"Я оказалась в трагической ситуации". Вдова Игоря Поклада – о неожиданных открытиях после его смерти, странном звонке из Москвы и пророческом сне

Прошел месяц, как ушел из жизни Игорь Поклад – легендарный украинский композитор, автор песен, ставших частью национального культурного кода. Герой Украины, национальная легенда, человек безграничного таланта – он отошел в мир иной, оставив после себя океан музыки и бесчисленное количество незавершенных дел.

Видео дня

В интервью ОBOZ.UA жена Игоря Поклада Светлана поделилась не только болью, но и планами, обещаниями, воспоминаниями. А еще – тишиной, заполонившей их дом.

– Светлана, как вам сейчас живется?

– Извините, у меня сейчас немного проблемы с голосом – это из-за стресса, – очень тихо начинает разговор Светлана. – Принимаю лекарства, но пока не очень помогают. Ну, надеюсь, что со временем пройдет. Как живется? Знаете, я уже говорила это и еще раз скажу: я бесконечно благодарна всем людям, которые в эти дни выразили мне слова поддержки. Но при этом искренне сочувствую всей Украине. Я потеряла любимого мужа, с которым прожила 34 года изо дня в день, а знакомы мы были почти полвека. Но в то же время это невосполнимая потеря для всей страны. Потому что такие люди, как Поклад, рождаются раз в 100 лет. И это в лучшем случае. Будет ли еще у Украины шанс получить такого талантливого композитора? Я не очень в это верю, потому что время изменилось – сейчас другие ценности, люди, приоритеты.

Как мне живется? Грустно. Стараюсь как можно дольше сидеть на веранде во дворе нашего дома – почти до полуночи. Потому что не могу заходить в пустой дом – это тяжело. В первые дни я еще даже здоровалась вслух, по привычке говорила: "Доброе утро". Варила кофе на двоих. Я до сих пор не знаю, как это – готовить только для себя. Но к этому надо привыкать. И мне придется принять, что теперь одна. И в то же время жизнь продолжается. У меня много планов, которые себе нарисовала. О личном не буду говорить, а вот о творческих – поделюсь.

Прежде всего должна выполнить несколько завещаний, которые оставил Игорь Дмитриевич. Кое-что уже сделала. В последние месяцы, когда он еще мог говорить, часто звал к себе близких – брата, маму, папу, друзей. А однажды подозвал меня и говорит: "Ты же во Львов собралась?" Я никуда не собиралась, но спросила: "А что?" – "Когда будешь во Львове – обязательно зайди к Володе Ивасюку. Положи цветы". На прошлой неделе побывала на могиле Ивасюка. Положила букет роз. Теперь они рядом, на небесах. Какие-то концерты уже вместе бабахают (улыбается).

– Они дружили?

– Да, были очень близкими друзьями. Игорь Дмитриевич даже рецензировал один из его посмертных музыкальных сборников и рассказывал мне, насколько это было интересно. Говорил: "По музыкальному почерку видно, как развивался талант". Вот первые произведения – еще скромные, каждая ноточка на месте. А потом уже как побежали – ноты, аккорды. Бегом-бегом, потому что какая-то мысль пришла, и надо быстрее зафиксировать. Игорь Дмитриевич говорил: "Так видно, как рос композитор". Этого, к сожалению, не заметит обычный человек – это чувствуется только, когда глубоко знаешь музыку.

Относительно планов – у меня сейчас много работы. По воле мужа я должна передать его рояль в музыкальную школу в Тернополе, которую в свое время окончил. Уже связалась с руководством школы. А еще мне нужно разобраться с огромным творческим наследием Поклада. Знаете, те 10-15 песен, которые все любят, – это даже не капля в океане. Там – километры музыки. Просто километры. И я планирую все это оцифровать, упорядочить.

Далее – восстановить YouTube-канал, который когда-то создала, но так и не развивала. Честно говоря, было больно видеть, как, извините, полная ерунда собирает миллионы просмотров и лайков, а, например, песня "Доленька моя" – только 34 лайка... Как-то я просто закрыла канал и сказала себе: "Это не имеет смысла". Но теперь понимаю: дело просто в том, что не специалист в этой сфере. Не знала, как продвигать, популяризировать, работать с алгоритмами. Сейчас надеюсь, что меня научат. Я человек, который быстро схватывает.

