Ядвига Поплавская и Александр Тиханович: "Из "Голубого огонька" нас вырезали из-за шестиконечной звезды у нас за спиной"

«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему», — справедливо считал классик. Его правоту под­тверждает творческий и семейный дуэт Ядвига Поплавская — Александр Ти-ханович. Вряд ли зрители когда-нибудь видели эту пару в плохом настроении и с потухшим взором. Их бьющей через край энергии остается только позави­довать. Усы у Саши всегда победно торчат, а Ядины глаза из-за больших оч­ков задорно поблескивают. Они жизнерадостны, открыты, доброжелательны и некапризны. Их все всегда устраивает. Кажется, что такой оптимизм дол­жен сопровождать не рядовой семейный союз, а исключительно счастливый.

Очень немногие знают, через какие круги ада прошла эта пара за 30 лет совместной жизни.

«Бывшие друзья задались целью оклеветать меня и засадить за решетку»

— Саша, я в курсе, что вы недавно за­вязали с алкоголем. Раньше он был для вас серьезной проблемой?

Саша:— Все зашло очень далеко. Если честно, я себя уже ненавидел в таком вот состоянии, но и остановиться не мог. Хоро­шо, что хоть отдавал себе отчет в происхо­дящем. Настоящие алкоголики на голубом глазу убеждают всех, что завязать им — раз плюнуть, а я понимал весь ужас происходя­щего. И когда почувствовал, что пора ста­вить точку, обратился не к врачу, а к Богу. Пошел в церковь, поставил свечку и попро­сил: «Господи, или забери меня к себе, или помоги». Всевышний эту мольбу услышал: тягу к спиртному как рукой сняло. Теперь я уверен: Бог не оставит в беде, поможет каждому, кто искренне желает завязать.

Сегодня я счастливый человек. Позади остались затуманенные алкоголем годы, у меня началась новая жизнь. И многое быс­тро наладилось, улучшилось, встало на свои места.

— Как Ядя пережила тот нелегкий пе­риод?

Саша:— Она мне всегда помогала. Же­на — мой самый близкий, самый родной человек, как никто, верила, что я выкараб­каюсь. Мы ведь с ней прошли и куда более жестокое испытание — испытание преда­тельством. Не хочется вспоминать то страшное время, но... Помните грязней­шую историю в конце 80-х годов, когда ме­ня публично, со страниц ведущих газет об­винили в наркомании и торговле наркоти­ками? «Верасы» тогда находились на греб­не славы и всенародной любви, так что скандал получился громким.

— За какие грехи с вами так жестоко обошлись? Вы ведь не кололись, зель­ем не приторговывали.

Ядвига:— В группу «Верасы» пришел человек, который во что бы то ни стало решил стать лидером. Соответственно, ему необходимо было убрать Сашу: оклеветать, подставить, упрятать за решетку. Для дос­тижения цели все методы хороши.

Саша:— Стать руководителем «Верасов»? Да у меня никогда даже мысли такой не было. Вместе делали общее дело и были счастливы. Упивались музыкой, работой, гастролями, общением. Изначально подоб­рался очень дружный коллектив. Обидно, что друзья меня сдали... Потом они пришли с покаянным видом, оправдывались: дес­кать, всем светила выгодная поездка за ру­беж, но для этого следовало кого-то уб­рать. В общем, все выглядело чудовищно. Затеявшие эту интригу прекрасно понима­ли: если меня просто вышвырнуть из груп­пы, уйдет и Ядя. Поэтому они не могли дей­ствовать открыто, добивались своего су­дебными процессами, жуткими статьями. Меня в конце концов вернули на прежнее место в ансамбль, но мы с супругой не ста­ли там работать.

— Пусть это останется на совести музыкантов из группы. Скажите, многие знакомые тогда от вас отвернулись?

Ядвига:—Единицы.

Саша:— Куда больше оказалось тех, кто на мышиную возню внимания не обратил. Володя Мулявин — царствие ему небесное! — как-то встретил меня на улице, обнял по-отечески. «Не волнуйся и не переживай. За­помни, у тебя все получится. Причем так, что им всем даже не снилось. Никого не слушай, работай спокойно». Он имел право так говорить, поскольку сам прошел через еще худшие вещи. А покойный худрук ор­кестра Гостелерадио Борис Райский ска­зал: «Я несколько лет проработал в Китае, за что в 30-х годах отсидел сполна. Сам ви­дишь — сегодня со мной все в порядке, ди­рижирую».

