Инквизиция может отдыхать!
Хуже, чем на «зоне» Однажды осенним утром 2002 г. Ольга Ивановна пришла навестить сына, который находился на лечении в областной психиатрической больнице по причине обострения эпилепсии.
– Мы со старшим сыном смогли узнать Диму только по одежде, – еле сдерживая слезы, показала фотографии Ольга Ивановна. На них молодой парень в больничной одежде, словно побывавший на допросе в фашистском гестапо. – Лицо, тело, руки, даже ноги были покрыты ссадинами и синяками. Губа разбита, глаз заплывший, разбитый висок, ухо черное. По словам Димы, ночью его привязал и жестоко избил санитар. Лишь утром медсестра, увидев моего сына привязанным, освободила его и оказала первую помощь.
Мать сразу же отправилась в Суворовское РОВД и написала официальное заявление. Выезжать на место происшествия милиционеры наотрез отказались, сказав, что они уже “задолбались” туда каждый день “мотаться”. Направление на судмедэкспертизу все-таки выписали.
Однако направление оказалось “недействительным” для судмедэксперта, потребовавшей прокурорского направления. Без него она отказалась проводить освидетельствование.
– Я принесла из прокуратуры направление на судмедэкспертизу, – вспоминает Ольга Ивановна. – Когда мы с экспертом прибыли в “Степановку”, мой сын плохо что-либо понимал, проявлялась сонливость, заторможенность мышления. Хотя утром был активен, трезво мыслил. Было похоже, что он находился под воздействием наркотических препаратов. Но подобный факт не заинтересовал эксперта. Официальная версия персонала больницы: 04.09.02 пациент вел себя нервно, а около 19 часов начал проявлять признаки агрессии, стал набрасываться на больных. Ему был сделан укол, во время которого он случайно ударился об угол кровати, вследствие чего под левым глазом образовался кровоподтек.
– Официальная версия – абсолютная липа, – считает мать потерпевшего, – 4 сентября у нас было семейное торжество. Я, мой старший сын Максим и Димка находились вместе в столовой больницы часов до 9 вечера. У Димы было хорошее самочувствие, никаких признаков нервозности или агрессии. Зато медсанитар, дежуривший в тот день, по моему наблюдению, был “под градусом”, и притом хорошим. И как врач-эксперт с 9-летним стажем “не заметил” явное смещение линии носа в результате перелома его костей? А через несколько дней после его экспертизы это выявили рентгеновские снимки и подтвердили два лор-врача. Также эксперт не отразил в Акте судмедосвидетельствования на правой стороне тела Димы (чтобы “не портить” версию о случайном падении?), ни разбитой губы, ни ушиба головы. В общем, ничего, что могло бы явно обличить его коллег-медиков.
В итоге прокуратура Суворовского района Херсона отказывает в возбуждении уголовного дела.
– Я настояла, чтобы моего сына перевели из 16 в 11 отделение, – рассказывает Ольга Ивановна. – Но здесь, по словам Димы, его ночью душил санитар, заставляя выпить незнакомое лекарство. Наутро у сына вновь наблюдалась заторможенность мышления, сонливость, как будто он находился под воздействием каких-то наркотических препаратов. В то же время лечащий врач мне сообщал, что Дима практически ничего не помнит из того, что происходило в 16-ом отделении.
По этому факту было проведено служебное расследование, но руководство психбольницы пришло к выводу, что никакого инцидента не было – померещилось спросонку больному.
Решив, что оставлять сына в ХОПБ небезопасно, мать в срочном порядке его выписала. Однако в декабре 2002 г. у парня начались сумеречные расстройства сознания. Пришлось снова лечь в больницу. И тут однажды медсанитар с помощью удара по переносице попытался выровнять парню нос. И сразу же после этого за 18 дней Дмитрию сделали 4 (!) рентгена носа, плюс несколько консультаций лор-врача. С чего бы это?