Также сейчас работаю над обновлением официального сайта Игоря Дмитриевича. Это будет новый ресурс – со свежим содержанием, новыми фактами из его жизни и творчества, которые до сих пор никому не были известны. Конечно, останется главное – вся музыка будет в открытом доступе: можно будет бесплатно скачать и ноты, и треки. Потому что для нас важно, чтобы музыка жила.

И самое главное, что поставила себе цель, – навести порядок в сфере авторского права. Потому что такого хаоса, как в Украине, пожалуй, нет нигде в мире. Когда при жизни Игоря Дмитриевича мы об этом говорили, он останавливал: "Боже, я тебя прошу, не лезь туда. Поют – и хорошо, пусть поют". А я ему отвечала: "Да пусть, но все должно быть по закону!" Потому что когда его песню выкладывают на YouTube и подписывают "украинская народная" или "просто хорошая мелодия", то это не по незнанию. Это способ избежать выплат, понимаете? Так не может продолжаться дальше.

И, собственно, дело здесь не в деньгах – речь идет об уважении к закону. Потому что сегодня в Украине на закон об авторском праве просто откровенно плюют. А если человек берет любое чужое произведение, надо оформить это юридически. Это элементарное уважение к труду. Игорь Дмитриевич был очень открытым человеком. Ему часто было достаточно одного звонка, одного обращения – и он давал разрешение. Таких случаев, поверьте, сотни. У меня сейчас на его рояле лежит стопка договоров с пометкой "передается на безвозмездной основе". Если речь идет о самодеятельности – в клубах, на школьных мероприятиях, в кружках – пойте, пожалуйста! Но если это профессиональные артисты, концерты, туры, где речь идет о коммерческой выгоде, о монетизации – все должно быть оформлено в соответствии с законом. Ну разве же нет?

– Близкий друг вашей семьи, известный волонтер Константин Гадаускас, после смерти Игоря Поклада поделился с нами щемящими воспоминаниями о композиторе. В частности, он вспоминал об одной удивительной черте Игоря Дмитриевича – стремление к абсолютному порядку.

– Вот лишь один пример. Когда мы заказывали мебель в его кабинет в киевской квартире, мастера удивлялись: "Зачем столько полочек?" А как иначе? Сколько партитур, нот. А партитура – это же бумага, тяжелая. Кладешь 3-4 штуки – и полка уже не выдерживает. Поэтому нужно было много. И мне, по большому счету, даже нет нужды что-то заново упорядочивать. Просто снимай с полочки – и работай, все подписано. Я вам скажу: даже в аптеке не все так аккуратно составлено, как у Игоря Дмитриевича в рабочих документах. А когда кто-то заходил к нему в гараж, только и восклицал: "О боже!.." Каждый ключик – на своем крючке, каждая деталька – к детальке. Поэтому можете себе представить, что он почувствовал, когда мы вернулись на дачу после освобождения Ворзеля (композитор пережил российскую оккупацию, какое-то время жил вместе в подвале, но их удалось перевезти в Киев. – Ред.) и увидели, что там наделали захватчики, которые жили в нашем доме. Он зашел, помолчал – и просто вышел. Был в страшном шоке. Он был невероятным педантом. И это не случайность – у него и мама такая. Она была женой военного, постоянно переезжала за мужем из гарнизона в гарнизон. Такой образ жизни просто требовал организованности.

– Вы схожи с ним в этом?

– Нет, вы знаете, я немного другая. У меня может быть небольшой беспорядок – в ванной, в комнате, на кухне. Например, если в течение дня дважды или трижды меняется погода, могу снять что-то с себя и бросить на стул. А уже вечером раскладываю все по местам. Для меня хуже всего – разбирать шкаф, это для меня ад (смеется). Но муж относился с улыбкой к нашим различиям в характере.

– Не возникало ли у вас желание как-то "перевоспитать" друг друга, как это часто бывает особенно в первые годы супружеской жизни?

– Было, конечно. Я пыталась как-то перевоспитать его, он – меня. Но у нас ничего не получилось. И когда мы смирились с тем, что изменить друг друга не удастся, в доме наконец воцарился покой. Воспитывать человека, которому уже за тридцать (как мне тогда было), а ему – за пятьдесят, совершенно невозможно. Но с годами я все же немного переняла его педантизм. А он научился от меня терпению и умению не ссориться. Потому что я такая: если он даже был неправ, всегда первой шла на примирение, пыталась уладить ситуацию.

– А как так случилось, что вы 10 лет были друг без друга? Встречались какое-то время, а потом разошлись в разные стороны?