Когда мы с Ядей ушли из «Верасов» и ос­тались без работы, Михаил Финберг пригласил нас к себе в оркестр. Это была боль­шая поддержка. Александра Пахмутова специально для нас написала несколько песен. Параллельно из высоких кабинетов на Центральное телевидение поступило указание: нас с женой в передачах не показывать. Но люди, рискуя лишиться места, иногда про­тягивали наши выступления в программы. Когда все вроде бы утряслось и руковод­ство ЦТ смирилось с присутствием на экра­не Поплавской и Тихановича, вдруг как гром среди ясного неба выходит очередная гряз­ная заказная статья в «Советской культуре». И все закрутилось по новой... Мы снова за бортом, опять отлучены от эфира. Лишь после песни Эдуарда Ханка и Ларисы Ру-бальской «Счастливый случай» руководство наконец-то не смилостивилось — отменило бойкот, нас оставили в покое.

«Я поставила Саше условие: «Выйду за тебя замуж, если прекратишь материться, как сапожник»

— Ядя, в то время у вас не возникала мысль о разводе?

Ядвига:— Нет, что вы... Как можно! Я ведь знала правду, вся эта дикая вакхана­лия происходила на моих глазах. Не пони­маю, зачем эти люди поступили столь под­ло и жестоко. Но знаете, мы давно всех их простили, зла не держим. Бог им судья...

Саша, конечно, далеко не подарок. И у нас бывали весьма непредсказуемые пери­оды. Но я никогда не была сторонницей разрушения семьи. Мне кажется, если лю­ди решили прожить жизнь вместе, они дол­жны делать все возможное для сохранения брака.

Саша:— Признаю, что для Яди я был еще тем испытанием. И она, спасибо ей большое, не отвернулась от непутевого му­жа. В самые трудные минуты, когда я был твердо уверен, что никому в этой жизни не нужен, была рядом, вселяла уверенность и надежду.

Вместе мы 30 лет. За это я благодарен Богу. Знаете, как-то в церкви ко мне подо­шел святой отец и сказал, чтобы мы с же­ной даже не думали о разводе. Оказывает­ся, несмотря на все скандалы вокруг моего имени, многие белорусы видят в нас эта­лон, идеальную пару. А что до ссор, то я как человек взрывной могу дать совет. Если у кого-то из супругов «закипел самовар», другому надо подождать, дать ему остыть, "а не подкидывать в топку угли. Иначе кон­фликт получит бурное продолжение.

— Ядя, а как Саша к вам женихаться-то начал?

Ядвига:— Вначале он не ко мне клинья подбивал, а к другой нашей девочке, Тасе Сашка тогда работал в ансамбле «Минск» Назвали они себя так по примеру американ­ской группы «Чикаго», поскольку тоже игра ли тяжелый рок. В Тихановиче энергия бил; через край, он носился со своей бас-гитарой по сцене как угорелый — не заметит! его было невозможно. Но мне, изысканно! консерваторской барышне, о мальчиках думать было некогда. Я, вся из себя, пребывала в высоком. С Тасей они встречались пол года, а потом он начал ко мне подкатывать.

Саша:— Мне одновременно понравились и Ядя, и Тася. Но моя будущая супруг была уж очень недоступна, строга, увлечена одной лишь музыкой. Тем не менее, рас ставшись с Тасей, я начал усиленно обха живать Ядвигу. Сегодня могу признаться положа руку на сердце: напросился на работу в «Верасы» исключительно из-за нее. Три года Яди добивался, и лишь на четвертый она снизошла...

Ядвига:— Меня все заставляли сделать этот шаг: родители, друзья. Они от Саш были без ума: «Посмотри, какой он красивый, какой веселый. А уж какой талантливый!». А меня не устраивало, что будущий супруг матерился, как сапожник. Поставил условие: «Выйду замуж лишь тогда, когда матюгами завяжешь». Пообещал, но хватило его не надолго — выругался раз, дpyгой. Так по сей день и продолжается...

— До Саши на ваше сердце имелис претенденты?