И вновь проводилась судмедицинская экспертиза, опять тем же экспертом. И снова почтенный судебный медик заметил только рассечение и совсем “не приметил” видимое невооруженным взглядом искривление носовой перегородки (память о сломанном носе). Может, потому, что за ушибы и ссадины УК предусматривает всего лишь штраф или лишение свободы на срок до одного года? А вот за сломанный нос с искривлением носовой перегородки – нанесение умышленных тяжких телесных повреждений и неизгладимое обезображивание лица – можно “схлопотать” от пяти до восьми лет (ст. 121 УК)? Не говоря об ответственности руководителей медучреждения, допустивших подобный акт садизма?
Слепая и глухая прокуратура
– В 2002 г. я написала в Днепровскую прокуратуру жалобу на умышленную фальсификацию данных экспертизы моего сына экспертом. В то время побои еще не зажили, и можно было зафиксировать и сломанный нос, и разбитое ухо, распухшую губу. Но районная прокуратура, осуществляющая надзор за соблюдением законности Херсонским бюро судебно-медицинской экспертизы, на мою жалобу никак не прореагировала (кстати, ответ из этого надзорного ведомства, спустя уже почти три года, я так и не получила). Поэтому я пошла на прием к тогда еще заместителю областного прокурора господину Кузьменко (ныне прокурор области – авт.), оставила ему жалобу на действия судмедэксперта и приложила фотографии избитого сына. Прошло немного времени, и снимки из дела исчезли…, – рассказывает Ольга Ивановна. – И вдруг областная прокуратура отменяет постановление Суворовской районной прокуратуры об отказе в возбуждении уголовного дела и дает указание провести дополнительные следственные действия в отношении руководства и медперсонала ХОПБ (хотя в жалобе я просила совершенно о другом – о привлечении к ответственности эксперта). Спустя несколько месяцев снова следует отказ – нет состава преступления.
В 2003 г. Дмитрия в связи с сумеречными состояниями вновь положили в Херсонскую областную психиатрическую больницу. И снова, по словам Димы, санитар завел его в ванную комнату, туда же он “запустил” другого больного мужчину, который тут же принялся избивать беззащитного парня. Бил головой о кафельный пол. Вновь мать написала жалобу, теперь в Суворовский ОМ ХГО УМВД Украины. Вновь проводится судебно-медицинская экспертиза – экспертом, которая в первый раз отказалась проводить освидетельствование Димы по милицейскому направлению, а в этот раз сочла его достаточным. И вновь правоохранительные органы отказывают в возбуждении дела “за отсутствием состава преступления”.
По настоятельным требованиям, многочисленным жалобам и письмам матери 15 мая 2004 года из Министерства здравоохранения прибыла специальная комиссия.
– Представители комиссии должны были проводить медицинское освидетельствование моего сына. Я хотела изложить им свои жалобы, но не получилось, так как высокие гости, похоже, абсолютно ничего слушать не хотели и откровенно хамили. Мол, все мы когда-то умрем, и чего вы, мамаша, так нервничаете.
После отбытия представителей Минздрава, по словам Димы, его снова избили.
Круговая порука
По неизвестным для родственников причинам парня трижды перевозили в палату интенсивной терапии неврологического отделения больницы им. Тропиных.
– Однажды я пришла в “Тропинку” проведать сына. Он поступил туда с необычными симптомами: судороги и беспрерывное дрожание конечностей, очень высокая температура тела (около 40 градусов), состояние полного оглушения (отсутствие слуха, зрения, неподвижность). После того, как я сообщила медикам больницы Тропиных, что мой сын был избит в психиатрической больнице, они буквально через два дня созваниваются с ХОПБ и просят их выслать “скорую”. Получив отрицательный ответ, сами находят медицинский транспорт и Диму в тяжелейшем состоянии – под капельницей – отправляют в психиатрическую больницу. Немного позже Дима все-таки расскажет матери, что в психиатрическом отделении его вновь несколько раз избивали, но в этот раз уже без следов.
Ольга Ивановна попыталась было выяснить у медиков, что с ее сыном, какой у него диагноз, какое лечение ему назначалось и почему неоднократно ему даже требовалась реанимационная помощь. Но не тут-то было. Заведующий 16-ым отделением Херсонской областной психиатрической больницы Л.И. Гавриленко дает отписку, в которой в хронологическом порядке перечисляет, какие обследования были назначены Диме и когда проведены, но – ни словом не обмолвился об их результатах. На жалобу в областное управление здравоохранения приходит ответ: мол, Ваш сын находится на лечении там-то и там-то, поступил такого-то числа, его лечение проводится за бюджетный счет. Будто мать не знала, где он находится! И – никаких сведений о состоянии здоровья.
