В ожидании героя

Помните советский анекдот об энциклопедии будущего, где Брежнева назвали «рядовым политиком эпохи Аллы Пугачевой»? Шутка оказалась пророческой – сегодня уже мало кто помнит бровастого генсека с невнятной речью. Он скорее ассоциируется с дешевой колбасой и снотворными трансляциями съездов, чем с политическими событиями.

Возможно, схожая судьба ожидает нынешних политиков? С чем они войдут в историю? Суждено ли им открыть новую эпоху? Или они тоже пополнят список «рядовых» персонажей эпохи тандема Верки Сердючки и Михаила Поплавского? Ответы на эти вопросы нужно искать в книге Дмитрия Выдрина и Ирины Рожковой «В ожидании героя», отдельные главы которой «Обоз» предлагает вашему вниманию.

Владимир Путин — человек службы и окружения

Владимир Владимирович Путин так часто появлялся в Украине в исследуемый период (точно не помню сколько, но больше десяти раз точно), что его вполне можно отнести к одному из главных персонажей "оранжевого года". У многих неискушенных людей вообще сложилось впечатление, что он на время перешел на работу в украинскую администрацию президента, то ли для ее "усиления" (как раньше это называлось, когда человека перебрасывали из успешного колхоза в отстающий), то ли для проведения каких-либо специфических операций.

Сразу скажу, что появление ВВП как принципиально нового персонажа или даже типажа в постсоветском пространстве вызвало у меня лично немало энтузиазма. В свое время я даже написал по этому поводу, может быть, чрезмерно восторженное маленькое эссе "Кстати, о "жучке" Володе Путине", которое, тем не менее, приведу ниже.

"Когда я услышал о смерти Харрисона, то испытал если не шок, то грусть и горечь. Не стало второго из великой четверки. Мы, все их почитатели, были подготовлены к этой трагедии (если вообще можно быть готовым к смерти кумира) длительной его болезнью, но все равно — горечь, скорбь...

У меня до сих пор хранится вырезка из журнала "Украина" середины 60-х годов. Там написано примерно следующее: в Англии, мол, появился новый музыкальный ансамбль, которыйназываетсебяпочему-то "Жучки" и в котором поют следующие ребята (цитирую дословно) "Джон Линков, Ранчо Старчков и др.". Потом уже я купил самопальную запись на рентгеновской пленке с композицией "Let it be", и с тех пор "Битлы" сопровождают меня всю жизнь.

Когда я услышал их впервые у меня сразу, клянусь, возникло подозрение, что они переделают всю нашу жизнь и изменят всю нашу цивилизацию. И это оказалось под силу их безумному таланту. "Битлы" совершили невероятное — они были первые и почти единственные в истории нашей цивилизации, которые смогли связать, заштопать, заиграть брешь, разрыв между поколениями. С появлением "Битлов" если не исчезла, то разительно сократилась дистанция между дочками и матерями, отцами и детьми, потому что, пожалуй, впервые в истории возник единый культурный кумир для совершенно разных поколений.

"Битлы" силой своего таланта почти уничтожили такое понятие, как возраст. И сегодня наши седовласые олигархи и бизнесмены вряд ли даже догадываются, что они имеют любовниц-школьниц не только потому, что у них есть деньги для оплаты их теплых услуг, но и потому, что были "Битлы", которые дали разным поколениям единого кумира, единую ценность, единый предмет разговора, единую духовную связь, благодаря которой интимный контакт между представителями различных поколений стал не только куплей-продажей, но и иногда духовным сообществом, сговором или заговором, если хотите.

Поэтому понятна та не всегда осознанная скорбь, которая посетила людей моего поколения, когда ушел Джон Леннон, а теперь вот и Харрисон. Правда у меня, как у политолога, есть некоторое утешение. Видимо действительно "свято место пусто не бывает", и в мире появился еще один такого рода "жучок" — Володя Путин.

Сегодня, на мой взгляд, Вова в политике делает то, что делали в культуре его предшественники — Джон, Ринго и др. И в этом магия Владимира Путина. России страшно повезло, что она первая из постсоветских стран поменяла тип общественной связи. Раньше в России многих людей связывала между собой харизма Ельцина.

Мне доводилось бывать в кремлевских коридорах, и я был свидетелем того, как чиновничий хаос, беспредел и разобщенность этого властного муравейника упорядочивалась и усистемнивалась, когда там появлялся Сам. Ельцин своей харизмой выстраивал как бы независимые и изолированные друг от друга чиновничьи монады в некие функциональные цепочки, связки, спарки и т. д. Буквально так магнит, поднесенный под лист с железными опилками, выстраивает их вдоль силовых линий.