Ядвига:— Нет, поскольку все консерваторские годы я была безответно влюблена в одного молодого человека. Он учился на заочном отделении и появлялся лишь на сессиях. Я с трепетом ждала этих приездов, с замиранием сердца глядела на своего принца. Но в чувствах не признавалась, тайно страдала. А потом волею судьбы мы начали работать вместе. И что вы думаете, мне хватило буквально трех дней, чтобы разочароваться в своем герое. В общении оказался самым обычным, примитивны даже грубоватым человеком.

«О нас пишут: «Природа наконец-то на родителях отдохнула»

—Столько лет вы везде и повею; вместе. Не сложно?

Саша:— Нет. По большому счету, нас Ядей соединила работа. Мы изначально были ею заражены, так до сих пор и не излечились. К тому же работа в «Верасах» это лучшие годы нашей жизни. Ансамбль был нашим детищем, жизнью. Ребята других групп удивлялись и завидовали: вы не кривите душой, когда по утрам встречаетесь, обнимаетесь, целуетесь и искренне приветствуете друг друга: «Доброе утро!». Представляете, мы даже в отпуск хотели уходить — так нравилось быть вместе, репетировать, выступать.

— С кем дома оставалась дочка время ваших постоянных гастролей?

Саша:— У нас все было, как в песне «Я у бабушки живу». Яденька, спев ее, на всю страну нашу семейную историю поведала.

Ядвига:— Ничего подобного. Когда мы уезжали, мои мама и сестра Кристина воспитывали ребенка.

Саша:— А когда Настя подросла, уже моя мама забирала ее к себе. Тетям и бабушкам, конечно, огромное спасибо за поддержку. Дай им Бог здоровья!

Ядвига:— Лет с четырех Настя стала ездить с нами. Она впитала в себя дух сце­ны, получила прекрасное классическое об­разование, стала лауреатом многих песен­ных конкурсов. Спокойно могла поступить в консерваторию, но не захотела. Сейчас оканчивает факультет искусствоведения, хотя педагоги пророчили ей карьеру классической певицы. По поводу нашей семьи пресса часто пишет, что природа наконец-то отдохнула на родителях. Не скрою, нам приятно. Настя упорный, настойчивый че­ловек и совершенно не приемлет помощи мамы с папой. А еще очень стесняется, когда ей лишний раз напоминают, чья она дочь. Порой мы с дочерью советуемся на равных.

— Саша, а вы сейчас, кажется, чинов­ник высокого ранга?

Саша:— Работаю на телевидении, но не могу сказать, что должность у меня чиновничья. Мы, к примеру, придумали отлич­ный музыкальный телевизионный конкурс и успешно его провели. Нынче готовим следующий. Мне нравится, что руковод­ство телевидения все рекламное время от­дало музыке.

—То есть?

Саша:— Теперь во время рекламных па­уз у нас демонстрируют не прокладки и стиральные порошки, а белорусских испол­нителей с их новыми песнями. Параллель­но телезрители при помощи средств связи отдают свои голоса за лучших. В конце ме­сяца из 10 участников выбирают трех побе­дителей. По итогам конкурса называют 30 самых достойных певцов, которые и высту­пят в финальной «Песне года».

Начинал я работу на телевидении как му­зыкальный руководитель канала. Теперь вот стал заместителем генерального ди­ректора. Но должность моя творческая.

— Кажется, по некоторым вопросам с вами даже президент Лукашенко советуется?

Саша:— Ну, советуется — это громко сказано. Несколько раз он к нам в студию приезжал, как-то мы даже хором «Малинов­ку» пели. Иногда Александр Иванович присутствует на собраниях, принимает реше­ния. Он целиком и полностью поддержал наш музыкальный проект.

Ядвига:— А еще одобрил идею Саши Тихановича об открытии в Минске молодежного театра. Так что скучать нам не при­ходится.

— Несмотря на постоянную круго­верть, вы, Ядя, с годами совершенно не меняетесь — девочка девочкой. В весе не прибавляете, морщин нет. Есть ка­кие-то особые секреты?

Ядвига:— Не бегаю, зарядку не делаю. Утро начинается с того, что я не могу подняться с постели. Ложусь очень поздно, по­этому спать хочу постоянно. Это, конечно, неправильно. Я где-то вычитала, что время с 22-х до 24-х часов обязательно должно быть потрачено на сон. Если человек успеет его захватить, то полностью восстановится.