Отчаявшись, в марте 2003 г. Ольга Ивановна забирает сына домой. Однако дома, по словам матери, сразу же в день выписки у него проявляются странные симптомы: тошнота, рвота, головная боль, отказали ноги. С предварительным диагнозом “сотрясение головного мозга” скорая помощь доставила Диму в больницу им. А. и О. Тропиных. Но дежурный врач-невролог не подтвердил сотрясение и отказал в госпитализации. Медик был настолько непреклонен, что его не смутило ни полупарализованное состояние больного, ни уговоры врача скорой, которая не сомневалась в своем диагнозе. Матери пришлось забрать Диму домой, нанять в частном порядке для его обследования и лечения на дому врача, который 21 день лечил сотрясение головного мозга…
В мае 2003 г. скорая вновь доставила Диму в больницу им. А. и О. Тропиных. И вновь дежурный невролог не находит причин для госпитализации.
– Я пыталась положить моего сына в какую-нибудь другую Херсонскую больницу. В больнице водников заведующая неврологическим отделением согласилась, но потом вдруг категорически отказалась. Я дважды обращалась в областное управление здравоохранения, один раз с просьбой положить сына на лечение в областную больницу, второй раз с просьбой госпитализировать его в любую другую больницу, но оба раза мне отказали. Я пыталась добиться направления на лечение и обследование в медицинский научно-исследовательский институт, но меня переадресовали к Паламарчуку – главврачу ХОПБ и главному психиатру управления…
В 2005-м году Диме стало совсем худо, едва ли не каждый день приходилось вызывать скорую помощь.
Ольга Ивановна еще раз попробовала узнать результаты анализов и обследований, проведенных ее сыну в ХОПБ, но – безрезультатно. Она снова пишет жалобу в Херсонский облздрав и в ответ получает очередную отписку за подписью тогдашнего зам. начальника управления господина М.С. Брагара (ныне – начальник облздрава). Что касается невыдачи эпикризов, то господин Брагар счел это правильным и сослался на ст. 26 Закона Украины “О психиатрической помощи”. Хотя именно в этой статье ясно сказано: “Больной при предоставлении ему психиатрической помощи или его законный представитель имеют право на ознакомление с историей болезни и другими документами, а также на получение в письменном виде любых решений об оказании ему психиатрической помощи”. А ст. 6 вышеупомянутого закона гласит: “Право на получение и использование конфиденциальных сведений о состоянии психического здоровья пациента и предоставлении ему психиатрической помощи имеет сам пациент или его законный представитель”. А отписки – ой, как похожи на превышение служебных полномочий. А в уголовном кодексе за это в случае тяжких последствий (поди, знай, что там скрывают от матери Димы, и почему он столько времени температурит, и что с ним может случиться, и нет ли в этом вины ХОПБ?) предусматривается солидный “срок” лишения свободы – лет этак пять-семь.
Что скрывает главврач «Тропинки»?
Состояние Димы ухудшалось, и 14 марта 2005 г. скорая помощь снова доставила его в больницу им. Тропиных. И снова его не хотели принимать.
– Судороги закончились только в машине, – рассказывает врач скорой помощи Мария Ивановна Шрамкова. – Больному был введен противосудорожный препарат сибазон, однако его доза была не отрегулирована. У парня в любой момент вновь могли начаться судороги. Поэтому после моих настоятельных просьб и просьб матери заведующая неврологическим отделением все-таки согласилась госпитализировать парня.
По словам Ольги Ивановны, Диму госпитализировали только после того, как она пообещала привести прессу.
– Мы никому не отказывали в госпитализации, – комментирует ситуацию заведующая приемным отделением больницы им. Тропиных Т.М. Савельева, – дело в том, что мальчик – инвалид 1-й группы, постоянно находится на лечении в психиатрической больнице, заболевание у него неврологическое, поэтому вызывается врач невропатолог, который должен решать, кем и где должна оказываться помощь. В случае несогласия с решением врача-специалиста, приглашается заведующий отделением, который и решает, есть необходимость в госпитализации, или нет.