– Да, когда мы познакомились, нас охватила безумная страсть. Просто невероятная. Я тогда была студенткой второго курса университета... Знаете, я впоследствии много об этом думала и пришла к выводу: если бы мы тогда остались вместе, то, наверное, все равно разошлись бы. Я была максималисткой – мне надо было все и сразу. Такая эмоциональная, непредсказуемая. А он – спокойный, уравновешенный. Лед и пламя. Поэтому я вышла замуж и уехала из страны. Он тоже женился. А через десять лет мы встретились во второй раз. Он позвонил и сказал: "Возвращайся, тебе там нечего делать". Я села в авто и приехала.

– К тому времени вы уже были разведенной?

– Нет, еще не была. А Игорь Дмитриевич, когда звонил мне, как раз находился в процессе развода. Я от своего мужа ничего не скрывала – он знал, что у меня такая ситуация, все ему рассказывала. Говорил: "Ничего, я тебя вылечу от этой любви". Но не получилось (улыбается). Но несмотря на то, что мы с ним в конце концов расстались, контакт не потеряли. Тогда он просто меня понял. Хоть и не сразу – даже пытался договориться с Игорем Дмитриевичем, чтобы тот меня "отпустил". Говорил ему: "Ну зачем она вам? Поиграете – и все этим закончится".

– Первый муж был вашего возраста?

– Нет, он был одного возраста с Игорем Дмитриевичем. И сейчас скажу вам вещь, которую никогда и нигде не говорила: у меня какая-то узкая "специализация" в любви – первый муж тоже был композитором.

– Общались ли вы с бывшими женами Игоря Поклада?

– Да, я была знакома с двумя. Его браки были непродолжительными – самый длинный, кажется, три или четыре года. Просто Игорь Дмитриевич был очень порядочным человеком: влюбился – сразу шел расписываться. Ему удалось сохранить с бывшими женами настолько теплые и дружеские отношения, что они много лет поздравляли его с днем рождения, звонили, приезжали к нам. Мы все вместе сидели за одним столом, общались. Кстати, одна из них, Нина Злобина, умерла несколько месяцев назад. Ее муж позвонил: "Скажите Игорю Дмитриевичу..." Я ответила: "К сожалению, не могу, он в тяжелом состоянии". И знаете, тот мужчина даже приходил попрощаться с Игорем Дмитриевичем. Это было трогательно.

– В чем, по вашему мнению, секрет ваших таких долговременных отношений?

– Конечно, я об этом задумывалась. И, знаете, думаю, поняла этот секрет. Любой творческий человек – это сложный механизм. Нужно иметь талант лавировать между его чувствами, эмоциями, состояниями. Потому что если у него все удается – летает в облаках. А если что-то не складывается – прячься куда можешь. Отсюда – ссоры, эмоциональные всплески, обиды, часто совсем незаслуженные. В первые годы мне было очень тяжело к этому приспособиться. Плакала: за что мне все это? А потом поняла: это не характер – это состояние души. И к нему надо либо привыкнуть, либо уходить, пока не поздно, потому что и вправду можно потерять рассудок.

Сначала очень волновалась, много нервничала. А потом... Помню один момент. К нам приехала журналистка на интервью. Они с Игорем Дмитриевичем говорили в комнате, а я была на кухне. Услышала, как она спросила: "Игорь Дмитриевич, а что вас больше всего раздражает в жизни?" А он ответил: "Когда со мной спорят". И вот тогда мне многое стало понятным. Чтобы жить рядом с таким мужчиной, надо было иметь огромное терпение – обходить острые углы, чувствовать настроение. Вижу – плохое: иду в другую комнату, беру книжку, читаю или что-то делаю на компьютере. Потом слышу: "А мы сегодня будем есть?" Я сразу – на кухню, что-то готовлю. Потом что-то начинаю интересное рассказывать – и отвожу его от подавленного состояния. И знаете, это и спасало наш брак.

Я абсолютно безусловно приняла всех его друзей. Хотя надо сказать, что к нам редко кто приходил в гости без приглашения. Игорь Дмитриевич и в этом был педантом. Все было распланировано. Он очень любил, чтобы встречи происходили заранее договоренные: чтобы Светлана подготовилась, чтобы накрыт стол. Если это дача – то шашлыки, баня, бильярд. Он все планировал в своей жизни. Абсолютно все. Поэтому за все эти годы у нас было очень мало экспромтов. Разве что вроде: "А может, завтра по грибы?" – "Ну давай". Или на рыбалку. И тут должна сказать: я была большим рыбаком, чем он. Все готовила сама: снасти, приманки. Единственное, чего не могла, – взять в руки червяка (смеется). Когда мы приезжали, я сначала забрасывала две удочки, а уже потом доставала вещи из машины. Игорь Дмитриевич мог сесть, закурить сигарету, смотреть на солнышко... А я ловила рыбу. Его хватало минут на пятнадцать. Потом становилось скучно, и уходил гулять с собакой. А я сидела до последней поклевки.

