"Европа закрылась, уже не хочет видеть войну". Тарас Ткаченко – о мобилизации в ВСУ, скандале с фамилией Зеленский и конфликте со Стасом Бокланом

Тарас Ткаченко – известный украинский кинорежиссер, снявший картины "Черный ворон" с Тарасом Цымбалюком и Натальей Сумской, "Гнездо горлицы" с Риммой Зюбиной, сериалы "Хозяин" с Богданом Бенюком и Ольгой Сумской, "Мама" с Олесей Жураковской и много других работ. Летом 2022 года художник мобилизовался в ряды ВСУ.

Видео дня

В интервью OBOZ.UA Тарас Ткаченко поделился мыслями о кинематографе военного времени, вспомнил о годах, когда творчество на украинском языке не приветствовалось в обществе, и рассказал, как удалось переломить ситуацию. А также открыл закулисье съемок своих известных картин.

– Тарас, как вспоминаете первые месяцы полномасштабного вторжения?

– Вечером предыдущего дня мы сводили звук нашего сериала "Хозяин". Оставалось работы на один день, планировали назавтра встретиться, доработать, но утром проснулся от взрывов. Через несколько дней вывез семью во Львов к друзьям, сам вернулся в Киев. Впоследствии меня попросили вывезти пожилую пару на запад, у них был свой транспорт – я согласился. Возвращаясь домой (поезда в Киев шли пустые), встретил японскую киногруппу, они ехали делать репортажи. Поселил их у себя, мы подружились, начал им помогать.

– В одном из своих интервью вы признались, что в начале большой войны чувствовали, как большинство коллег, определенную растерянность, потому что кинопроцесс стал на паузу.

– Ну кино и тогда работало, но иначе. Мы снимали с иностранными журналистами, мне кажется, что этот вклад еще поймем. Это называлось "фиксерство" (фиксеры – люди, которые помогают, в том числе иностранным журналистам, освещающим войну в Украине, с поиском сюжетов, собеседников, улаживают бытовые вопросы. – Ред.). Но это не было для прибыли. Японцы за два месяца работы дали мне, кажется, 300 евро. Заработком это назвать сложно, эти средства даже не покрывали бензин, но мне такая работа была очень важна как гражданину.

Сейчас говорят, что мир увидел войну глазами зарубежных журналистов. А мне кажется, что мир увидел войну глазами украинских фиксеров, которые возили, показывали, порой конфликтовали с военными администрациями, потому что тогда была паника и хаос. Никто не знал, что можно снимать, что нет, что показывать, что не надо. И эти люди, а среди них много моих коллег, которые взяли на себя эту функцию, они очень многое сделали для того, чтобы Украина была видима тогда в мире. Это основная работа, которую в то время делали украинские киношники.

Потом я сошелся с военными, они говорят: "Слушай, хотим сделать фильм "Битва за Киев", ищем режиссера". А для меня, кроме творческой реализации, это была прекрасная возможность побывать повсюду, куда просто так не попадешь – места, приближенные к линии боев; села, которые были ранее оккупированы. Я начал ездить с ними, а со временем мобилизовался. Летом 2022 года уже был в армии. Служу в медийном центре Сухопутных войск, мы занимаемся производством медиаконтента для соцсетей, телеканалов. Что происходит сейчас в кино? Большинство моих коллег активно снимают. Я бы не сказал, что украинская киноиндустрия сейчас стоит, она работает.

– Как вы относитесь к тому, что возвращаются на телеэкраны мыльные сериалы, развлекательные телешоу – это сейчас необходимо?

– Здесь играют роль личные барьеры каждого, я бы, например, такие вещи не делал. Но наше украинское телекино (не говорю о киноиндустрии) – оно такое, знаете, немного с пониженной социальной ответственностью. Иногда удивляешься: почему снимаем какие-то будничные вещи, когда имеем такие реалии в Украине? А телефильмы делаются так, будто этого нет. Но, с другой стороны, я сейчас говорю с продюсерами, работающими на европейский рынок, они говорят: все, Европа закрылась. Там уже не хотят видеть войну, все, дескать, нам не надо никаких кинофестивалей с такими картинами. Не исключено, что так работает и в обществе. И если зритель хочет посмотреть сериалы, ему это предлагают.

– То есть вы думаете, что продюсеры идут за зрительским настроением, а не за привычкой, что такое снимать проще?

