После Басаева на Буденновск напала милиция
Последние десять лет город находится в заложниках у правоохранительных структур
Еду в метро — на глаза то и дело попадаются милицейские агитки. Одна — о том, сколько преступлений произошло и сколько раскрыто (успешно, получается, работает милиция). Другая, отдельная, — об угнанных и найденных автомобилях (ищут ведь и находят). Читаешь — и на душе легче: не все так плохо, все же ты под защитой. Ну а если милиция чего и упустит, то прокуратура поможет (тут же в памяти всплывают уверенные выступления по телевизору людей в синих мундирах). Бывает, прокуратура ошибется, так существует суд, успешную реформу которого мы только что пережили… Живи и радуйся, россиянин.
Но журналист — вредная профессия. И я решил съездить в один из уголков России, чтобы не в Москве, а там — в глуши Ставрополья, у прифронтовой полосы — убедиться в слаженной работе милиции, прокуратуры и судейского корпуса.
На Буденновск, печально известный по событиям лета 1995 года, выбор пал не случайно. Отсюда приходят самые разные вести. С одной стороны, городским-районным отделением внутренних дел (ГРОВД), третий год возглавляемым полковником Николаем Савельевым, и межрайонной прокуратурой во главе с опытным Олегом Горским не нахвалятся их начальники. Статистические показатели — одни из лучших в Ставропольском крае: высокие проценты раскрываемости преступлений и предупреждения преступности.
С другой — местные корреспонденты и жители пишут в Москву всякие гадости. Говорят, что вместо банды Басаева появилась другая — правоохранительная, и приводят меткую шутку бывшего начальника ГРОВД Геворкяна: «В городе не должно быть мафии… кроме милицейской».
Геворкян уже сидит. А мафия, как известно, бессмертна.
Ящик коньяка Если в городе произошло преступление (а они все-таки происходят регулярно), преступление будет раскрыто. Например, за ящик коньяка. Следствие проходит стремительно, преступники ловятся моментально и после непродолжительной беседы с операми соглашаются на явку с повинной. В краевом ГУВД очень довольны.
В тот день, когда я приехал в Буденновск, как раз произошло убийство. Только я заглянул в прокуратуру, как межрайонный прокурор Олег Горский, симпатичный стройный мужчина лет сорока, выскочил мне навстречу. Спешил на место преступления.
Но все же любезнейший Олег Юрьевич задержался, пригласил в кабинет и уделил мне несколько минут своего драгоценного времени. Мы с ним говорили о другом убийстве (пожилой одинокой женщины Сурковой из села Прасковея, что под Буденновском), совершенном в феврале этого года.
Опера под руководством следователя прокуратуры Равиля Ризванова это страшное преступление успешно раскрыли, всех поймали и передали для дальнейшей работы в Ставрополь. Три молодых человека — Андрей Мочалов, Евгений Шутко и Александр Калиберда — предстали уже перед судом.
Я спросил прокурора несколько наивно:
— А вы уверены, что это именно они убили свою 78-летнюю односельчанку?
— Да, здесь нет никаких сомнений. У меня в этих делах большой опыт.
Я понимал, что не смею больше задерживать прокурора, и не стал докучать дальше вопросами, все равно бы я не смог поверить ему на слово.
Потому что, кроме прокурорских слов, существуют еще факты.
Буденновские милиционеры обнаружили труп Сурковой в ее собственном доме на шестой день после смерти, а еще через неделю убийц назначили. Нашли трех молодых людей, у двоих из которых (Мочалова и Калиберды) нет родителей, а у третьего (Шутко) — мать-инвалид. И те сознались, естественно.
Но тут случился форсмажор. Неожиданно для «следопытов» у одного из обвиняемых, Андрея Мочалова, оказалась очень уважаемая и влиятельная в городе тетя, нашедшая лучшего в городе адвоката. Вот адвокат — Надежда Молчанова — и обнаружила в деле об убийстве не просто противоречия, а кошмар какой-то, который при желании запросто можно было бы квалифицировать как фальсификацию уголовного дела.
Подозреваемого Мочалова задерживают 17 февраля, но оформляют задержание вечером 19-го. Где он был и что с ним делали в течение этих двух дней? Ответ знает тетя — Елене Качура дали на несколько минут посмотреть на племянника. Он был избит. «Его подвешивали на дыбу с закрученными за спину в наручниках руками, пытали», — говорит Елена Эдмундовна.