Но у меня с этим оздоравливающим эф­фектом ничего не получается.

В студенческие годы вместе с папой за­нималась йогой. Но сегодня все позабыла. Иногда организм сам подсказывает, что пора его встряхнуть физически, нагрузить. И тогда я пересиливаю себя, делаю заряд­ку, подтягиваюсь на дереве. В награду весь день чувствую себя отлично. Ну и, как лю­бая женщина, хотя бы 10 минут в день обя­зательно уделяю своей внешности. Прочи­тала недавно книжечку «Пять тибетских уп­ражнений» и выполняю их ежедневно. Начи­нала с трех минут, сейчас дошла до 15-ти. Конечно, стараюсь поменьше есть, не курю и не пью. По утрам обязательна овсянка.

Для внешнего вида очень важна душев­ная гармония. На нас, на слабый пол, столько всего навалено, мы постоянно в движении. Многие вынуждены совмещать несколько работ. А мужчины какими были, такими и остались. Пришел домой, а для него все уже готово: квартира убрана, обед на плите, теплые тапочки, свежие газеты. Устраивать разборки из-за семейных обя­занностей, по-моему, глупо. Кто что может, тот то и должен делать. Я, например, и с дрелью дружу, и гвозди забиваю, розетки чиню, обои клею, дверцы поломанные вос­станавливаю. Хочется, конечно, чтобы все это делал Саша. Но я-то прекрасно знаю, что он никогда подобным заниматься не бу­дет. Зачем? Лучше ведь телевизор посмот­реть, правда? (Смеется).

«Прежде всего не нужно Злиться и завидовать»

— Я-то думала, что ваша стройность достигнута благодаря фитнес-клубам, массажам, а, оказывается, спасибо на­до сказать упражнениям с молотками да дрелями.

Ядвига:— Я в таких клубах бываю, но крайне редко. Хотя посещать их, безуслов­но, полезно. К сожалению, из-за матери­альных проблем не все могут позволить се­бе такое удовольствие. В косметике оста­юсь патриоткой — пользуюсь только бело­русской. Она предназначена конкретно для людей, живущих в наших широтах. Пробо­вала модные нынче зарубежные фирмы — получила воспаление да аллергию. Неделю себя в норму приводила. А еще я привер­женка бабушкиных секретов.

Могу посоветовать один простой, но очень эффективный. Белок отделить от желтка, взбить их по отдельности и на 20 минут положить на лицо сперва первый компонент, затем второй. И так каждый день в течение месяца. Клянусь, эта проце­дура на год избавит вас от необходимости ходить к косметичке на массажи.

За модой, конечно, слежу и одеваться красиво обожаю. Но если уж делаю какой-то шопинг, то в первую очередь обеспечи­ваю мужа и дочку. Очень хочется, чтобы они у меня были самые красивые.

— Можете спустить весь гонорар на одну дорогую, но безумно понравившу­юся шмотку?

Ядвига:— Никогда в жизни. Да вы что! Лучше я эти деньги потрачу на музыкаль­ные инструменты для нашей студии. Аппа­ратура устаревает с каждым днем, а мы с Сашей хотим по-прежнему быть в строю. И стареть вовсе не собираемся. И вообще, милые мои, прежде всего не нужно злиться и завидовать. Все это съедает, человек ста­новится нервным, чахнет.

Я помню фестиваль в Киеве — называл­ся он «Майские зори», — на котором мы в первый раз встретились с Леной и Володей Пресняковыми, Лешкой Глызиным...

Саша:— Это было в 1975 году. Фести­валь проходил на, вашей ВДНХ, а приезжих артистов поселили в гостинице «Славутич», там мы все и перезнакомились.

Ядвига:— Так вот, я помню вопрос Леш­ки: «Ядя, у вас и вправду настолько дружный коллектив? Я посмотрел, все прямо как род­ные, неужели не бывает склок, интриг?».

— Это тем более удивительно, если учесть, что с самого начала в группе «Верасы» пели и играли только девушки. Все артистки со своими амбициями...

Ядвига:— Что вы, отношения были та­кие, как будто мы сестры. Друг друга называли: Тасик, Ясик, нежно, ласково. Это очень помогало творчеству. Были, конечно же, какие-то нюансы, ссоры, но это все ме­лочи.

— А что вас могло рассорить?