– На прощании с Игорем Дмитриевичем его большой друг и многолетний соавтор Юрий Рыбчинский вспоминал, что тот был чрезвычайно азартным человеком, несмотря на внешнее спокойствие. Даже пошутил: "Я не знаю, как мы вообще успели столько песен написать – мы же все время играли в бильярд или преферанс!"

– И это абсолютная правда. Рядом с нашим домом расположен Дом творчества композиторов, который, к сожалению, уже не функционирует – ни одного рояля не осталось. Когда Игорь Дмитриевич купил эту дачу, все удивлялись: "Что ты делаешь? Зачем? Живи себе все лето в Доме творчества". А он отвечал: "Нет, это общественное, а у меня – свое". Именно там, в Доме творчества, он и начал с друзьями играть в бильярд. Как-то Игорь Дмитриевич рассказывал, как они отдыхали там вместе с Платоном Майбородой. Постоянно бегали на бильярд мимо его домика – туда-сюда. И вот однажды утром за завтраком Майборода говорит: "Это же Дом творчества. Так нельзя. Мы приехали сюда творить. Давайте так: несколько часов играете – и за работу. А где-то через неделю, вспоминал Игорь Дмитриевич, смотрят – идет к ним Майборода ночью, несет бутылку: "Я слышал, вы тут на коньяк играете?". Так и его "втянули"(смеется).

А когда мы уже приезжали сюда, на дачу, то здесь устраивались настоящие марафоны. Володя Засухин, тоже композитор, Юра Рыбчинский и Игорь Дмитриевич – втроем на бильярде. Потом Володя не выдерживал, спускался вниз и засыпал, сидя в кресле. А те двое – дальше. Потом идут на кухню, берут бумагу и начинают расписывать преферанс. И это уже до утра. А мы с Сашей Рыбчинской – на подхвате: то бутерброды приготовить, то по рюмочке коньяка налить. Порой Саша засыпала раньше, а я оставалась с ними одна. Вот уже и светает. Кажется, наигрались. Но кто-то: "А может, еще в шахматы немножко?" Только они вдвоем выдерживали такой марафон. Очень интересные были времена. Последний раз они играли несколько лет назад.

– Вам было тяжело сказать Юрию Рыбчинскому, что не стало его ближайшего друга?

– Да, я с Сашей была каждый день на связи. Потом договорились, что сообщу, потому что знали, что Игорь Дмитриевич уходит, врачи нас предупредили. Я написала одно слово: "Все". И три точки. Она призналась: "Юра плачет все дни".

– Кто из известных коллег Игоря Дмитриевича поддерживал вас в те непростые дни?

– Честно говоря, я очень плохо все помню. Только недавно зашла в мессенджер Facebook и Telegram – там очень много сообщений. А позвонили, наверное, все, кто его знал. Было более 200 звонков. София Ротару? Нет, она не звонила. А Тамара Гвердцители передала свои соболезнования через общую знакомую. Накануне, 7 июля, у нее был концерт в Тбилиси. Эта знакомая позвонила и говорит: "Еду к Тамаре". Я ответила: "Сейчас сброшу деньги, купите, пожалуйста, букет от Игоря Дмитриевича". Также передала ей нашу книгу "По ту сторону рояля". Тамара была очень тронута, просила, чтобы я вывела Игоря Дмитриевича на видеосвязь. Но я извинилась: "Нет, Тамарочка, он сейчас в таком состоянии, что не хотел бы, чтобы ты его видела".

Еще хочу рассказать об одном звонке – очень неожиданном. Это произошло в ту же ночь, когда я похоронила мужа. Мне из Москвы позвонила Виталина Цымбалюк-Романовская – бывшая жена российского актера Армена Джигарханяна. Она, как известно, родом из Киева. Говорит: "Светочка, искренне вам сочувствую. У нас с вами очень похожие судьбы". Спрашиваю: "В чем именно они похожи?" Она отвечает: "Ну, разница в возрасте с мужчинами. Вам очень повезло, что у вас его не забрали... А у меня – забрали". "Виталина, если бы кто-то только попытался отобрать у меня мужа, мне было бы очень интересно посмотреть, кто из них остался бы живым", – сказала. И, возможно, этот разговор так и завершился бы, если бы в какой-то момент она не оговорилась: "Вот если бы не СВО..." Я не выдержала: "Это не СВО, это кровавая война, которую развязал Путин! И вы все виноваты в том, что произошло. Ходили, голосовали за него, усадили на трон!"