Естественно, пошла жаловаться начальнику буденновской милиции полковнику Николаю Савельеву. А он сообщил что-то примерно такое: «Да мне же несколько раз генерал звонил из Ставрополя, требуя раскрытия убийства». Аргумент, конечно, серьезный. И потому несоответствие в дате задержания Мочалова быстро устранили — задним числом арестовали подозреваемого еще раз. За нецензурную брань на автовокзале и попытку побега от патруля пришлось даже наручники применить.
Никто в это, конечно, не поверил. Кроме… прокуратуры. Следователь Ризванов, не стесняясь, рассказывал, что пообещал милиционерам ящик коньяка, если они добудут признательные показания у подозреваемых. Он тогда был в Ставрополе по личным делам и звонил в отделение — беспокоился. Есть этому факту свидетельства очевидцев. Они же подтверждают, что, узнав о благополучном исходе операции «Явка с повинной», заспешил в Буденновск. Отдал ли коньяк или зажал, доподлинно не известно, но тете Мочалова следователь объяснил по этому поводу: мол, коньяком хотел простимулировать работу оперативников.
Осталось в этой истории только в суд жаловаться, потому что есть надежда: судьи на рабочем месте не пьют. Ведь чтобы арестовать человека даже по административной статье, необходимо решение суда.
Не пьет, но решение выносит. Мировой судья 3-го участка города Буденновска И.В. Ивенская устанавливает: Мочалов совершил мелкое хулиганство 18 февраля, что доказано объяснениями правонарушителя (таких объяснений в природе не существует), потерпевшей (ни ее имени, ни ее адреса, ни ее объяснений также нет), рапортами сотрудников милиции (это, конечно, в наличии). Они-то, не рапорты, естественно, а сотрудники (Шабанов и Правдюк), нашли и свидетеля — своего приятеля Мироненко, расписавшись, впрочем, за него. Судье Мироненко оказался неинтересен, и спустя три дня после совершения «административного правонарушения», 21 февраля, выносится решение про арест (для тех, кто не знает: положено делать в тот же день).
Зачем судье допускать такое нарушение, может, потому что в милицейской следственной бригаде был родной брат ее мужа?
Дело об убийстве по степени аргументации мало отличается от дела «административного». Не буду утомлять читателя глупостями, заключенными в его томах. А станут ли заключенными три молодых парня, зависит от того, похож ли краевой суд на Буденновский мировой.
У нас не насилуют Таким образом, любой человек, который живет по соседству с местом преступления, может оказаться преступником. Это легко. А вот жертве преступления доказать, что она жертва, — непросто. Особенно если пострадала от рук милиционеров. И бог с ними, с побоями, к этому, к сожалению, привыкли. Я о другом.
Около семи часов вечера 14 октября прошлого года Надежда Морякова, женщина средних лет, возвращалась домой. Почти у самого дома ее остановили два сотрудника буденновской милиции — потребовали документы. Их не было, домой к мужу ее сопроводить отказались, потому что были иные планы. Посадили в машину и повезли в медвытрезвитель. Здесь и случилась беда. Женщину изнасиловали. Отпустили только под утро.
Надежда бросилась в прокуратуру. Была проведена судебно-медицинская экспертиза. Насильники были выявлены. Ими оказались младший лейтенант Владимир Фролов и Александр Бобряшов.
И тут началось. К Надежде приходили родители милиционеров, обещали деньги. Не помогло. Тогда на горизонте появились дальние родственники — некий дядя Николай Бобряшов. Пошли угрозы, а потом Надежду пригласили в милицию, где начальник следственного отделения майор Шифоростова лично объясняла жертве милицейского произвола, как ей написать заявление и отказаться от своих показаний. Не помогло.
Надежду пригласили к прокурору Буденновска, в чьих дверях она и столкнулась с тем самым крутым дядей. А прокурор был печален, он объяснял, что город маленький, все друг друга знают и надо хорошенько подумать, стоит ли наказывать милиционеров.
Надежда подумала — и написала заявление, что никаких претензий не имеет. Ну напали двое, ну с кем не бывает…
Я встречался с ней. Надежда с тех пор сильно болеет и постоянно плачет.