– Я думаю, и по привычке тоже, потому что это уже накатанная дорожка, не нужно особо рисковать. А чтобы сделать социально ответственный проект, нужно обладать гражданской смелостью и быть готовым к тому, что его может не принять аудитория. А с другой стороны, телевидение – это такая пропасть, в которую все съедается. Это же невероятное количество часов эфиров, во время которых должны все время что-нибудь выдавать. И сделать все высокохудожественным и социально ответственным, пожалуй, невозможно. Однако жаль, что огромные площадки для охвата есть, а важных тем там поднимается маловато. Хотя следует признать, что матрицы пусть и со скрипом, но сыпятся.

– Игровое кино сейчас актуально?

– Если погрузимся в историю, то увидим, что культура творилась в самые тяжелые, бурные годы – писали поэты, писатели, пели хоры, играли оркестры, основывались академии искусств. Для Украины производство культурных ценностей – это такой же закон выживания, как и боевые действия. И мы должны делать это более активно. Создавать украинскую среду вокруг нас – украинскую по духу, по мнению, по языку в том числе. Должны отвоевать YouTube, слава Богу, это удалось с кино, телевизионными и радиоэфирами. Многие говорили: да вы не заполните украинским продуктом. А нам удалось. Однако завоевать YouTube и TikTok – это, согласитесь, сегодня гораздо важнее киноэкранов. Сколько времени люди проводят в интернете и сколько в кинотеатре?

– А от чего зависит успех в этом: от личности творческих людей или прежде всего должна быть поддержка государства? Что нужно сделать, чтобы стало так, как вы рассказываете?

– Во-первых, это финансирование. Россия пока побеждает нас здесь, потому что банально вкладывает огромные средства в продвижение своей культуры, вливает астрономические деньги в идеологию. Это продукт, и он требует денег. Даже возьмем писателя – казалось бы, ему нужны только бумага и ручка. Но ведь и жить должен, пока пишет. Нужно купить его время, обеспечить стабильность. А мы хотим не вливать деньги в идеологию, но ее иметь. Однако даже самое простое оружие бесплатно не изготовишь, а слово – это тоже оружие, оно поражает мозг и сердце человека. Надо понимать это.

Второе условие: нам нужно большое количество образованных людей, которые бы творили и об истории, и традиции, и культуру, и литературу. И чтобы все это было талантливо, интересно, динамично, а не как скучные конспекты. Пока это делает кучка энтузиастов. Еще одна сторона: обычный протекционизм, то есть защита национального производителя. Когда сносили памятники Пушкину, некоторые сетовали: ну в чем он провинился? А какого черта он там делал? Это чужая культура! Он что, в Тернополе был когда-нибудь в жизни? Или нет достаточно интересных жителей Тернополя, которых стоит чествовать? Это наши улицы. Они должны быть названы именами украинцев.

Это наше пространство, мы должны его заполнять своим. Так было с квотами на телевидении и радио. Нам тогда изрядно вставляли палки в колеса, говорили, например, что украинский язык непригоден для глубоких драм. Теперь это звучит как анекдот, правда? Как чушь, а в свое время такое заявляли серьезно. В 90-х годах, когда поступал в университет, говорили, что украинский язык для литературы может быть, но научным он никогда не станет. Это невозможно, потому что он, мол, слишком беден. Это теперь тоже звучит как бред какой-то, нелепость. А когда-то такое заявляли очень уважаемые в то время люди.

– Что вам понравилось из тех фильмов, которые видели уже после вторжения?

– Скажу откровенно, пока чего-то такого, что очень запало бы в душу, не увидел. Очень хороший фильм "Как там Катя?". Неплохой – "Буча". На него вылилось очень много хейта, кажется, этот фильм начали ненавидеть еще до того, как он был снят. Я не увидел в картине конъюнктуры, но там четко прослеживалась попытка осмыслить события по свежим следам, а это довольно смело. Конечно, в ленте не без проблем, но, извините, разве до того все в украинском кинематографе было идеальным? Мы слишком строго судим себя – это украинская традиция. Себя любим судить строже, чем других. А должны наконец начать себя любить.

Нашему "Черному ворону" тоже в свое время досталось. В этом фильме было очень явное предчувствие предстоящей войны, картина получилась во многом пророческой, однако тогда не хотелось в это верить. Может быть, это и пугало людей, когда они смотрели фильм. Сейчас я уже несколько раз показывал его во время войны, и зрители, смотревшие его по второму кругу, говорили: совершенно другое кино. Мне приятно, что этот фильм включен в программы морально-психологического обеспечения – его показывают в войсках.