"Боже, зачем вы так агрессивно? – она еще и удивилась. – Я так мечтаю приехать в Украину. Но у меня нет такой возможности, понимаете?" – "Нет, не понимаю. Вы киевлянка – почему сидите в Москве?" А она: "У меня в Киеве квартира стоит закрытая, надо ремонт делать, уборку". У меня аж волосы дыбом встали: "У нас полстраны в руинах! Люди остались без домов, ракеты летают над головами, мы не спим по ночам! А вас беспокоит беспорядок в квартире?! Вы вообще себя слышите? Как вам не стыдно?! Забудьте об Украине. Вы нам здесь не нужны. Сидите в своей Москве и глотайте крокодиловы слезы". И положила трубку.

– Светлана, снился ли вам Игорь Дмитриевич в эти дни?

– Знаете, есть такая притча: у ворот рая умерших встречают их собаки. И мне приснился очень красивый сон... Он шел с собаками. Я не рассмотрела, с какими именно, но точно увидела: он был очень счастлив. Вот сейчас рассказываю – и мурашки по коже... Возможно, этим сном он хотел сказать мне, что эта притча – правда. Как наши собаки реагируют на его отсутствие? Очень болезненно. Особенно Буся – наша самая старшая. Целую неделю она не отходила от его дивана. Отказывалась есть. Я не знала, что делать – кормила ее с рук. Она только водичку пила сама. Попьет – и снова или на диван, или на пол возле его кровати. Это трудно описать словами.

– Многие думали, что Игоря Дмитриевича похоронят на Байковом кладбище. Это было его последней волей – быть похороненным на Берковецком?

– Да, это была его четкая воля. Очень странно, но он будто чувствовал, что его время приближается. Где-то за полгода до смерти сказал: "Это мое последнее лето, Светлана. Ты должна быть готова". У Игоря Дмитриевича на Берковецком кладбище похоронена мама. Он сам установил очень красивый памятник – две плиты. И всегда говорил: "Эта вторая – для меня". Все друзья, кто бывал у нас последние месяцы, слышали от него одно и то же: "Меня – только к маме". Он повторял это неоднократно. Сотни раз.

– В одном из недавних интервью вы сказали, что были удивлены тем, что не пришли попрощаться с Игорем Дмитриевичем представители официальных структур.

– Я не хочу об этом лишний раз вспоминать. Просто восприняла это как факт. Но, извините, прощание происходило в филармонии – это в двух шагах от консерватории, в нескольких минутах ходьбы от КГГА, рядом и Министерство культуры. Ну как можно было не прийти и не попрощаться с Покладом? Вы можете мне это объяснить? Я не понимаю, как так могло произойти.

– Многие десятилетия Игорь Дмитриевич дружил с певицей Ниной Матвиенко...

– Это была дружба не на годы, а просто на века. Интересно, что Нина как-то признавалась, что в свое время очень боялась Игоря Дмитриевича. Говорила: "Как я вас боялась!" Она всегда называла его на "вы": "Я же знала еще со времен коллектива "Мрия", какой вы суровый! Когда вас видела, мне хотелось спрятаться куда-то. Но если бы не вы, так бы я и стояла где-то в третьем ряду хора Веревки". Он ее разглядел, пророчил сольную карьеру – и она отдавала этому должное.

– Правда ли, что песню "Ой летіли дикі гуси", которую непревзойденно исполняла Нина Матвиенко, сначала пела другая исполнительница?

– Да, это правда. Песню сначала исполняла Лидия Видаш и с ней даже заняла второе место на Всесоюзном конкурсе артистов эстрады. Кстати, тогда Алла Пугачева получила третью премию. Но авторы – Игорь Поклад и Юрий Рыбчинский – чувствовали, что это не совсем тот голос, в котором нуждалась эта композиция. Они продолжали поиски. И когда Игорь Дмитриевич увидел Нину Матвиенко, сказал: "Вот оно". Она была не первой исполнительницей песни, второй, но на всю жизнь. Эта песня, как и многие другие, – результат чрезвычайно кропотливой работы. Поклад и Рыбчинский всегда работали именно так. Перечитывали огромное количество литературы: украинские пословицы, поговорки, коломыйки – все, что могло помочь приблизить звучание к аутентичной украинской этнической музыке и языку. Они искали слова, которые в повседневной жизни почти не употребляются, но несут глубокую эмоциональную силу.

