УкраїнськаУКР
EnglishENG
PolskiPOL
русскийРУС

"Первое время дети падали на пол, если гром гремел или самолет"

13,0 т.
'Первое время дети падали на пол, если гром гремел или самолет'

"Церковь закрыли, разграбили, пришлось уехать", - рассказывает по дороге в лагерь беженцев пастор евангельской церкви из Алчевска Игорь Цяцька.

Он духовный наставник и попечитель импровизированного поселения донбассцев на столичных Выдубичах.

Добраться до лагеря, который затерялся среди складских помещений, без проводника не реально.

"У нас в Перевальском районе больше донские казаки влияют, чем "ЛНР", - продолжает пастор. - Те "послали" "ЛНР" и обещают навести свой порядок. Это еще страшнее, чем "ЛНР", и страшнее сталинских времен. Поперестреляют половину людей. На большее, простите, ума не хватит. Людей убивают, имущество грабят. Сказали, что будет там одна православная церковь. Я в июне собрал вещи и выехал. Мы думали, что вернемся - украинская армия ведь наступала. А потом, с этими мирными соглашениями, поняли, что уже вряд ли. Там идет полнейший грабеж и опустошение. Пока им платят деньги. Потом поуничтожают друг друга, и будет там пустыня Луганская и Донецкая. Дороги взорваны, дома взорваны, старики с июня пенсию не получают".

Летом в промзоне на Выдубичах обитали примерно 80 детей и 250 взрослых. Сейчас остались 15 малышей и около ста взрослых. Все были уверены, что жизнь в ангаре - "это только до осени, ведь к сентябрю АТО завершится".

А сегодня в воздухе повисла обреченность.

Читайте: На видео сняли "выброс" на помойку агитатора за "Новороссию"

На территории есть санузел, горячий душ, трехразовое питание. Но спать на "нарах" в неотапливаемом помещении холодновато.

Единицы нашли работу и жилье в селах под Киевом. Некоторые перебрались в менее дорогие регионы Украины. Но чаще все-таки возвращаются назад. В серую зону, под обстрелы.

"Первое время дети падали на пол, если гром гремел или самолет пролетал, - говорит беременная Светлана. - Но в Донецке еще хуже. Там ребенка моих знакомых увезли к бабушке в мае, когда только это все началось. Потом вроде пришло затишье, и мать забрала дитя назад, в Донецк. Только привезли - ребенок начал заикаться. А в дом моего дяди попала мина, крышу снесло. Но все, слава Богу, живы".

Светлане рожать в ноябре.

"Но точно не скажешь, может, и раньше. Переживания... ", - продолжает 32-летняя женщина. У нее в волосах заметна первая седина.

С началом осени начал "температурить" ее 2-летний сын - три одеяла ночью в ангаре не выручают.

Светлана приехала из Донецка с мужем "колясочником" (после аварии он без обеих ног), сыном и 73-летней бабушкой. Идею приехать именно сюда подала бабушка - она прихожанка протестантской церкви, которая их приютила.

Сорвались с насиженных мест в июле. С тех пор мужа Светланы не раз показали"по ящику". Как-то позвонил кум: "Видел твое интервью, ну ты и выдал: "В Донецке власть захватили урки". Не вздумай тут теперь появляться".

А Света и не думает. Все пенсии и пособия этой семьи из 4 человек составляют около 3 тысяч гривен в месяц. И те на оккупированной территории уже не выдают...

Читайте: "Нас ненавидят": в Донецке умирают от голода старики, пережившие Вторую мировую

"А люди все равно едут. И туда где взрывы, и туда, где тихо. Если нет вариантов", - говорит Светлана.

18-летней Яне до родов остается две недели. Она сирота. Сидит у входа в барак с одеждой. Вещей сердобольные киевляне нанесли - горы. Яна ведет учет - пока женщины перебирают "секонд хенд", она делает пометки в тетрадке.

"Муж у меня строитель, - рассказывает Яна. - Работу дают без оформления. Где кинут, где не заплатят. Меня на учет не хотели ставить. Футболяли из больницы в больницу. Намекали, что мы без денег, таких нигде не хотят. А потом пастор попросил, и меня поставили на учет. Куда с ребенком выпишусь - не знаю. У нас в ангаре жил ребеночек, которому годик, а новорожденных пока не было. Я ходила на прием к Кличко. Самого не видела. Дали бумажку, ручку, сказали написать заявление. Просила материальную помощь или комнату в общежитии. Но комнату - лучше. Обещали ответ через месяц. Комнату не обещали".

Ухожу из лагеря вместе с тремя девчушками. Они в приподнятом настроении. Всем - лет по двадцать. Шагают налегке - каждая несет по пакету. Делятся радостью - нашли домишко в Боярке на троих и устроились на работу в новом супермаркете.

"Только не снимайте. А то еще люди увидят, что мы бомжи," - говорит одна.

"У меня даже мама не знает в каких условиях я жила", - продолжает ее подружка.

"Домой уже не вернемся. Там одного пастора забили на смерть, еще одного сожгли", - рассказывает третья.

Объясняют: не нужна жалость, тяжела милость. Хотят просто жить. "Как все".

"Первое время дети падали на пол, если гром гремел или самолет"
"Первое время дети падали на пол, если гром гремел или самолет"
"Первое время дети падали на пол, если гром гремел или самолет"
"Первое время дети падали на пол, если гром гремел или самолет"
"Первое время дети падали на пол, если гром гремел или самолет"
"Первое время дети падали на пол, если гром гремел или самолет"
"Первое время дети падали на пол, если гром гремел или самолет"
"Первое время дети падали на пол, если гром гремел или самолет"
"Первое время дети падали на пол, если гром гремел или самолет"
"Первое время дети падали на пол, если гром гремел или самолет"
"Первое время дети падали на пол, если гром гремел или самолет"
"Первое время дети падали на пол, если гром гремел или самолет"
"Первое время дети падали на пол, если гром гремел или самолет"
"Первое время дети падали на пол, если гром гремел или самолет"
"Первое время дети падали на пол, если гром гремел или самолет"