– Фильм "Черный ворон" снят по одноименному роману Василия Шкляра. Он был активно вовлечен в съемки – участвовал в работе над сценарием, приезжал на площадку просматривать отснятый материал вместе вами. Это было комфортное сотрудничество?

– Василий Шкляр понимал, что это не фильм, полностью повторяющий книгу. Конечно, в какие-то моменты ему было тяжело, но он всячески старался не действовать предвзято. Для него это был, знаете ли, такой путь компромиссов во многом. Но мне кажется, что самое главное, что я смог передать, – это дух этой истории: непокорность и стремление сражаться ради идеи. Главный лозунг этого фильма в том, что потери в борьбе всегда намного меньше, чем потери в оккупации. Это то, о чем Шкляр говорит в картине (писатель закадрово озвучил исторические комментарии в ленте. – Ред.). Это то, для чего этот фильм и создавался, собственно. Я говорил, когда делал это кино: хочу дать украинцам право на агрессию.

– В этой картине сыграли многие известные актеры. Скажите, тяжело работать с именитыми артистами?

– Нет, абсолютно. Вы знаете, я уже давно убедился, что чем значительнее человек, тем с ним легче и теплее. Кроме того, вы же знаете, как они все, к сожалению, обделены хорошими ролями. Только подумайте: масштаб личности мощный, грандиозный, а роли не предлагают. Поэтому когда получают хорошее предложение, то ты для них очень быстро становишься хорошим другом. Никто из них не включал звезду, по крайней мере, у меня не было такого ни разу. Атмосфера на площадке царила потрясающая. Мы все на каком-то одном дыхании работали. Были моменты, даже когда ко мне приходили артисты, говорили: слушай, у меня роль недоиграна. Казалось бы, отснялся – иди домой, а нет. И мы садились вместе, что-то додумывали – это очень интересно. Очень хорошая синергия была на съемках, этот фильм нас очень сдружил.

– А как складываются отношения с актерами, которым приходится отказывать после проб? К примеру, в вашем не менее известном фильме "Гнездо горлицы" на роль, которую сыграл Виталий Линецкий, пробовались очень известные актеры, в частности – Стас Боклан. Он не обиделся, что его не взяли?

– По-человечески обиделся, и я его понимаю. Думаю, так поступил не потому, что не взяли, а потому, что я слишком обещающе себя вел, много его пробовал. А потом обманул. Это для актеров очень болезненный удар по самолюбию, поэтому у нас с ним был конфликт. Не публичный, просто знаю, что он в каких-то дружеских компаниях рассказывал об этой ситуации, а до меня это доходило. Я должен извиниться перед ним, потому что дал ощущение, что это будет, а потом забрал. Но уже сколько лет прошло, надеюсь, что при встрече пожмем друг другу руку. Все эти годы судьба как-то нас не сводила.

– Расскажите, пожалуйста, новому поколению читающих нас людей, кто такой Виталий Линецкий, погибший из-за несчастного случая в то время, когда вы снимали фильм?

– Это был актер без кожи, знаете, у которых обнажена нервная система. Как профессионал – просто невероятно утонченный инструмент, а как человек – очень уязвимый, поэтому у него была непростая судьба, необустроенная жизнь – нигде преклониться не мог, это было видно. Ему и семья не удавалась, при том, что он очень нежно относился и к сыну, и к родителям, просто их обожал. Но такой, как говорится, неприкаянный мужчина. И эта черта, с одной стороны, очень осложняла ему жизнь, а с другой – как шаманская болезнь, давала возможность делать то, что он делал. И так получалось, что в его театральной жизни было много интересных ролей, а в кино как-то не происходило. Поэтому он очень ответственно отнесся к своей роли у нас, так как почувствовал в ней шанс реализоваться.

Знаете, у меня создавалось впечатление, что даже после гибели он незримо присутствовал на площадке. Слава Богу, почти 90 процентов того, что мы видим на экране, сыграно Виталием, но для некоторых сцен таки пришлось взять дублера. Так случилось, что им стал местный житель, который сдавал нам дом. И вы знаете, это так странно, но этот мужчина, надев костюм Виталия, очень изменился. В жизни он такой немножко крученый, хитроватый. И тут вдруг перед нами предстал совершенно другой мужчина. Добрый, невероятно включенный в дело. У нас было несколько ночных съемок, помню, прохожу по саду, он стоит, а у меня впечатление, что это Линецкий.

– В этой картине сыграли также известные украинские актрисы Римма Зюбина и Наталья Васько. Они стали вашими друзьями?

