Больше всего в Донецкой области: Опендатабот назвал количество церквей УПЦ МП в Украине. Карта
В течение полномасштабной войны их количество уменьшилось только на 685 общин.
Главная идея "Манифеста компартии" Маркса – это прогноз скорой коммунистической революции. Этот термин в тексте он использовал дважды. Но при этом никакой "социалистической революции" в "Манифесте" нет по двум причинам. Первая, социализм и коммунизм – это изначально разные модели общества. Вторая, с 1846 г. Маркс объявил войну социалистам и уделил их порицанию 2/3 "Манифеста". Но Европейская революция 1848-1849 гг. закончилась идейным поражением коммунистов и они на 70 лет исчезли как политическое течение, пока Ленин в 1918 г. не реанимировал его, пишет Сергей Климовский для "Вектор ньюз".
Поэтому после революции Маркс стал писать как все: пролетарская или социалистическая революция. Но в душе остался коммунистом и в 1864 г. назвал "социал-демократ" плохим словом, поскольку так себя начали называть Ф. Лассаль и его сторонники (Т. 31, с. 21).
К выводу о скорой и неизбежной коммунистической революции Маркс пришел в 1848 г. из четырех посылок.
Первая - вся история жителей Европы – это история борьбы классов. В этом Маркс не был оригинален: название раздела "Пролетарии и буржуа", как и его первый абзац, он списал из "Манифеста демократии" социалиста В. Консидерана. Маркс скопировал и структуру "Манифеста" Консидерана, за что анархист В. Черкезишвили (Черкезов) потом обвинял его в плагиате. Но Маркс и не настаивал на своем авторстве идеи о классовой борьбе, и в письме к Вейдемейеру честно признался, что взял ее у историков-политиков О. Тьерри и Ф. Гизо.
Вторая посылка: в истории различные общественно-экономические формации сменяют друг друга. Эту идею Маркс взял в готовом виде у сен-симониста О. Базара, как и идею антагонизма. До Базара ее опубликовал Ш. Фурье, но формаций у него было больше.
Читайте: Извечные вопросы, терзающие Россию
Третья идея: смена формаций обязательно или необязательно может стать результатом политической революции, была популярна во Франции до Маркса. Наиболее категорично, вплоть до диктатуры пролетариата, ее высказывал коммунист О. Бланки. В "Манифесте" диктатуры пролетариата нет, Маркс начнет пользоваться этим термином только с 1853 г. после знакомства с учением Бланки.
Четвертая идея – Французская революция 1789 г. упразднила феодализм и открыла путь некоему новому способу производства, принадлежала Сен-Симону, который назвал его "индустриализмом". Остальные называли его буржуазным способом производства, пока П. Леру в 1848 г. не придумал для его обозначения слово "капитализм", но и после этого многие европейцы не были еще долго уверены, что живут при некоем капитализме. Причина сомнений – результаты индустриализации стали массово ощущаться только после 1830 г. и сначала в Англии, а не во Франции, где 40 лет назад была революция и потом еще две. В Англии "Славная революция" произошла за 160 лет до появления слова "капитализм" и этот временной разрыв делал связь ее с индустриализацией для англичан еще менее убедительной, чем для французов идеи Сен-Симона или Фурье о прямой связи их революции 1789 г. с индустриализацией. Но Марксу эти идеи Сен-Симона, Базара и Фурье нравились, и он, как и Бланки, тоже стал прогнозировать скорую коммунистическую революцию, которая обязана заметить капитализм коммунизмом подобно буржуазной Французской революцией, уничтожившей феодализм. Маркс глубже феодализма в поисках феодальных революций копаться не стал, но Энгельс это делал и попытался найти в античности рабовладельческие революции. Он уважал Маркса и верил в революцию, но хотел убедиться, что теория друга верна и между разными способами производства должны быть революции. Энгельсу это не удавалось, и при всем преклонении перед Марксом, он оставил много замечаний несоответствующих марксизму. Но это уже был зрелый Энгельс, а в 30 лет он согласился поставить автограф под "Манифестом" Маркса, который впервые был опубликован под их фамилиями в 1850 г. в газете чартистов "Красный республиканец".
Первое издание "Манифеста" в 1848 г. было анонимным.