Четыре дня Дима провел в палате интенсивной терапии неврологического отделения, с каждым днем его состояние становилось все хуже и хуже. На 5-й день он оказался в реанимации. До момента поступления в больницу парень мог самостоятельно передвигаться, в процессе же стационарного лечения у него на второй день отняло руки и ноги, и он впал в кому. 18 марта отказали легкие, Диму подключили к аппарату искусственного дыхания. Как ни странно, все дни с 14 по 18 марта матери сообщают, что практически все анализы сына – хорошие.
Мы попытались получить комментарий лечащего врача-невропатолога Жанны Петровны Кроткевич, но она общаться с прессой категорически отказалась: сослалась на то, что не имеет права давать какие-то комментарии без разрешения главного врача “Тропинки”. Сам же руководитель медучреждения, депутат горсовета Л.Т.Ремыга сказал, что ничего подобного, это врач всего лишь “поскромничала”, и никто не запрещал ей самостоятельно “проливать свет” на те или иные вопросы.
– Дмитрий поступил к нам 14 марта. Вначале ему была предложена госпитализация в ХОПБ, но его мать категорически отказалась. Тогда мы положили его в неврологическое отделение нашей больницы. Диагноз: частые эпилептические припадки, – комментирует ситуацию Л.Т. Ремыга, – состояние было оценено как средней степени тяжести. При поступлении в приемном покое температура больного была нормальной, в отделении тоже (периодами колебалась от 36,9 до 37,1 градуса), наблюдались частые эпиприступы. Больному назначалось соответствующее противосудорожное лечение. 17 марта произошло повышение температуры до 38 градусов, врачи-реаниматологи констатировали отек мозга, и парень был переведен в реанимацию. Пациенту был также сделан рентген, в результате которого была выявлена не то двухсторонняя пневмония, не то туберкулез, пока мы точно сказать не можем. Кроме того, у больного наблюдался сниженный уровень сахара, из-за чего он был осмотрен врачом-эндокринологом (а как же сообщения матери о хороших анализах?! – авт.).
Только прокуратуре, хотя и с трудом, но удалось заставить главврача и депутата Л. Т. Ремыгу выполнить требования ст.39 Закона Украины “Основы законодательства о здравоохранении”, Закона Украины “Об информации” и целого ряда других нормативно-правовых документов, обязующих медиков предоставлять родственникам для ознакомления историю болезни и любые другие документы, касающиеся оказания больному медицинской помощи. До этого главврач, как и его коллеги в “Степановке”, ссылаясь на врачебную тайну, отказывал матери в ознакомлении с историей болезни сына.
И уже из истории болезни мама узнала, что у Димы с первого дня повышенная температура – колебавшаяся в разные дни от 37,5 до 37,9 градусов. Это вообще оказалась очень странная история болезни – в один и тот же день 16 марта врач-эндокринолог после осмотра пациента написал: “Больной не контактен, команды не выполняет”, а заведующий неврологическим отделением отметил: “больной контактен, радуется…”. Ольга Ивановна утверждает, что именно в этот день в это время была с сыном, но никто из невропатологов его не осматривал.
Остается непонятным: зачем они это делают? Зачем понадобилось главному врачу “Тропинки”, депутату Херсонского городского совета Л.Т. Ремыге засекречивать от родственников историю болезни Димы? Понимают ли они все, что речь идет о бесценном даре – человеческой жизни?
P.S. Когда материал готовился к печати, нам стало известно, что после четвертого (!) рентгена врачи пришли к выводу: с легкими у парня все в порядке, но отсутствует левая почка, а единственная правая воспалена! Мать не может в такое поверить: ведь ее сын на протяжении 20 лет многократно лечился в различных больницах – и в детской областной, и в ХОПБ, и в той же “Тропинке”. Несколько раз обследовался в Киевских медицинских учреждениях. И за все это время никто ни разу не говорил о том, что у Димы отсутствует почка. Интересно, куда же она теперь подевалась?
Фото Максима Соловьева
На фото: Глядя на мрачные корпуса областной психиатрической больницы, поневоле вспоминаешь ужасающие свидетельства “инакомыслящих” советской эпохи, которые томились в подобных учреждениях.