Ядвига:— Ну, может быть, жуткая уста­лость или когда кто-то не выдерживал до­рог. Ведь условия работы были несравни­мо хуже, чем сейчас.

— Наверное, молодым артистам бу­дет интересно узнать о тех условиях.

Ядвига:— На всю жизнь запомнила рай­центр Свирь у нас в Белоруссии. «Верасы» забросило туда в лютую зиму. Февраль, за стенами клуба, в котором мы выступали, 28 градусов мороза. Гостиницей была изба, спали все вповалку у печки. Удобства, ес­тественно, во дворе. О горячем душе мы даже и не мечтали. Ну, в городе, конечно, была баня, раз в неделю можно пойти по­париться. После таких гастролей надо было возвращаться не домой, а прямо в больни­цу. Многие заболели, причем на долгие го­ды.

— На счастье, помимо райцентра Свирь, в вашей жизни было много дру­гих, более удачных гастролей. Есть го­рода, ставшие любимыми?

Ядвига:— Для меня все города люби­мые.

Саша:— Просто во многих живут наши друзья. Где-нибудь на Камчатке или в За­падной Украине, или в Молдавии, люди, с которыми мы обязательно встречаемся...

Ядвига:— И даже однофамильцы! Столько моих однофамильцев Поплавских, это удивительно! Даже в Биробиджане по­дошла женщина и говорит: «Я ваша род­ственница».

Саша:— Хочу заметить, что все Поплавские, как правило, люди творческих про­фессий. У вас в Киеве, например, депутат Поплавский, я видел по телевизору его клип. Это здорово!

— Общались с Михаилом Михайлови­чем?

Саша:— Пока не приходилось. Хотя у нас на бэк-вокале работали его студентки.

Ядвига:— Мы приезжали на фестиваль «Мелодія двох сердець» к Светлане и Виталию Билоножко, кстати, привет им боль­шой.

Саша:— Вообще, такое впечатление, что в Украине поют все! Режиссером нашей первой концертной программы был киевля­нин Альберт Шестопалов. Мы потом, когда приезжали, общались с ним. В Киеве про­ходили наши концерты с Дином Ридом, это незабываемо.

— Сегодня, к сожалению, его имя пом­нит только старшее поколение мелома­нов.

Саша:— Ну, были времена, когда в за­падных хит-парадах первую строчку зани­мал Дин Рид, а вторую — Элвис Пресли.

«Леонтьева ставили на табуретку, а Сашу заставляли сбривать усы»

— Благодаря таким хитам, как «Белла, чао» и «Венсеремос», Дина Рида иногда даже называли Красным Пресли...

Саша:— Да, это был настоящий артист. Наша группа аккомпанировала ему во вре­мя гастролей на БАМе и позже, на концер­тах в Москве, Ленинграде, Минске и Киеве. Мы принимали участие в кинофильме, ко­торый он снимал как режиссер и в котором играл. Картина называлась «Я желаю вам счастья».

Однажды на съемках в Улан-Удэ Дин упал с лошади и сломал два ребра. А вече­ром был концерт. Все, кто знал о травме, были поражены: на нем гитара висела - уже серьезная нагрузка, да еще в переры­вах между песнями кто-нибудь из зрителей обязательно подходил и обнимал его. Это дикая боль, но Дин прекрасно владел собой, и в зале никто ничего не заметил.

Ядвига:— А помнишь, как он на мото­цикле въехал на мост и на высоте 50 метров выполнил каскадерский трюк?

Саша:— Правда, пока Дин исполнял трюк, наш оператор тут же полез наверх, зацепился ногами за перила и снимал вниз головой. Это было еще страшнее.

Ядвига:— Вот удивительно, я помню, наша жизнь тогда состояла из сплошных переездов и перелетов. Но во сколько бы мы ни приехали — в два часа ночи, в три, он всегда вставал в восемь утра, совершал пробежечку, а потом надевал очки...

Саша:— На сцене-то он их не надевал, а ему было 42 года тогда...

Ядвига:— ...и заносил в книжечку свои впечатления. Он часто шутил, что если его соотечественник Джон Рид написал «10 дней, которые потрясли мир», то он в свою очередь напишет про «19 дней на БАМе, ко­торые потрясли Дина Рида».