Первая и капитальная ошибка "Манифеста" была в том, что Маркс взял схему истории Базара, – античный, феодальный и буржуазный способы производства в Европе и особый азиатский способ производства в Азии и России, и соединил ее с достаточно популярной идеей о революции как инструменте их смены в Европе. От себя Маркс как гегельянец в эту схему внес лишь историософскую мистику и фатализм. Если Бланки и большинство революционеров были волюнтаристами и видели в революциях коллективную ответную реакцию воль многих людей на несправедливость, то Маркс ввел взгляд на революции как на фатальную неизбежность истории в духе библейских пророчеств о карах небесных. Вторая ошибка – "капитализм" на поверку оказался бессодержательной абстракцией, на что указывали уже в XIX в., и с чем в XXI в. согласилась даже Рупедия. Термин Сен-Симона "индустриализм" оказалось более точным, и перерос в теорию индустриального общества. "Феодализм", при внимательном изучении, оказался столь разным в разных странах, что тоже стал абстракцией. Вдобавок, французы-историки из "ревизионистской школы" в ХХ в. доказали, что буржуазия к революции 1789 г. имеет очень отдаленное отношение. Правда, в ее "буржуазность" и раньше верили в основном только марксисты. Третьей и особенно важной ошибкой "Манифеста" был прогноз скорой революции из-за превращения всех в пролетариев и неизбежного их катастрофического обнищания. На этой идее и построен "Манифест" – восстаньте, иначе скоро умрете от нищеты. Для ее обоснования Маркс через 20 лет изложил свою теорию абсолютного и относительного обнищания пролетариата в "Капитале", который посвятил Вильгельму Вольфу, чем ее непроизвольно и опроверг. Немец-учитель и революционер Вольф оставил Марксу после смерти 700 фунтов стерлингов, чтобы тот написал "Капитал", которые скопил за 12 лет в эмиграции в Англии. Семье Маркса из 6 человек этого хватило бы на 2 года умеренной "буржуазной" жизни.
Эту ошибку прогноза Маркса с революцией первыми поняли анархисты: после издания "Манифеста" прошло 30 лет, но всеобщее обнищание не происходило, революции тоже, и в 1878 г. у них иссякло терпение. Сначала немецкие анархисты, а затем и другие перешли к стратегии террора – "горячей фазе" классовой борьбы, чтобы подтолкнуть обывателей к революции. Прекратили они эту деятельность только в 1914 г. из-за войны.
Еще через 20 лет все три ошибки "Манифеста" стали осознавать немецкие социал-демократы и началась полемика между "ревизионистом" Э. Бернштейном и "ортодоксом" К. Каутским, – оба были знакомы с "классиками", и Энгельс высоко ценил Бернштейна, но Каутского считал посредственностью. Бернштейн вскоре после смерти Энгельса (1895) отказался признавать теорию относительного и абсолютного обнищания пролетариата и принял точку зрения на социализм французских социалистов и британских лейбористов. Те рассматривали социализм как процесс совершенствования общества через демократию и рост уровня образования, что запускает другой процесс – выравнивание разницы в доходах и социальном статусе. В итоге к 1959 г. у немецких социал-демократов "линия Бернштейна" окончательно победила "линию Маркса и Каутского", чему способствовало и то, что в начале XX в. даже ортодоксы стали сомневаться, что живут при капитализме и начали полемику: как правильно назвать все это. В результате вышли книги: Гильфердинг "Финансовый капитал" (1910), Каутский "Ультраимпериализм" (1914) и "Империализм как высшая стадия капитализма" Ленина (апрель 1917 г.). Но после "года Африки" все ультраимпериализмы морально умерли, как и теория смены формаций имени Маркса.
Но Бернштейн был "ревизионистом" или "лучом света" только в царстве марксизма. Взгляд на социализм, который он предлагал, был открытием только для них, но не для лейбористов или социалистов Франции, Италии и Испании. Для тех такой взгляд был естественным и восходил к "классикам" социализма ? Консидерану, Леру, Прудону и другим. Те изначально определяли социализм как демократизацию авторитарных стран Европы, запущенную Великой Французской революцией, но прерванную реставрацией Бурбонов. Поэтому они скептично относились к идеям коммунистов Бланки и Маркса о захвате власти военным путем и огосударствлению всей собственности.