Только на одну фразу "Ой летіли дикі гуси" Юрий Рыбчинский списал несколько школьных тетрадей. Лишь после того, как она родилась, начал складываться полноценный текст. Музыка была уже почти готова, но и ее впоследствии неоднократно меняли. Они могли переделывать песню десятки раз, пока не чувствовали: вот теперь – так, как надо.

– Светлана, известно, что у вас с Игорем Дмитриевичем не было собственных детей. Задумывались ли вы над усыновлением?

– Да, конечно. Мы очень этого хотели. В начале 90-х действительно серьезно занимались вопросом усыновления. Но вы еще молодая и, возможно, не представляете, какими сложными были тогда времена. Нам тогда отказали, отговорили. Со временем я начала думать: может, так и должно было произойти. Не исключено, что Господь не дал нам детей, потому что моя жизнь была предназначена для другой миссии. Не уверена, что смогла бы сделать все то, что сделала для нашей семьи, если бы имела ребенка.

Встретить в жизни такого человека, как Игорь Дмитриевич, – это настоящий подарок от Бога. В нем не было и капли тщеславия, но он был амбициозным и честолюбивым. Четко осознавал свое призвание, знал, что талантлив, и относился к своему творчеству с невероятной ответственностью. Мог переделывать песню десятки раз – из-за какой-то мелочи, которая его не устраивала. Я еще после первого прослушивания могла сказать: "Это гениально", а он лишь отрицательно качал головой. Перед тем как писать песню, он сначала разрабатывал ее драматургию. А речь же не о спектакле – о песне, представляете?

– Не секрет, что Игорь Дмитриевич ушел из жизни из-за онкозаболевания. В свое время такой же диагноз поставили и вам.

– Я никогда не скрывала, что пережила онкологию. Напротив – даже стала администратором одной из крупнейших онкогрупп. Считаю, что нельзя закапывать проблему где-то глубоко в душу. Нужно, наоборот, пытаться понять, что с тобой происходит, искать своего врача. Годами буквально кричу: "Люди, серьезно относитесь к своему здоровью!" А когда слышу, как какие-то шарлатаны советуют лечить онкологию лимонами или выкатыванием у бабок, меня просто выворачивает. Я получила диагноз в 2013 году – была операция, лучевая терапия. Вследствие этого – воспаление кожи, которое до сих пор не могу вылечить.

Но главное – ни один человек с таким диагнозом не может сказать: "Я полностью здоров". Рак – он как зверь, который дремлет где-то в организме. В среде онкопациентов говорят: "Мой дракон спит". Это состояние ремиссии. Именно поэтому я очень волнуюсь сейчас, потому что рак "питается" стрессом. И хотя я оказалась в абсолютно трагической ситуации, стараюсь держать себя в руках. Сдерживаю слезы, избегаю истерик. Как-то мой врач сказала: "Вы даже не представляете, сколько рецидивов мы увидели после начала большой войны. Ко мне вернулись больные, которых не было десять лет". К сожалению, Алена Юрьевна уже ушла в мир иной. А за ней – и Игорь Дмитриевич, который тоже был ее пациентом.

Игорю Дмитриевичу поставили диагноз в 2023 году. Мы проходили лечение, и были периоды, когда он чувствовал себя достаточно неплохо. А в конце июля у него случился инсульт, его доставили на реанимобиле в "Феофанию". Нам создали прекрасные условия, все было на самом высоком уровне. Но я посмотрела на это все и сказала: "У нас есть идеальная медсестра, которая может выполнять все необходимые манипуляции дома. Отпустите нас, пожалуйста, домой". В больнице он пробыл всего два дня. Медсестра приходила, ставила капельницы, все было организовано так, как он хотел. Он постоянно повторял: "Хочу быть дома". Я видела, что на некоторых сайтах написали, что Игорь Поклад умер в больнице. Нет, это неправда. Он отошел у меня на руках.

Также читайте на OBOZ.UA интервью с актрисой Ларисой Кадочниковой – о любовных тайнах Миколайчука, роковой шутке Параджанова и секретах семьи Ступки.

Только проверенная информация у нас в Telegram-канале OBOZ.UA и Viber. Не ведитесь на фейки!