в его студии во время кастинга и тужились от общения на английском.
Выяснилось, что он когда-то из Сирии уехал учиться в Лион, потом переехал в Египет и открыл своё дело, а когда жил во Франции, то несколько лет снимал квартиру с сербом, своим сокурсником, который научил Ахика немного изъяснятся на сербском. Какова же была его радость, когда он узнал, что я тоже немного говорю по сербо-хорватски (на нём раньше мало-мальски говорили все киевские фарцовщики, потому что югославские туристы приезжали с бундес-марками). Мы потом на съёмках по сто раз в день где-нибудь пересекались и он всякий раз, сияя кричал: "Здраво, елий! Како стэ?". Я отвечал: "Свэ добра. Хвала!", - и бежал дальше.
Мы на сутки выезжали для сьёмок в пустыню, большим караваном из трейлеров с лошадями, машин с техникой и автобусов с массовкой; буксовали в песках и толкали загрузнувшие лихтвагены. Макс Осадчий засыпал во время ночных съёмок прямо на телеге за камерой, в течении всех дней у нас с Ахиком, как положено, возникали какие-то проблемы и сложности, из которых мы, надо отметить, достойно находили выходы.
В последний вечер перед отлётом, после успешного завершения всех рабочих процессов, мы совместно с египтянами устроили банкет в ресторане гостиницы. Напились все крепко, в конце вечера ко мне подсел Ахик, долго и тепло благодарил за сотрудничество, потом как-то серьёзно сосредоточился и сказал: "Я знаю, ты еврей. Я должен тебе что-то рассказать. Когда-то дома в Сирии мне, молодому пацану, моя покойная мама сказала – Если будешь в жизни заниматься бизнесом, старайся это делать с евреями. Прошло много лет, а у меня всю жизнь не складывалось. Это был первый раз". На следующее утро он без предварительной договорённости приехал в аэропорт, подарил исполнительнице какой-то рукодельный коврик и долго с нами прощался.
