Блог | Защита русскоязычия – это лишь шаг к поглощению
Альберт Разин. Кандидат философских наук, доцент. Член Союза ученых Удмуртии. 10 сентября сжег себя заживо, протестуя против языковой политики Российской Федерации.
Летом прошлого года Кремль отменил обязательное преподавание национальных языков в субъектах федерации. Школьники в Удмуртии, Татарстане, Башкирии и остальных восемнадцати национальных республиках отныне изучают родной язык в том же объеме, что и иностранный. Альберт Разин перед самосожжением стоял в одиночном пикете с плакатом, на котором были слова дагестанского поэта Расула Гамзатова: "И если завтра мой язык исчезнет, то я готов сегодня умереть!", пишет Павел Казарин для "Крым. Реалии".
Ученый не преувеличивал.
Кремль вряд ли позволит кому-то за пределами республики заметить это самопожертвование. Вряд ли о случившемся подробно расскажут российские телеканалы. Но Альберт Разин, который принес себя в жертву своей родине, напомнил всем о том, чем Российская Федерация не является.
Читайте: Мир ждет, пока Путин выполнит свою угрозу?
Она не является федерацией. Все ссылки на ее федеративное устройство, все разговоры о 21-й республике в составе – обыкновенная ложь. Всего лишь наследство, доставшееся России от Советского Союза. То самое, от которого Кремль теперь пытается всеми силами избавиться. Быть может не де-юре, но уж точно – де-факто.
Российский обыватель приучен рассуждать о коварстве большевиков, "даровавших" Украине и другим национальным республикам собственную государственность. Мол, именно Владимир Ленин заложил те внутренние границы, по которым 70 лет спустя распадется Советский Союз. Обитателя мавзолея принято ругать за национальную политику и объявлять примером недальновидности.
Читайте: Россия отыгрывается и близка к победе
На самом деле, все строго наоборот.
Распад Российской Империи сопровождался ростом национального самосознания окраин. Все потому, что профильная политика империи была дискриминационной
Распад Российской Империи сопровождался ростом национального самосознания окраин. Все потому, что профильная политика империи была дискриминационной. Например, с 1889 года мусульманин, получивший диплом юриста, мог поступить в коллегию адвокатов только после получения специального разрешения министра юстиции. В воинских частях доля шведов, немцев, финнов, латышей, эстонцев, армян и финнов не должна была превышать 20% от общего числа офицеров. В те же годы были установлены квоты для евреев в университетах. Русифицировались католические храмы Беларуси. В результате, когда имперский кляп ослаб – начали звучать те голоса, которые Санкт-Петербург прежде старался заглушить.
Читайте: Демонтаж политического режима в России
Когда большевики начали из фрагментов восстанавливать империю – эта новая реальность дала о себе знать. Им пришлось воевать не только на классовом фронте – оказалось, что центральной власти противостоят еще и национальные идентичности. Те самые, которые восприняли крах Российской Империи как возможность для создания национальных государств.
Ленин был вполне рационален. Национальная политика большевиков была лишь попыткой выбить почву из-под ног у "национальных сепаратистов". Всего лишь попытка сократить их базу поддержки. Мол, зачем вам национальная независимость, если Советский Союз готов предоставить все необходимое, включая язык и культуру?
Читайте: Кремль боится удара в спину
Большевики не создавали национальные республики. Они лишь согласились с их фактическим появлением на карте. Это был тот необходимый компромисс, который позволил им удержать расползающиеся территории. На смену унитарной империи пришла союзная. Пусть и чисто формально.
Впрочем, большевикам удалось лишь задержать историческую логику, но не отменить ее. 1991 год вновь запустил процессы, которые в двадцатые годы были поставлены на паузу. Клей рассохся – и страна начала расползаться по швам. Формальные границы стали фактическими. Спящие идентичности начали просыпаться.
И Москва сумела вынести из всего этого урок.
Отныне Кремль последовательно выхолащивает из федеративной идеи любое содержание. В национальных республиках остается все меньше национального
Отныне Кремль последовательно выхолащивает из федеративной идеи любое содержание. В национальных республиках остается все меньше национального. Да, в конституции Удмуртии может быть записано, что это "государство в составе Российской Федерации". Что удмуртская нация реализует право на государственную власть на своей исторической территории. Что отнюдь не мешает Москве выхолащивать смысл этих фраз.
В 1926 году в республике проживало 52% удмуртов и 43% русских. Затем в состав Удмуртии передали ряд районов с преобладанием русского населения. Добавьте сюда миграцию и ассимиляцию – в итоге, к 2010-му процентное соотношение стало 62/28. Не в пользу коренного народа.
Читайте: За спиной Украины готовят сделку
Отмена обязательного изучения родного языка в школах национальных республик выглядит как окончательное решение национального вопроса. Кремль вполне устроит, если все региональное разнообразие будет сведено к фольклорным ансамблям, фестивалям национальной кухни и островкам национального гетто. Москва воспринимает это как предохранитель на пути повторения сценария 1991 года. Если нет национальных идентичностей, то не будет и запроса на самостоятельную государственность.
В своей внутренней политике Кремль повторяет все то, что пытается навязывать соседям во внешней. Любые разговоры про защиту русскоязычия – это всего лишь шаг к поглощению. Единственное, что защищает Украину от судьбы Удмуртии – это ее суверенитет. Границы, армия и самосознание. Кому-то может казаться, что битва за идентичность уже выиграна. Но это не мешает Москве считать иначе.
Альберт Разин отчетливо понимал, что язык – это один из базовых фундаментов идентичности. Потеря которого чревата ассимиляцией и растворением.
10 сентября он скончался в больнице от ожогов.
