Блог | Верхушка айсберга
Я сознательно не брался писать о языковом вопросе в Украине. Я стараюсь не быть радикальным и не впадать в припадочное состояние своей священной правоты – а до недавнего времени все ответы на этот вопрос выглядели именно так. Но сейчас, мне кажется, мы видим наметки настоящей гражданской дискуссии – пока только предвещающие общественный диалог, но все же уже существующие.
Кто-то может сказать мне, что во время эскалации конфликта и очередных смертей не время думать о вопросах тыла и отстаивать непопулярную точку зрения, что сейчас бы консолидации даром и для всех, но я все же осмелюсь возразить. С ужасными потерями наши солдаты все еще стоят. И готовы стоять дальше. Я сомневаюсь, что пафосное "готовы умереть" здесь уместно – скорее, они знакомы с этим прямым эффектом войны. И пока люди на передовой находят общий язык, мы с упорством вавилонян строим не башню, но стену взаимонепонимания. И, как показывает последний опыт, условные мексиканцы за стены не платят. Сами строим – сами расплачиваемся. Позже. Такая нехитрая самоипотека.
Окончательным импульсом к написанию стал просмотренный сериал "Война Фойла" - история не молодого уже полицейского, который рвется воевать за родную Британию на фронт Второй мировой войны, но, волей судьбы и начальства, остается следить за порядком на южном побережье Англии. Где люди живут в ожидании вторжения. Где люди ненавидят немцев просто за их происхождение. Где правительство этих самых немцев (даже бежавших от преследования немецких музыкантов) засаживает в какие-то изоляционные лагеря ("Тут даже есть шахматный клуб!"). Где кто-то заранее поднимает правую руку в приветственном "Хайль Гитлер". Где некоторые видят грядущее вторжение как повод убить, наконец, тиранизирующую супругу и выйти сухим из воды в наступающем беззаконии. Среди всего этого военного хаоса полицейский Фойл находит в себе мужество говорить, что политические взгляды человека не повод для его убийства, а с живущими в Британии мирными немцами поступают, видимо, неправильно. Потому что только внутренний стержень морали и личных убеждений можно противопоставить "Протоколу сионских мудрецов" и простой привлекательной ненависти врага.
Украине пришлось в своей войне тяжелее – ведь тут сражение не с полуабстрактным да и почти привычно вражеским (чуть больше 20 лет прошло с Первой мировой) немцем с другого континента, а с русским, о котором так долго твердили, что он брат. И который на том же языке общается, что и часть сограждан. И выстроить свое собственное поведение, не утратив ни стержня, ни морали, ни взглядов, оказалось задачей с бесконечным количеством неизвестных. Язык тут лишь верхушка айсберга, но потому и показательна верхушка, что проплывающим судам виднеется она, а не угрожающая махина под водой.
Читайте: "Двуликоязычие"
Я помню, с каким восторгом во время Майдана мне демонстрировали обращения к русскоязычному населению от жителей Западной Украины, с какой искренностью записывались видео для россиян о настоящей сути Революции Достоинства, с каким недоумением на первом году войны пожимал плечами знакомый львовянин, демонстрируя свое безразличие по поводу языка общения – ведь главное, что способны понимать друг друга. И вижу, что все это куда-то исчезло – быть человеком широких взглядов в течение вот уже трех лет оказалось для многих невозможно. "Жить в эпоху свершений, имея возвышенный нрав, к сожалению, трудно". И здесь Бродский, тоже не до конца своих дней сохранивший нрав возвышенный, был прав.
Украина находится в состоянии войны третий год. Всё прогрессирующая ненависть к россиянам и, как следствие, ко всему русскому (а, главное, к языку как к программному коду мира агрессора), увы, закономерна – вон и Дмитрий Быков, вздыхая, признает почти что невозможность будущего русскоязычной литературы на территории Украины. Но эта закономерность все еще кажется мне тем камнем, о который спотыкаются идущие на пути к нации. И это тот камень, отбросив который, мы построим наш город-сад. Главное – найти в себе силы.
Революция Достоинства, вопреки мнению многих за пределами Украины, была не против России и не за Европу, она была против государства, которое не уважает своих граждан, она была за общество будущего. Она не имела языка, была мечтательно романтична и всё ещё остаётся тем последним идеалом, от которого не отмахнешься зрадой – просто потому что такое не предают. И если говорить о консолидации, то Майдан ей способствовал тем самым Достоинством – продуктом любви, ценности для кого христианской, а для кого общечеловеческой. И точно так же война, к сожалению, способствует общественной разрозненности – потому что это вынужденный стимулятор, который затмевается внутренней борьбой совести и той самой привлекательной ненависти. Где последняя всё чаще и чаще выигрывает. Где камень на пути к городу-саду всё больше напоминает валун.
В этом мире очень много языков, они рождаются и иногда умирают. Знать еще один язык – значит, простите за банальность, каждый раз быть еще одним человеком, еще одной личностью. Языки закладывают систему сознания. Где снова вступают в сражение соблазнительное зло, спрятанное в структуре, и умение пользоваться, над которым необходимо работать. Ведь можно знать немецкий и стать Ницше, а можно знать немецкий, прочитать Ницше и выйти нацистом. Ведь можно быть Шекспиром, а можно кричать простые слоганы вроде "Make America great again". Ведь можно интонацией в русском языке заставить смеяться сквозь слезы, а можно другими интонациями скатиться в свинский имперский цинизм. Ведь, в конце концов, в украинском языке можно искать повод для улыбки и интеллектуальной рефлексии, а можно сажать скотыняк на вилы да горевать о прошлом.
Читайте: О языке и мове на "общедоступном"
Все верно сказал Вакарчук, предлагая видеть нацию в будущем. Она будет такой, какой мы ее сделаем сейчас. Валуевский циркуляр был зверским актом, но он был. Сегодняшние попытки сыграть ту же партию, сменив цвет фигур, откликнутся в будущем. Мы не должны искать ответы на языковой вопрос в прошлом. Мы должны прокладывать дорогу для всеобщего взаимопонимания в будущем. Указатели должны быть написаны на украинском языке как на государственном. Для приезжих там должен быть перевод на английский как на международный. Но путники на дороге вольны сами выбирать, как и о чем им общаться. Главное, что направление у нас будет одно на всех. Ведь если мы упремся в валун с двух разных сторон, то город-сад окажется со стороны третьей – с той, откуда и так идет наступление.
Лина Костенко как-то сказала, что "Нації вмирають не від інфаркту. Спочатку їм відбирає мову" и была права. Вот только нации умирают точно так же, когда одна их часть отбирает речь/слово/язык, а по факту свободу у другой их части. Так вышло, что моя страна говорит на двух языках. И то, откуда надо строить, то, что должно было бы делать сильнее (пойдите-заберите две речи сразу!), почему-то для многих стало тем, где проводят раздел и дробят на сорта. Ведь над отвратительными "мовою агресора" или "сельским наречием" стоит красивая фраза "happy to be bilingual".
