Литературный конкурс. Эльф
В самом начале девяностых Рома Тихонин лоб в лоб столкивается с непростой дилеммой – либо бухать дальше, как обычно – каждый день, с периодическими запоями, либо, каким-то образом, завязывать. Третий вариант – со снижением дозы и постепенным выходом – уже не канает. Рома ложится в стационар. Результат, после выписки – нулевой. Подшивается. С тем же эффектом. Мама отправляет Рому на сеанс кодирования к невероятно знаменитому Колобродову. Таинство происходит в тёмном кинотеатре на проспекте Просвещения. В зале – человек двести. Взглядами стараются не сталкиваться. Мрачный и большой Колобродов выходит на сцену в толстом свитере. Начинает задвигать тягучую телегу про кошмары алкоголизма и свет трезвой жизни. Слушатели привычно закатывают глаза и начинают раскачивать башками. Наиболее активные рыдают и сморкаются. Рома смотрит на весь этот шабаш с нарастающим удивлением. Сеанс заканчивается внезапно и буднично. Как-то – слишком по-деловому. Колобродов приглашает всех желающих записаться на индивидуальные занятия. Рома черкает свою фамилию на листке.
«Тет-а-тет» с Колобродовым ужасен. Рома, не успев присесть в кресло, проваливается в какую-то жуткую тьму. Болезненные удары по лицу. Удушье. Громовой голос сообщает, что он «будет жить тысячу лет», а затем предлагает представить свою будущую длинную трезвую жизнь.
Рома, почему-то, воображает себя эльфом (в это время он, как раз, продирается через Толкиена). Больше он ничего не помнит.
Следующее утро. Рома приходит в себя. Он – другой, но ещё не очень соображает, почему. Спиртное омерзительно. Жизнь – не лучше. Что делать – не ясно.
Он последовательно ликвидирует все свои старые связи и знакомства. Уезжает на Алтай. В одиночку строит себе дом. Живёт там тихо и трудно, разводя коз и ухаживая за огородиком. О том, что теперь он, вроде как, эльф, Рома никому не рассказывает.
Рома выглядит обычным человеком. Разве что – на нём мало отражаются прожитые годы. Ему сильно за сорок, но внешне - он такой же двадцативосьмилетний юноша.
Ранним солнечным вечером, в ромину дверь стучатся четверо мужчин. Рослые и плечистые, похожие друг на друга, как родные братья. Рома приглашает их в дом. Отвыкший от светского общения, молча поит чаем. Он сильно смущён. Посетители степенно хрустят печенюшками и дуют на блюдечки.
Наконец, один из гостей – тот, который сразу показался Роме главным, неторопливо откашливается и тихо, вкрадчиво произносит:
- А, вот, Роман, с чего это вы взяли, что вы – эльф?
Рома недоумённо таращится на гостя. Он густо краснеет и, заикаясь, выдавливает:
- Я-я… П-п-просто… Это… Мне…
«Старший», приподнимаясь на стуле, перебивает:
- Ты же не ролевик какой-нибудь блядский! Не толкинист говённый! Тебя заморочили, а ты и поверил! Ты что думаешь – если ты не стареешь, с собаками и козами говоришь – значит уже и эльф?!! Да ты, блядь, хоть тыщу лет проживи, а хули к доброму народу со своими заморочками примазываться?!!! Или я не прав, а, Рома?!!
Тон «старшего» становиться угрожающим и напоминает истерику блатного.
Рома тоже выходит из себя:
- А тебе-то что за дело, козёл?!! Что ты на меня, сука, катишь?!! Валите все отсюда, пока я себя в руках держу!!! Ты-то кто такой выискался?!!
Мужик, до того молча сидевший за столом с чашкой в руках, мягко произносит:
- Урым, пойдём отсюда… Он, по-моему, всё понял. Не парься, Урым, этот, похоже, не из болтливых. Да и с чарами у него, хоть ты сдохни, всё о-кей.
«Урым» зло дёргает плечами, как бы отмахиваясь от этих слов. Но, немного подумав, делает короткое движение рукой. Гости шумно встают и, топая сапожищами, покидают ромино жилище.
Этой же ночью Рома, впервые за пятнадцать лет, уходит в запой. И пить ему для этого вовсе не нужно.