— Я вынуждена была отказаться после такого давления начальника следствия и прокурора. У кого же я могла еще искать защиты? А на работе на меня стали как-то косо посматривать, ведь сотрудники милиции и туда приходили. Я вынуждена была уйти со службы да и с мужем расстаться. (Имя и фамилия пострадавшей изменены.)
Дела бизнеса Но все равно хуже всего местным бизнесменам, особенно тем, кто не собирается помогать местной милиции материально.
Сразу после нападения Басаева на Буденновск в милицию города пришел новый начальник — Руслан Геворкян, который быстро здесь вырос из майоров в полковники. О том, как Руслан Тигранович шутит, я уже рассказал.
Это, наверное, смешно. Всем, кроме жителей. Потому что уголовные дела при Геворкяне открывались и закрывались по его личному требованию. Требование зависело от оброка. В итоге даже в Москве не выдержали подобного подхода к делу, несмотря на то что процент раскрываемости был выше, чем в безлюдной тундре. В сентябре 2003 года против Геворкяна было возбуждено уголовное дело и предъявлены обвинения по восьми статьям УК РФ. При обыске изъяли миллионы плюс золотые слитки.
И можно было бы радоваться, если бы мы не помнили по двум предыдущим главам: милиции без прокуратуры — никуда, а без суда уж и вовсе пропадешь.
Тому подтверждение — аудиозаписи, сделанные спецслужбами. Я их послушал и скажу: Геворкян-то сел, но дело, начатое не им, не на нем и закончится. Ведь вы же помните: есть еще и суд, и прокуратура. Что за дело, можно понять на примере уголовного разбирательства с г-ном Дьяченко, который, не подумав, очевидно, решил открыть в Буденновске бизнес.
Увы, уважаемые читатели, вы, наверное, догадываетесь, что суд и прокуратура существуют не только на Ставрополье, поэтому придется поиграть с давно забытой формулировкой «голос, похожий на…».
Так вот. 31 января 2003 г. в 10 часов 56 минут голос, похожий на Геворкяна, по телефону:
— Олег Юрьевич, как ты к Дьяченко относишься?
Голос, очень странно похожий на буденновского прокурора Горского, отвечает:
— Я никак не отношусь, потому что у меня никаких отношений, ни хороших, ни плохих. Он приходил, когда мы вызывали его по обращению граждан, и я ему сказал, что не хочу вести с вами никакие разговоры.
Голос, похожий на Геворкяна:
— Слушай, вот он конкретно попал на крючок. Мы сейчас собираем материалы, чтобы его задержать, вот как ты думаешь?
Голос, похожий на Горского:
— Давай материалы сначала рассмотрим.
Голос, похожий на Геворкяна:
— В общем-то, мы все люди. Так нормально, очень интересный такой материал, своеобразный, конечно, ну 14 тысяч долларов.
Голос, похожий на Горского:
— 14 тысяч долларов? А какую машину?
Голос, похожий на Геворкяна:
— Ну, машину, иномарку… За все ему отомстим, за оправдательный приговор и за все остальное…
4 февраля 2003 года в 17.47 дело сдвинулось с мертвой точки. Голос, похожий на Геворкяна, вновь общался с голосом, похожим на буденновского прокурора. Последний голос рассказывал, что его подчиненный сильно переживает по поводу незаконного постановления о возбуждении уголовного дела в отношении предпринимателя Дьяченко: подписал, а то, что тот депутат, — не знал. Голос, похожий на Геворкяна, советует сильно не переживать, поскольку завтра голос собрался к краевому прокурору Калугину и подпишет это постановление задним числом.
Голос, похожий на Геворкяна, конечно, мог злобно клеветать. Но Дьяченко-то все-таки стал обвиняемым…
И 7 февраля 2003 года в 9.34 в телефонной беседе голос, похожий на Геворкяна, сообщает уже известно на кого похожему голосу, что уголовное дело в отношении Дьяченко отвез в прокуратуру Ставропольского края и просит, чтобы голос, похожий на прокурора Горского, позвонил прокурору края Калугину. Голосу, похожему на Геворкяна, кажется, что лучше всего с Дьяченко справится некий следователь Максимка, вроде бы даже согласие на то получено. (Фантастика, но следы следователя Максима Сергушина в деле Дьяченко действительно есть.)