Саша:— Мы очень подружились, я гос­тил у него в Германии. Под Берлином есть такое местечко Рамсдорф, где жили все партийные бонзы ГДР. Там ему тоже выде­лили особняк. Помню, как он гонял по окрестностям на мотоцикле, подаренном на­шими комсомольцами Минского мотоза­вода. Он был невероятно храбрым, даже отчаянным, и в то же время сентименталь­ным. В его доме я видел витрину с портре­том Сальвадора Альенде, президента Чили, расстрелянного хунтой. Дин очень с ним дружил.

Ядвига:— У него был такой посыл хоро­шей мощной энергетики! Во время концер­та он уже где-то на третьей-четвертой пес­не был весь мокрый, потому что всего себя отдавал.

— И что же, ни разу не возникло идей­ных расхождений с американским артистом? Все-таки вы были воспитаны совсем в другой эстетике...

Саша:— Что вы, я пришел в коллектив к Яде из группы, игравшей джаз-рок.

— Подождите, какой джаз-рок в те го­ды?

Саша:— Ну, конечно, он был под запре­том, поэтому нас быстренько разогнали. А ведь нам удалось создать очень сильный инструментальный ансамбль под названи­ем «Минск». Все аранжировки были схожи с американскими.

Ядвига:— Они играли фирменную му­зыку, я до сих пор помню, настолько это был грамотный, крепкий коллектив. А какие инструменталисты, с ума сойти!

Саша:— Но однажды мы работали в не­большом провинциальном городке и, так скажем, «группе зрителей» наше выступле­ние не понравилось. Они написали письмо в газету, и «Минск» закрыли.

— Удивительно, что вам вообще уда­лось хоть сколько-нибудь просущество­вать в условиях, когда эстраду жестко контролировали. Людмила Сенчина как-то рассказывала, что легкомыслием считались короткие рукава ее сценичес­кого платья, а Валерия Леонтьева во время концертных съемок ставили на та­буретку, чтобы он пел, не раскачиваясь.

Ядвига:— Так это при нас было. Валеру ставили на табуретку, а Сашу заставляли сбривать усы.

— Усы тоже были криминалом?

Саша:— Нам сказали так: «Достаточно того, что на нашей эстраде есть «Песняры».

Ядвига:— Усы разрешали носить только грузинам и «Песнярам». Да много чего за­прещалось, длинные волосы, например. Даже ругательство такое было: «стиляги».

Саша:— Много запретов исходило от руководства Центрального телевидения. Как-то мы снялись в «Голубом огоньке». Ут­ром 31 декабря на первой полосе газеты «Правда» были напечатаны фотографии Софии Ротару и наши, а ниже подпись: «Се­годня вы встретитесь с этими замечатель­ными артистами».

Вечером смотрим «Огонек», а нас нет. Звоним редактору: «Что случилось?». Он говорит: «Представляете, во время конт­рольного просмотра один из членов комис­сии, принимавшей программу, заметил у вас за спиной шестиконечную звезду». Там блик пошел от осветительного прибора и на пару секунд действительно в кадре поя­вилось что-то наподобие звезды. А это кон­трольный просмотр перед выходом в эфир, перемонтировать уже ничего нельзя, так что было принято решение вырезать нас из программы.

«Ссорой, чуть не дошедшей до драки, закончилось выступление Тихановича и Поплавской»

— Вы упомянули газету «Правда», и я подумала: именно вы, на своем соб­ственном опыте, хорошо прочувствова­ли, что писали о популярных артистах тогда и сейчас.

Саша:— Тогда в официальных изданиях была своя цензура и ничего такого, что сегодня может появиться в газете, даже в мыслях не было.

Ядвига:— Я помню самую первую статью о нас на страницах так называемой желтой прессы. Было это в начале пере­стройки. Мы приехали в Москву на творчес­кий вечер Александра Шаганова, проходив­ший в концертном зале «Россия». Мы пели песню на Сашины стихи и выходили на сце­ну из двух противоположных кулис. А перед нами выступал Женя Белоусов, царствие ему небесное! И вот я говорю звукорежис­серу: «В какой микрофон мне петь?». Он от­вечает: «В Женин». — «А если Женя в дру­гую сторону выйдет?». Звукорежиссер го­ворит: «Ну, мы постараемся как-нибудь по­казать, чтобы он в нашу кулису вернулся». В общем, решался самый обычный техничес­кий вопрос.