Прудон – автор фразы "Собственность – это кража" был врагом только крупной частной собственности. Схему Базара и Маркса о смене способов производства они рассматривали лишь как рабочую гипотезу, а прогноз Маркса о грозящем тотальном обнищании не воспринимали всерьез. Если для Маркса и коммунистов это обнищание было необходимым условием и стимулом к революции, то для социалистов оно было проблемой, которую следует решать сейчас, а не откладывать до эры коммунизма. Бернштейн своей "ревизией" непроизвольно вскрыл подлог, который Маркс совершал с 1864 г., исподволь наполняя слово социализм свойствами коммунизма. В СССР эту подмену смыслов продолжили и объявили оба слова синонимами, с чем не были социалисты Европы и даже часть западных марксистов. Маркс в истинности своей схемы смены формаций засомневался к 1877 г. Вероятно, в те же годы он осознал и несостоятельность идеи всеобщего обнищания как результата развития "капитализма" и причины для революции. Если анархисты продолжали во все это верить и надеялись массовыми терактами подтолкнуть обывателей к революции, то Маркс уже нашел другой способ – войну.
Эту идею ему подсказала Парижская коммуна, которая была случайным результатом франко-прусской войны и глупости республиканского правительства Франции в Бордо. Если в целом Франция смирилась с поражением и потерей Эльзаса с Лотарингией, то парижане, пережив полгода осады, требовали продолжения войны до победы. Но это не входило в планы Франции и правительства, которое начало разоружать парижан, и вместо того, чтобы объявить их героями, обязало уплатить долги по квартплате и кредитам за время осады. Париж возмутился, провел выборы, на которых победили анархисты, бланкисты-коммунисты и близкие к ним неоякобинцы, и отделился от Франции. Коммуна аннулировала все долги, (после ее расстрела это признало и правительство), и объявила войну немцам, к досаде немцев и правительства в Бордо. Но Коммуна не имела ресурсов для войны, а подвоз продовольствия в Париж блокировали уже не только немцы, но и армия правительства из пленных, спешно отпущенных немцами. Национализировать предприятия Парижа, которые на 90% состояли из мелких мастерских, производивших до войны в основном предметы роскоши, не хотели даже бланкисты. Поэтому Коммуна могла позволить себе лишь идейную войну, в которой снесла Вандомскую колонну в честь побед Наполеона – гордость части французов и расстреляла архиепископа Парижа.
Маркс из этой истории сделал правильный вывод: войны ведут к желаемому массовому обнищанию, население становится активным, у него появляется оружие, и коммунистам остается лишь всем этим воспользоваться. В случае удачи можно будет рассказывать, что это было велением законов истории и т.п.
Этот вывод Маркс и Энгельс решили проверить на русско-турецкой войне 1877-1878 гг., в которой ожидали поражения России и, готовясь к нему, установили через Германа Лопатина активные контакты с народниками. Но войну выиграла Россия, а в Турции революцию Маркс не планировал. Убийство в 1881 г. Александра II к революции тоже не привело. Маркс был эти разочарован, сломлен смертью жены и дочери, и в 1882 г. уехал лечиться в Алжир, где сбрил знаменитую бороду, и через год умер. Но Энгельс продолжал строить план революции в привязке к будущей мировой войне, в которой по его расчетам должна была победить Германия, а в ней – пролетарская революция, так как война, а до нее Бисмарк, отдали государству все стратегические отрасли производства. Возможность вступления США в войну Энгельс не учел, зато Ленин и Троцкий умело воспользовались советом Маркса: власть удобно захватить во время войны. Потом можно рассказывать о чем угодно, даже о Великой Октябрьской социалистической революции, вероятность которой в Российской империи Маркс с Энгельсом исключали, хотя и не были меньшевиками.
Важно: мнение редакции может отличаться от авторского. Редакция сайта не несет ответственности за содержание блогов, но стремится публиковать различные точки зрения. Детальнее о редакционной политике OBOZREVATEL поссылке...
Подписывайся на наш Telegram . Получай только самое важное!
В течение полномасштабной войны их количество уменьшилось только на 685 общин.
Катастрофические события на поле боя опаснее для Путина, чем потеря национальных окраин РФ
Россия не имеет достаточно сил, чтобы осуществить серьезное наступление до 9 мая