Дальше — дело техники.
17 февраля 2003 года в 10 часов 22 минуты голос, похожий на прокурора Буденновска Горского, сообщает человеку с голосом Геворкяна, что сегодня дежурит судья Стерлев и поэтому не стоит нести в суд документы на арест Дьяченко, так как этот судья ранее вынес оправдательный приговор по его первому уголовному делу.
Тем временем в дела вмешались высшие силы. И
20 февраля 2003 года в 11 часов 14 минут человек с голосом, похожим на начальника милиции Ставропольского края Сапрунова, сообщает голосу, похожему на Геворкяна, что, дескать, вызвал к себе губернатор Черногоров и почему-то интересовался делом Дьяченко. Голос, похожий на Геворкяна, был спокоен, ответил в том духе, что он тут ни при чем, дело возбуждено прокурором Ставропольского края, а он лично — так, исполнитель.
Конечно, ни при чем. Но все равно лучше подстраховаться. А потом: свинство какое — Дьяченко еще и жаловаться вздумал.
И 21 апреля 2003 года в
9 часов 31 минуту человек, голос которого похож на голос судьи буденновского межрайонного суда Раисы Петровны Выдра, очень внимательно отнесся к просьбе голоса, похожего на Геворкяна. Голос просил осудить Дьяченко на 15 суток за нарушение общественного порядка — ругался нецензурно. Голос, похожий на судью, советует: Дьяченко запросто опротестует такое решение, поэтому лучше пойти иным путем — осудить по ст. 193 КоАП РФ за неповиновение сотрудникам милиции.
Голос, похожий на Геворкяна:
— Надо Дьяченко осудить на 15 суток.
Голос, похожий на Выдра:
— Если хорошо оформлен протокол, то 10 я вам гарантирую <…>пусть без него пока предварительно протокол покажут, что где не так, надо будет переделать.
Голос, похожий на Геворкяна:
— Спасибо.
Голос, похожий на Выдра:
— Не за что.
Неприятность лишь в том, что Дьяченко оказался крепким орешком. Что делать? Это решали 28 июня 2003 года в 9 часов 49 минут голоса, похожие на Геворкяна и прокурора Буденновска Горского. Голос, похожий на Горского, сообщает, что он посадит в больничной палате, куда слег Дьяченко, следователя и понятых и будет все равно знакомить Дьяченко с материалами уголовного дела, а как только тот ознакомится, «…за ноги привяжем — и в Куму (река. — В.И.). Я уже отказной материал на всякий случай подготовил. Добро?». Голос, похожий на Геворкяна: «Добро».
Вот так-то…
Я сначала было хотел пойти в краевую прокуратуру — поинтересоваться, что они по этому поводу думают. Но сам передумал. И вот почему.
Дело об убийстве пожилой женщины из села Прасковея взяла в свое производство прокуратура Ставропольского края и довела его усилиями следователя М. Чепуровой до суда. Милиция оказалась якобы ни при чем, парней посадили под стражу и теперь судят.
Вмешалась пресса — известная местная журналистка и правозащитница Людмила Леонтьева. И получила в свой адрес аж два уголовных дела за клевету по заявлениям следователя прокуратуры Чепуровой и мирового судьи Ивенской. А сам краевой прокурор Валерий Калугин обратился в суд на предмет защиты деловой репутации возглавляемой им прокуратуры — требует несколько сотен тысяч рублей компенсации.
Вот такой повсеместный «синдром Геворкяна», ведь не случайно сам бывший начальник Буденновского ГРОВД ведет себя на суде уверенно и нагло. Знает, что за него есть кому заступиться? Конечно, арестовывали его московские работники Управления собственной безопасности, но ведь им в каждый город не наездиться. А суд — он же местный. И прокуроры — все те же знакомые лица, с очень похожими голосами.
P.S. Все 500 экземпляров «Открытой газеты» с материалом Людмилы Леонтьевой «Ленточка для прокурора», подлежавшие распространению в Буденновске, были сожжены. Об этом заявила глава местной «Союзпечати» Галина Бабенко. Кто приказал, остается только догадываться.
P.P.S. В следующем материале я расскажу, как местные правоохранители вешают нераскрытые преступления на детей из детдома и как они борются с терроризмом.
Вячеслав ИЗМАЙЛОВ, "Новая Газета"