Как театр начинается с вешалки, так парламент – с туалета
От редакции:
Дмитрий Выдрин уже много лет занимается политикой, но в парламентской деятельности он – неофит. 25 мая, на открытие первой сессии Верховной Рады пятого созыва, он впервые пришел «под купол» не в качестве гостя, эксперта или наблюдателя, как бывало прежде, но, в качестве народного депутата.
Организм украинского парламента чрезвычайно сложен. Исследовать его внутреннее устройство, механизмы жизнедеятельности: от методики написания законопроектов до подбора капусты в буфете Рады, «Обоз» будет под чутким руководством Дмитрия Выдрина. Человека, обладающего глубинными знаниями и свежим взглядом одновременно.
Начать свои изыскания мы решили, прости, читатель, с… туалета. Столь важного элемента не только парламентского интерьера, но и мировой демократии.
Как театр начинается с вешалки, так парламент – с туалета. Но если сентенция, относящаяся к театру носит характер актуальной, то сентенция, относящаяся к парламенту - характер исторической.
Некогда мне посчастливилось побывать на раскопках древнейшего греческого города Эфеса. Именно там я, с удивлением, узнал, как рождался первый в мире парламент.
Эфес был городом небольшим, но довольно благоустроенным. На одной из центральных его площадей местные жители даже соорудили небольшой общественный туалет.
Когда там случайно встречались больше трех мужчин (а посещать это заведение разрешалось только им), разговор неизменно заходил о политике. Известно ведь: собравшись вместе, мужчины говорят либо о лошадях, либо о женщинах, либо о политике.
В туалете Эфеса говорили о политике. Поскольку разговоры такие происходили все чаще, а интерьеры уборной, скажем прямо – не очень-то располагали к длительным дебатам, помещение решили несколько благоустроить. В туалете поставили лежанки с подогревом (древние греки слыли сибаритами), расположившись на которых, продолжать дискуссию оказалось куда удобнее.
Мешали только скверные запахи. Для того, чтобы их нейтрализовать тут разбили розарий. Туалет, естественно, пришлось расширять. Вскоре посетители смекнули: неплохо бы заканчивать утомительные прения релаксом. Так здесь появился бассейн, затем – массажные кабинеты. Ну, и, наконец, зал заседаний.
Так вот городской туалет постепенно разросся до масштабов целого парламента.
На каком-то из этапов преобразований, прекрасная половина Эфеса взбунтовалась явной своей дискриминации и к мужскому туалету пристроили еще женский, превратившийся, затем, в «женскую палату».
В этом, очевидно, заключалась высшая историческая справедливость. Ведь политику, демократию, парламент часто связывали с подобными метафорами даже те, кому история славного города Эфеса известна не была.
Так, Уинстон Черчилль называл парламент «прямой кишкой демократии», подразумевая: тут общество очищается от шлаков. Подозреваю, именно в туалете возникло знаменитое: «деньги и власть не пахнут» (хотя, на самом деле, пахнут - запахом резким и неприятным).
Лично я, как эксперт, глубинную связь между туалетом и политикой, прочувствовал довольно давно.
В начале 1992-го мне посчастливилось стать невольным свидетелем кулуарного спора между президентом Леонидом Кравчуком и спикером Иваном Плющом. Сказанное ими было крайне важным для понимания: что же мы все-таки строим в Украине. Прежде всего – в политическом плане.
Кстати, именно тогда Иван Степанович впервые обронил крылатую фразу: «спикер, конечно, не первый, но и не второй». И, собственно: «Леонид Макарович, почему у главы государства есть в кабинете персональный туалет, а у главы Верховной Рады – нет?». Мудрый Кравчук, помнится, ответил: наличием у Президента этого важного атрибута власти, символа непрерывной напряженной работы, президентская республика от парламентской и отличается.
Позже, наблюдая за нашей Верховной Радой, я отметил, какую огромную роль играют в ней обычные туалеты. Во времена Президента Кучмы основные договоренности заключались именно здесь.
Словно памятник прежнему режиму, в первой комнате одной из мужских уборных ВР, до сих стоят два гранитных постамента. И высота их, и размеры, как нельзя более удобны для того, чтобы ставить на эти постаменты, допустим, портфели. Из первого можно переложить во второй бумажные свертки, из второго в первый – списки или, примером, протоколы с «мокрыми печатями».
В день открытия Рады пятого созыва, когда я зашел в здешний туалет уже в новом качестве, меня, внезапно, захлестнула целая волна ассоциаций.
Вспомнилось, в частности, как, много лет назад, попал сюда впервые. Тогда это здание называлось «Верховная Рада УСРСР». Нас, нескольких молодых журналистов, попросили помочь справиться с оформлением наградных документов. Их тогда еще выписывали от руки. Работа была срочной, мы засиделись допоздна. Перед уходом – зашли в туалет.
Несметные богатства, увиденные там, потрясли нас. В кабинках висели полные ролики туалетной бумаги - чрезвычайный, по тем временам, дефицит!
Я, конечно, тут же принялся отматывать их, распихивая по карманам. Мой коллега оказался более смекалистым: он снял рубашку и, подобно красноармейцу, спасающему, с поля битвы, знамя полка, принялся обматывать этой бумагой торс. Так он незаметно вынес ее из уборной огромное количество.
Еще вспоминались депутаты прежних созывов. Специалист по «туалетным разводкам», полумифический, ныне уже подзабытый, господина Карпов, который, по слухам, совершал чудеса, перекраивая решения Рады именно в этом месте. Также – господин Волков, уверявший: в парламентском туалете он один некогда сделал больше, чем остальные 449 человек – в зале.
Впрочем, думал я и о будущем. Политика, делающаяся в туалете, всегда имеет неприятный привкус и скверный запах. Именно такою была она при прежнем режиме. Хотелось бы, чтобы все эти туалетно-политические ассоциации остались в прошлом. Чтобы отныне в парламентском туалете делали только то, что там делать положено.
И чтобы туалет символизировал общее равенство, напоминая и коммунистам, и демократам, и консерваторам: все они - люди и потребности у них одинаковые.