– Да, единственное, что у меня сейчас после службы не так много времени остается для общения. Но Римма даже стала крестной моего сына Луки. К сожалению, мы видимся гораздо реже, чем нам бы хотелось, но видимся. Очень люблю еще одну актрису – Олесю Жураковскую, снявшуюся у меня в сериале "Мама". Мы очень сроднились с ней в процессе работы. Я считаю, что это очень глубокая и точная актриса. У нее есть очень интересная черта: утонченная народность. Надеюсь, что мы еще поработаем вместе. Мне говорят, что я люблю снимать женские фильмы, – и это верно. Может, когда-нибудь Римма Зюбина и Олеся Жураковская сойдутся у меня на одной площадке. Это был бы потрясающий ансамбль.

– Не обидно ли вам, что актер Тарас Цымбалюк, величественно сыгравший в картине "Черный ворон" главную роль – несгибаемого националиста, сейчас порой разменивает свой талант участием в картинах, не имеющих художественной ценности?

– Вы знаете, я бы не хотел это комментировать, потому что не знаю, как живет сейчас, что движет Тарасом. Правда не знаю, что сказать… Да, он не в армии, но, возможно, волонтерит и донатит, просто не рассказывает об этом. К слову, в "Черном вороне" снимались актеры, которые с началом вторжения пошли на войну – Володя Ращук, Даня Мирешкин, Андрей Фединчик. Тарас Рыбальченко, второй режиссер картины, служит в ПВО, прикрывает небо, по-моему, уже седьмой "Шахед" сбил, рассказывал об этом. Реквизитор Тимофей Бойко, к сожалению, погиб под Херсоном. Его долго не могли найти, должно быть, год шли поиски. Художник по костюмам Мария Квитка активно волонтерила в Запорожье с начала вторжения. А с Тарасом я не общался много лет, поэтому сейчас начинать заочно винить его в чем-то – это, согласитесь, некрасиво.

– Как вам работалось с Богданом Бенюком, сыгравшим главную роль в сериале "Хозяин", который вы снимали?

– Просто потрясающе! Это человек, полный юмора, жизни, и в то же время очень глубокий человек. На съемочной площадке схватывает все с полуслова. И мне кажется, что его самая глубокая драматическая роль еще впереди.

– В пьесе "Хозяин" Карпенко-Карого, по которой снималась лента, есть персонаж Зеленский. Как вы относитесь к тому, что в постановке Театра на Подоле, которым руководит Богдан Бенюк, он стал Залуским? Как известно, из-за изъятия упоминания о литературном тезке президента авторов обвинили в цензуре.

– У нас в картине нет этого героя, потому что там очень много действенных лиц, и в сценарии этот персонаж просто уже не ложился. А почему в спектакле убрали фамилию Зеленский? Понимаете, когда Карпенко-Карый писал свое произведение, он ведь не имел в виду нынешнего президента? А ассоциации у зрителя волей-неволей будут возникать. И там Зеленский – отрицательный персонаж. Хочешь критиковать Зеленского – делай политическую сатиру, правда? А иначе это выглядит как какая-нибудь мелкая подлость.

Причем, по-моему, тот же Бенюк не раз говорил, что он не является симпатиком Владимира Зеленского. Поэтому о какой цензуре идет речь? Просто они решили сменить фамилию, чтобы не иметь дешевого эффекта – похихикивания в зале, например. А нравится или не нравится Зеленский – Трампу, Путину – это нам решать, однако со временем – после войны. После нашей Победы.

– Так случилось, что вы родились в один день с двумя известными кинодеятелями – Ахтемом Сеитаблаевым и Алексеем Тритенко. Дружите?

– Да, мы дружим. Алексей, к слову, был у нас на съемках "Гнезда горлицы", и я даже снял его в массовке. Он приехал в гости к Виталику Линецкому. И мы провели потрясающий день вместе в Карпатах в выходные. И к утру понедельника у нас была съемка, он говорит: "Давайте актером поработаю, что, зря приехал?" Так что у меня есть опыт съемок ведущего актера в массовке. С Ахтемом у нас тоже хорошие отношения. Мы пока еще вместе не работали, но думаю, что это вопрос времени.

Также читайте на OBOZ.UA интервью с актером Владимиром Ращуком – о восхищении Ириной Фарион, отце в Донецке и доме в Мариуполе.

Только проверенная информация у нас в Telegram-канале OBOZ.UA и Viber. Не ведитесь на фейки!