Литературный конкурс. Собирателям счастливых билетиков

Всем, кто когда-либо ездил по маршруту 12-ого троллейбуса посвящается…

 Как-то в начале сентября, я ехал в троллейбусе, глядел в пыльное окно, вдыхал утренний воздух, просачивавшийся через щели. Я глядел на деревья за окном, окутанные туманом. Солнечные лучи растворялись в этом тумане, и я надеялся, что троллейбус заблудится, проезжая через мост, собьётся с пути, и мы спустимся к озеру. Но троллейбус держался своих проводов. Я стал смотреть на белый пунктир на встречной полосе, пока у меня не зарябило в глазах. Тогда я отвернулся и начал рассматривать окружавших меня пассажиров. В общем-то,  в такую пору суток, никого особо интересного не встретишь... Только старушки, спешащие занять очередь в какое-нибудь учреждение, такие же, как я сонные школьники, и парочка захудалых студентов опаздывающих на первую пару. Мне стало грустно.

 - Проходим, проходим по салону! Не задерживаемся. Постоянные, проездные предъявляем! - запела кондуктор, и от этой её всегдашней песни мне стало вдруг уютнее и даже как-то теплее. Мы с ней знакомы. Хотя ни я, ни она не знаем ничего друг о друге - даже имён, мы всегда здороваемся и улыбаемся друг другу.

 В троллейбусе я не люблю сидеть. Я обычно стою у заднего окна, где открывается панорама. Жду, когда мы доедем до моста, и ловлю каждый кадр нашего спуска. Вперёд, вперёд: по мосту, через яр. Но на этот раз я сидел. Сидение было на колесе, и я неудобно упирался коленями.

 - Здрасьте! - сказал я женщине-кондуктору.

 - Здрасьте! - сказала она. Вид у неё был уже усталый, хотя это мог быть максимум третий её утренний рейс. А впрочем, у неё всегда был усталый вид.

 Я вынул сорок копеек и купил билет.

 - Счастливый? - поинтересовалась кондуктор, и я увидел, как на её лице едва заметно проступила какая-то смутная радость.

 - Это как? - спросил я.

 - Ну, видишь, там внизу его серия. Четыре буквы,  а над ними шесть цифр. Увидел?

 - Да, - я скользнул глазами по билету.

 - Если сумма первых трёх цифр равна сумме последних, билет счастливый.

236452 - прочёл я, - счастливый!

 - Ну вот, - улыбнулась она. - Мы в детстве такие ели.

Ко мне закралось страшное подозрение, будто она, да и весь троллейбус, ожидает,  что я сейчас положу себе в рот этот билетик. У меня комок стал в горле, и даже почудилось, что я слышу запах типографской краски, которой напечатаны цифры, и которую я должен проглотить.

 Но тут, к счастью, она отвлеклась от меня на других пассажиров, и я с облегчением сунул билет в задний карман штанов. Мне нужно было выходить через две остановки, но я вышел уже на следующей и пошёл пешком через несколько дворов, немного растерянный.

 В школе я весь день был сам не свой. Я думал о счастье. Боже, боже!  Где она ищет счастье! В кусочке бумаги, удостоверяющем законность моего проезда. А может так и надо? Искать его везде? Нет. Ну, это же так поверхностно! Хотя, в общем, какая разница, что будет поводом.

 На большой перемене я отправился в библиотеку. Наша школьная библиотекарь разрешает смотреть на переменах любые книги и сидеть с ними сколько душе угодно. (Иногда я даже прогуливал у неё в библиотеке некоторые особо скучные уроки)  В своей печали я стал листать все книги на полках и, как всегда, это закончилось тем, что я очутился в кресле, в читальном зале, с томиком Книги.