Но беда в том, что харизма способна связать между собой только локальные части общества или государства, да и то в основном в их узкочиновничьем аспекте.

Другое дело обаяние. Обаяние — это еще более загадочная вещь, чем харизма. Поскольку, если харизма — это тонкая грань между насилием и убеждением, то обаяние — это еще более тонкая грань и между самолюбием и себялюбием, и между знанием и безапелляционностью, и между волей и ослиным упрямством, и между добротой и прекраснодушием, и между романтизмом и наивностью, и между силой и бахвальством.

Владимир Путин странным образом на этой грани пока балансирует. И поэтому он неожиданно для суровой и диковатой российской политической жизни начал вдруг этим обаянием заштопывать политические разрывы между разными поколениями точно так же, как "Битлы" это делали в культурологическом отношении. И, наверное, поэтому ревут сегодня безумным криком российские тинейджеры-фаны: "Наша гордость — Плисецкая, наш брат — Данила, наш президент — Путин". И, наверное, поэтому моя добрая милая приятельница — великая художница княжна Доротея Шемякина говорит мне в далекой от России Греции: "Мне бы только прикоснуться к плечу Володи, и я бы умерла от счастья".

Вот такая вот штука великий талант и вот такая вот штука президентское обаяние. Я не думаю, что Бог пошлет нам в Украину когда-нибудь и то и другое сразу. Но надеюсь, что хотя бы одно из двух скоро появится, поскольку слишком много накопилось в нашем обществе прорех между людьми, поколениями, слоями, "вэрствамы", которые пора бы уже "подштопать". Let it be!"

Позднее я, конечно, стал более воздержан и осторожен в оценках ВВП. Хотя постоянно пытаюсь, в силу былой симпатии, внутренне его оправдывать даже когда он делает явно, на мой взгляд, неверные и неадекватные шаги. В этом случае я просто все пытаюсь свалить на его окружение. Дело в том, что как-то я подметил одну интересную психологическую особенность российского президента. Один мой российский знакомый как-то пригласил меня на открытие конного манежа для детей сирот, который должен был открывать сам ВВП. Я оказался как раз напротив президента, когда он маленький и худенький, в черном свитере как жокей, держа за узду гнедую кобылу, рассказывал, как важно из гуманистических соображений приобщать трудных подростков к джигитовке и конному поло. Меня поразило то, насколько стеснительно держал себя президент громадной страны со своими слушателями. И как, стесняясь, он поворачивался к своей лошадке, гладил ее и даже целовал "в холодный нос". И я увидел, да, это стеснительный, даже очень стеснительный человек, который не просто стесняется аудитории, но еще и стесняется своего стеснения.

Видимо только этим можно объяснить многие его не совсем понятные действия во время "оранжевого года". Наверное, он, как умный человек, понимал, что неприлично ездить столь часто в чужую страну во время выборов и так явно оказывать поддержку явно непопулярной власти. Но возможно оно просто стеснялся отказаться, когда об этом просили его украинские политики.

Наверное он, как опытный профессионал, понимал, что необходимо устанавливать контакты и с украинской оппозицией, но видимо стеснялся об этом сказать своей администрации, которая все эти контакты блокировала на корню.

Кстати сказать, много прояснила для меня в характере этого человека ситуация, когда на октябрьском параде в честь освобождения Киева кандидат в украинские президенты от власти вдруг предложил ему "сосательные конфеты". На видеокадрах было явно видно, как Путин с недоумением и даже легким презрением отказался: не пристало офицеру, даже бывшему, сосать на параде конфеты, тем более во время исполнения ностальгической "Смуглянки".

Но, тем не менее, Путин не пресек попытку накормить конфетами главу своей администрации. Хотя кто, как не он, знает, что глава администрации президента не должен есть из чужих рук.

Ему бы преодолеть эту свою фатальную стеснительность. Гаркнуть бы на свое окружение, когда оно побуждает его грубо вмешиваться в политику чужих стран. Ему бы прикрикнуть бы публично на "кремлевских" политтехнологов, которые как бы с его благословения, словно крысы по лабазам, шныряют по всем предвыборным штабам на территории СНГ. Ему бы стать самим собой и жить в гармонии со своими, уверен, вполне нормальными принципами и взглядами.

Дмитрий Вырдин, Ирина Рожкова, «В ожидании героя»

«Обоз» благодарит Дмитрия Выдрина и Ирину Рожкову за эксклюзивное право публиковать фрагменты из книги «В ожидании героя».