Литературный конкурс. Till death do us part

Till death do us part – “До тех пор, пока нас не разлучит смерть" –

стандартная фраза, произносимая женихом и невестой во время

церемонии бракосочетания в Америке.

“Линолеум надо снять!" – она произнесла это тоном, каким, вероятно, в своё время было сказано “Карфаген должен быть разрушен!"

Он перестал жевать котлету, завороженно наблюдая, как она пытается острым кончиком ножа набрать горчицу из баночки. Который раз уже она тыкала ножом в зернистую французскую горчицу – и всякий раз горчица соскальзывала с острия обратно в банку. Это потрясaюще, думал он, никакой корреляции, феномен полнейшего отсутствия обратной связи. Она не в состоянии сопоставить свои действия с результатами, следовательно, сколько бы раз ей ни ошибаться, она всё равно будет повторять всю последовательность, никак не корректируя свои действия.

“Вместо линолеума я хочу сделать пол в кухне из мраморной плитки", – продолжала она.

Он почувствовал, что не выдержит ещё одной её попытки набрать горчицу остриём ножа и протянул ей ложечку для горчицы. Она взяла ложечку, положила её рядом со своей тарелкой и, снова сунув нож в горчицу, с укоризной сказала: “Не делай вид, что ты не слышишь, о чём я говорю. Я знаю, что ты согласен жить в доме, который разваливается на части, лишь бы не сдвинуть свою задницу с места."

Зазвонил телефон. Он быстро взял трубку, поднёс её к уху и, не говоря ни слова, протянул ей. “Хэлло, Алиса, – заворковала она, – как прошёл вчерашний аукцион?"

По опыту он знал, что если ей чего-то хочется, у него нет ни малейшего шанса переубедить её с помощью рациональных доводов. Важно не возражать, что бы она ни говорила. Хе-хе, подумал он, практические советы мужьям для выживания. Лучший твой шанс – сменить тему разговора. Не то, чтоб непременно сработало, но по крайней мере, эта тактика может отдалить неизбежную сдачу.

Ранний вечер посылал в окна лучи заходящего солнца, расцвечивая гостиную и столовую радостными золотисто-оранжевами пятнами света.

Он старался не слушать, о чём она говорила с Алисой, возвращаясь мыслями ко дню их первой встречи. В тот день он сразу приметил яркую девушку с кожей персика, как только она вошла в вагон пригородного поезда. У тебя есть двадцать миль для того, чтобы затащить этот персик в постель, сказал он себе тогда. Иди, парень, и начинай разговаривать. Да, в то время он ещё разговаривал.

“Нет, я не хочу керамику. Я вчера нашла замечательный итальянский мрамор, Botticino Fiorito, – говорила она подруге, доставая из ящика образец, – это в точности то, о чём я всегда мечтала".

Она ВСЕГДА мечтала! – мысленно ухмыльнулся он. Но желание сострить по поводу ещё одного её извечного желания мгновенно исчезло, когда он заметил, что она не задвинула ящик на место.

Мало что так раздражало его, как её манера никогда не закрывать ящики. В пору ухаживания эта её особенность вызывала у него улыбку, теперь – тихое бешенство. Каждое утро, перед уходом на работу, он совершал обход дома, с непонятной яростью сбрасывая в ящики разбросанные предметы женского туалета, забивая выдвинутые ящики ногой на место, потом с силой захлопывал двери и всю дорогу до оффиса посылал проклятья неведомому богу женской безалаберности.

Вот и теперь он был не в состоянии приняться за мытьё посуды, пока этот чёртов ящик не будет закрыт. Тут до него дошло, что она уже несколько раз обращается к нему с каким-то вопросом.

“С тобой говорить – всё равно, что со стенкой, – сказала она, – Нам пора собираться. Ты что, забыл, что мы сегодня идём в театр? Заканчивай с посудой и давай одевайся, нам через полчаса выезжать."

Затолкнув ящик на место, он наконец почувствовал облегчение. Что за спешка? За полчаса можно десять раз одеться. Ему никуда не хотелось ехать. Но посещение культурного мероприятия не подлежало обсуждению. Смирившись с неизбежным, он быстро покончил с посудой, одел первую попавшуюся чистую рубашку, новые джинсы и, поразмыслив, сменил сникерсы на туфли из искусственной кожи. Всё. Он был готов.

Из ванной раздавался шум работающего душа. Интересно, думал он, сколько можно мыться? Она там уже четверть часа. Сама торопила, а теперь я, как всегда, сиди и жди. Удивительные существа женщины. У неё полностью отсутствует чувство времени. Это не просто какое-то там пренебрежение точностью или намеренное желание прийти позже, скажем, на десять минут. Нет, само течение времени безразлично для неё. Недаром же она всегда отказывалась от того, чтобы он купил ей часы. Он много раз предлагал, и всякий раз она говорила, нет, не надо, она вообще не хотела знать который час. Настоящий мир подменён у женщин на придуманный, в котором желания доминируют реальность.

Он любил рассуждать сам с собой о странностях женской психики, и считал в душе, что очень немногие мужчины знакомы с предметом так же глубоко, как он. Эти мысли приносили ему странное успокоение: понимание существа проблемы позволяло абстрагироваться от конкретных обстоятельств, перенося кажущуюся бессмысленной ситуацию в область теоретических построений.

Шум душа прекратился, и из ванной раздался её голос: “Я сейчас высушу волосы и буду одеваться. Ты готов? Мы через полчаса выезжаем."

Интересно, думал он, помнит ли она, что полчаса назад уже говорила – нам через полчаса выезжать. Может ли быть, что её операционная система начисто очищает всю память каждые десять минут? Вряд ли. Просто её не заботит логическое противоречие между этими двумя заявлениями. Не-ве-ро-ят-но!...

Он почувствовал, что ему необходимо немедленно выпить. Это открытие надо запить без отлагательства. Он плеснул коньяка в стакан и оглянулся по сторонам в поисках закуски. На глаза ему попалась баночка с крупными греческими маслинами. Он положил в рот одну маслину, и с удовольствием перекатывая языком упругую солоновато-горчащую мякоть, потянул глоток коньяка.

Надо продумать всё до конца, не упустить ход мысли. Он чувствовал себя на грани уникального психологического открытия, призванного объяснить феномен женского мышления. Ведь, если вдуматься, существа, которые пренебрегают причинно-следственными связями, не имеют шанса на выживание. Конечно, они считают себя более сложными организмами, чем мужчины, но ясно, что природа обрекла их на вспомогательную роль!

В это время из ванной донеслось: “Можешь позвонить сейчас Сикорским и сказать им, что мы через полчаса выходим, чтобы они подобрали нас у парадного".

Он открыл рот, чтобы наконец сказать ей всё, что он думает по поводу измерения временных промежутков, но поперхнувшись коньяком, закашлялся, резко вдохнул... – и проклятая маслина намертво перекрыла ему дыхательное горло.

Бесполезно пытаясь откашляться и чувствуя, что у него темнеет в глазах, он бросился к двери ванной и сколько было сил ударил в дверь, упал, ударил ещё раз.

“Перестань стучать. Я уже выхожу. Спускайся вниз и жди там Сикорских, скажешь им, что через полчаса я буду внизу", – донёсся её голос из ванной, но он уже не слышал. Его вылезшие из орбит глаза остановились на циферблате Ролекса. До начала спектакля оставалось шесть минут.