 Я перелистнул скучное вступление и вскоре нашёл то, что искал. Один автор рассказывал о Буддизме, о том, что основное стремление буддиста – стремление к счастью. А счастье для буддиста – это избавление от страданий. У нас же, сами знаете, счастье в борьбе. Обычно в таком случае авторы Книги начинают искать «ошибочность» чужого мнения. Но этот описывал всё очень трогательно (хоть и сухими словами), особенно бодхисатву – существо, отказавшееся от личного счастья ради счастья всех других существ. Бодхисатва – будущий Будда. Он учит других, как достичь нирваны, но сам не достигнет её, пока не достигнут все другие.

Я прочёл ещё несколько статей и вскоре пришёл к противоречию, но о нём я расскажу чуть попозже. Сейчас же, восхищённый образом бодхисатвы, я закрыл Книгу и аккуратно поставил красный её томик обратно на полку.

 Мне стало настолько легче, что я смог выдержать ещё 2 невыносимо скучных урока с нашей классной руководительницей и одну географию, на которой случайно уснул.

 Проснувшись, я отправился домой. На обратном пути троллейбус был почти пуст. В нём не было кондуктора. Я заплатил за проезд водителю, для разнообразия пускавшему всех только через переднюю дверь. Билета он мне не выдал.

 Я снова глядел в окно, где после моста стали вырастать маленькие домики, мелькавшие в закатных лучах (сколько же времени я провожу в школе!).  И вдруг меня осенило. Я полез в карман и достал счастливый билетик, не знаю зачем. Но на этот раз мой взгляд остановился не на цифрах, а на буквах серии.

   КВИТОК

   на проїзд

   у міському

 ТРОЛЕЙБУСІ

    ТРАМВАЇ

      40 коп.

        236452

      СОНЯ 

ЗАТ «Книга»

Буквы серии составили женское имя. Я восхитился этим. Нет! Я пришёл в восторг. Какая случайность! Должно быть редкая. Я думал даже посчитать вероятность такого совпадения, но понял, что не знаю, сколько существует имён, и вообще как посчитать слова, когда они возникают совершенно случайным образом в комбинации из 4-х букв?

 Потом я отвлёк себя от этих мыслей, воспользовавшись услугами собственной фантазии. Я стал представлять себе, кто эта девушка, и уж не с ней ли связанна «счастливость» моего билетика.

 Первым делом я стал мастерить её внешний образ. Ну, такая уж моя слабость, что я думаю вначале о внешности. Для лучшего видения я прикрыл глаза, укачиваемый движением троллейбуса.

 Соня… Волосы как медные струны. Губы сухие, чуть потрескавшиеся от ветра. Бледная кожа. Глаза? Глаза такие непонятные, меняют цвет в зависимости от её настроения. То жёлтые как у кошки, когда она заинтригована чем-то; то задумчивые карие; то отдающие зелёным огнём, если она весела; то вдруг почти синие, если ей интересно; то лиловые, когда она влюблена; то болотно-серые, если ей скучно.

 Мне сделалось дурно, и я заставил себя не думать больше о внешних чертах, хотя она только начала менять масштаб, как бы отъезжая в кадре на расстояние,  дабы я мог взглянуть на неё в целом.

 Сколько ей лет? Где она учится, кем работает? Кто её друзья и родные? Эти вопросы показались мне слишком мелкими, чтобы придумывать ответ, и я стал представлять её походку. Троллейбус качало.

 В конце концов, я доехал до нужной остановки,  встал и вышел, уставший, как от тяжёлой физической работы.

 Дома я открыл Книгу. Она у меня, конечно, была. Все 30 томов, но я читал её и дома и в библиотеке и вообще везде, куда бы ни пришёл.

«Образ Будды является основной темой буддийской философии…». «Логично», - подумал я. «Будды появляются во всех мирах (хотя не во всех кальпах) и т.о. их кол-во тоже неисчислимо. Будды начинают свой путь к просветлению как бодхисатвы, в течение многих кальп (нередко здесь употребляется слово «неисчислимые») они воплощаются в образы разных существ и совершают добрые деяния. Наконец после достижения совершенства они пребывают долгое время на небесах…». Я отложил Книгу. Значит, все Будды получились из бодхисатв? А как же тогда вообще возникают Будды, если Будда – тот, кто побывал в нирване, вернулся и учит других, как туда попасть; но до того как попасть туда, он был бодхисатвой, а бодхисатва попадает в нирвану, только если туда попадут вообще все (и этих всех он учит).