И вдруг через неделю нам звонят знако­мые москвичи: «Ребята, вы что, подра­лись?». Я говорю: «Как, где?». — «В зале «Россия». Они переслали нам газету «Мос­ковский комсомолец» с этой ужасной статьей. Начиналась она приблизительно так: «Ссорой, чуть не дошедшей до драки, закончилось выступление Вячеслава (поче­му-то) Тихановича и Ядвиги Поплавской на творческом вечере Александра Шаганова. Участники дуэта никак не могли разделить между собой микрофон. Удивленная тусов­ка собралась вокруг и разнимала дерущих­ся».

Боже мой, я не спала, плакала и уже со­биралась требовать опровержение. Но в те дни мы случайно пересеклись на концерте с Соней Ротару. Она рассказала, как по первому разу ее тоже прописали в «Мос­ковском комсомольце», как она была воз­мущена и хотела идти в суд, а потом реши­ла не терять на это время и силы.

Саша:— В подобных газетках никогда всю правду не пишут, могут написать полуправду, что еще хуже. Тем не менее по сравнению с другими нам меньше попада­ло.

— Можете сказать, присоединяясь ко многим артистам: «Ненавижу журналис­тов»?

Саша:— Нет. Это очень ценная профес­сия, ведь не все же торгуют собой. Сколько журналистов помогло людям, которые си­дели в тюрьме и вышли благодаря незави­симым расследованиям. А больным сколь­ко помогли, когда всем миром собирали средства на лечение или дорогую опера­цию.

— Существует мнение, что в Белару­си все средства массовой информации жестко контролируются властями.

Саша:— В наших газетах действительно не проходят определенные вещи, мат, например. Атак, кто что хочет, то и пишет, де­мократия! Хотя в той же Америке сидят люди и специально отслеживают: «Ну-ка да­вай ругнись только!». Ты заплатишь такие штрафы, что потом никогда в жизни не за­хочешь ругаться.

Ядвига:— Я помню в свое время, когда наша дочка еще маленькой была, Саша возмущался «Сектором газа», его прямо трясло от этой группы.

Саша:— Они нормальные музыканты, но зачем матом-то петь? Вот здесь цензура должна быть.

— На одном из фестивалей мы бесе­довали с молодыми исполнителями из Минска. Они не без зависти говорили о том, что у начинающих украинских ар­тистов гораздо больше возможностей. И что самого понятия «белорусский шоу-бизнес» не существует.

Ядвига:— Наверное, это правда. В по­следнее время, приезжая в Украину, не­вольно поражаешься: по телевизору один канал показывает ваших артистов, другой, третий. А в нашем эфире только российские и зарубежные артисты. Даже «Океан Эльзы» крутят чаще, чем белорусские группы.

Саша:— У нас процветают те государ­ственные структуры, которые давно рабо­тают. Скажем, Могилевская областная фи­лармония привозила Хулио Иглесиаса, «Deep Purple». Если наши организаторы могут выполнять договорные условия с за­падными звездами, значит, шоу присутствует, а бизнеса, может быть, мало. У нас самих была неприятная ситуация во время проведения фестиваля «К храму, миру и согласию». Мы собирали деньги на строи­тельство двух храмов, пригласили звезд российской, украинской и белорусской эс­трады. Чиновники сначала обещали по­мочь, а потом кинули, пришлось несколько лет отрабатывать, чтобы раздать долги.

— А для чего артисту заниматься ор­ганизационной деятельностью?

Ядвига:— Вы знаете, мы пели долго, пе­ли много. Потом, в годы перестройки, в наш театр песни стали приходить настоль­ко интересные ребята...

Саша:— Алена Свиридова, к примеру. Мы ей сказали: «У тебя все в порядке, ты найдешь себя, поезжай в Москву». У нас почти вся белорусская эстрада начинала. Мы сделали первую съемку группе «Ляпис Трубецкой», потом их заметили, пригласи­ли в другие программы.

Ядвига:— Невозможно пройти мимо та­лантливого человека, у которого опущены руки. Мы ведь с Сашей люди государствен­ные, так воспитаны: сначала думай о роди­не, потом о себе.

Ольга КУНГУРЦЕВА, Вера МАЕВСКАЯ, «Бульвар Гордона»