Блог | На передовой: о петрушке и яйцах
Петрушка
Один из ВОПов в одном из сел. Подъезжаем, выпрыгиваем, разминаем спину и ноги после долгой дороги. Обычная деревенская улочка, дома за дощатыми заборами. Всего пара крыш, побитых минами. Необычного в улице только то, куда она ведет.
Леонидович уходит решать вопросы. Мы остаемся у машины.
Местные бойцы радушны:
— Заходите, кофе? Да что ты автомат с собой таскаешь? Оставь!
— Привычка...
— Ну ладно.
Двор брошеного дома. В углу, под забором, куча пустых патронных ящиков. На столе, застеленном пленкой – сахар, банка "Нескафе", электрочайник. Наливаю себе большую чашку, с удовольствием присербываю кипяток.
Читайте: Серая зона: как террористы убивают жителей
Григорича не видно. Выхожу со двора – а он под Камазом уже раскочегарил свою газовую горелку, кипятит воду.
— Григорич! Есть же горячая вода!
— Да я по-привычке, у машины...
— Ну ладно, посижу с тобой, — пристраиваюсь на кучу заготовленных для накатов бревен. Рядом трется огромная собака-типаовчарка, смотрит преданными глазами. Но не похоже, что голодная. Один из бойцов, выглянув из калитки, бросает:
— Не кормите попрошайку, набила желудок уже.
Хороший денек... Со стороны перекрестка появляется старушка - божий одуванчик в грязном синем платье. Здоровается - здороваемся в ответ.
Заглядывает в калитку.
— Володя, тушеночки нет? Закончилась у меня. — Похоже, она тут постоянный гость.
— Найдем... — один из бойцов выносит пару банок армейской тушенки. — Слушай... Петрушка есть? Принеси.
— Да нету петрушки. Только вылезла из земли, маленькая еще. Ну что ее щипать?
— Ничего, в суп сойдет. Давай, неси. И слушай, — бросает взгляд на нас. — Яйца есть? Давай десяток яиц гостям. Домашних, угостить надо. Давай-давай.
Григорич смотрит на меня, кивает - там у нас мешок в кузове с провизией.
Лезу, достаю пару банок тушенки, паршивой, ахтырской, но какая есть, и пару банок сгущенки. Выгружаю в подвернутый подол. Старушка смотрит на меня и медленно ковыляет вдаль.
Бездельничаем... Наконец, возвращается Леонидович. — "Едем".
Григорич собирает свою кофейную утварь. Забрасываю автомат в кузов. Залажу, упираясь наколенником в гайки на раме – высокий у Григорича КАМАЗ, неудобный. Сажусь у заднего борта.
Заводимся...
Под бортом появляется старушка и протягивает полиэтиленовый кулек с рыжими и белыми яйцами, другой рукой прижимая к груди свернутую газету, из которой торчат изумрудные маленькие листики...