 Потом я снова стал искать в Книге статьи о Буддизме и нашёл в одной из них описание мироустройства. Там было сказано, что существует бесконечно  большое количество микрокосмов, и каждый – растение, животное, человек, демон, бог – может родиться в другой раз в другом микрокосме и в другом воплощении. Был богом, стал растением. Все равны. Никакой классовой борьбы, что б её!

 И тогда я решил так. Те Будды могли быть из других микрокосмов, и там уже все попали в нирвану. Эта мысль немного успокоила меня, и я пошёл решать на завтра задачи для школы.

 Вечером, когда все задания уже были сделаны, а читать я уже не мог, потому что болели глаза, я сел за стол и снова выложил перед собой билет.

 Кто эта девушка, оставившая мне своё имя? Через полчаса ко мне зашёл друг, и я, с горя, поделился с ним всем, что тревожило меня за этот день. (Ну, почти всем)

-          Да она и телефончик тебе оставила, - сказал друг, расплывшись в ленивой улыбке.

-          Ась? – спросил я.

-          Ну, как же: 23-64-52, - сострил он снова.

Я чуть было не обругал его, но тут же сам ухмыльнулся его находке.

Друг ушёл часа через два. Я остался один. Говорю же, был вечер. В общем, я не выдержал. Я пошёл в коридор, сунул карандаш в кружочки циферблата и медленно стал крутить его. Телефон долго не отвечал. Я уже думал бросить трубку.

-          Алло?

-          Да, - сказал я, задыхаясь.

-          Прачечная, – ответили мне утвердительно.

По-моему я даже простонал. Но мне хватило сил извиниться.

-          Я, похоже, не туда попал. Простите.

-          Позвать кого-то нужно? – осведомился приятный женский голос.

-          Позовите меня, – сказал я и с грустью повесил трубку.

На следующее утро я даже не взглянул на цифры билетика, который мне вручила другая кондуктор. Но всё же заметил вскользь, что серия сменилась на «СООА». Тряхнуло. Сорвались троллеи. Водитель, громко матерясь, отправился водружать их на место. Напротив остановился ярко раскрашенный микроавтобусик. Я с кислым видом глянул на него сквозь окно. Прямо передо мной в автобусике сидела девушка, она опустила лицо  к какой-то газете. Волосы прикрывал зелёный капюшон. Я смотрел на неё неотрывно все те несколько секунд пока её автобус тоже стоял, подбирая случайного пассажира. Она вдруг рассеянно повернула голову к окну и увидела меня. У меня ёкнуло сердце, и в этот самый миг её автобус тронулся. Наш водила только начал возвращаться, снимая свои толстые рабочие рукавицы. У меня сверкнул мысль: но ведь царевич Гаутама – Будда нашего времени – из нашего микрокосма!

 Троллейбус поехал. Мы догнали автобусик, стоявший на светофоре. Девушка глядела на меня. Тогда мы все должны быть сейчас счастливы, - подумал я. Иначе как он мог стать Буддой?

 Она улыбнулась мне. Я написал пальцем на пыльном окне: RНОС. Её автобус тронулся. Она качнулась на сидении. С головы спал капюшон. Солнце коснулось её слегка кучерявых медных волос.

 А был ли царевич Гаутама бодхисатвой? Надо где-то прочесть… Её автобус унёс её от меня, навсегда унёс. Троллейбус со скрипом повернул к мосту. Я сложил кораблик из своего первого билета, который носил с вчерашнего вечера в нагрудном кармане. Осторожно пустил кораблик в окно, и он полетел далеко-далеко. Наверное, к океану. Я был счастлив.