Альпинист Сергей Бершов: "Рисковать жизнью просто так нельзя"

Альпинист Сергей Бершов — единственный украинец, трижды побывавший на высочайшем пике планеты — Эвересте (8848 м). Совершил ряд умопомрачительных восхождений, которые не сумел повторить ни один альпинист мира. Профессионал, заслуживший похвалу из уст первого покорителя всех "восьмитысячников" планеты, легендарного Рейнхольда Месснера. Сергей Бершов совершил двадцать восхождений на вершины более 7000 м. За покорение всех "семитысячников" СССР награжден знаком "Снежный барс". Также он совершил тринадцать восхождений на семь вершин выше 8000 м. Есть у него в активе и уникальные достижения: в 1982 г. в составе первой советской экспедиции он осуществил единственное в истории ночное восхождение на "крышу мира" Эверест. В 1989 г. совершил первое и единственное прохождение траверсом четырех "восьмитысячников" Канченджанги (8586 м), в 1990 г. впервые покорил южную стену Лхоцзе (8516 м), самый сложный в мире высокогорный маршрут.

Третье восхождение на Эверест Бершов осуществил в этом году вместе с напарником по связке харьковчанином Игорем Свергуном. В свои 58 мэтр украинского альпинизма выглядит лет на 15 моложе: поджарый, подтянутый, с широкой улыбкой. Конечно, такому человеку есть что рассказать. Читайте, и да обойдут вас лавины.

—Вопрос не оригинальный, но все-таки до конца никем не проясненный: чего ради люди лезут в горы?

— Как ответить на вопрос, почему вы любите того или этого человека? Трудно сказать... Сейчас это уже образ жизни.

— А поначалу?

— В самом начале был нормальный юношеский интерес. Я ведь впервые в горы попал в далеком 1965 году. С 15 лет работал на заводе электриком. К нам пришел молодой специалист Владимир Поберезовский. Он создал альпинист­скую секцию. Увлекся альпинизмом и я. Тренировались мы на кладбище: ла­зили по разрушенному крематорию, по деревьям, по восточной стене стадиона "Металлист". А потом в Крым выехали. Я был, конечно, потрясен: скалы, море, простор, песни у костра — совершенно особая атмосфера. Потом по путевке по­пал в альплагерь "Эльбрус" на Кавказе, и дальше пошло-поехало... В те времена, кстати, альпинизм был массовым видом спорта: на стипендию можно было запросто купить 20-дневную путевку в гор­ный лагерь, с питанием, проживанием, тренировками.

— Зачем государство поддерживало аль­пинизм?

— Это ведь прикладной вид спорта. Во время войны немцы бросили на Кавказ свою спецдивизию "Эдельвейс", отлично подготовленное горное формирование. Наша армия несла тяжелые потери, пока командование не сообразило собрать со всех фронтов альпинистов. Они смогли запереть перевалы и не дали фашистам пройти к бакинской нефти. "Прило­жить" альпинизм можно и к народному хозяйству, и к военному делу, а оборон­ная работа тогда всячески поощрялась.

— А сейчас как?

— Нашим инструкторам доводилось ез­дить в Крым и консультировать военных. Что касается государственного интере­са, то достижения в альпинизме, как и в любом виде спорта, работают на имидж страны. Наконец, если мы хотим воспи­тать здоровое поколение, его нужно ув­лекать такими вещами, как альпинизм, где сочетаются и здоровый образ жизни, и любовь к родной земле, и особая ат­мосфера взаимопомощи.

— У украинского альпинизма есть серь­езная база, школа?

— Еще какая! Причем, как ни стран­но, альпинистской столицей Украины является равнинный Харьков. Здешняя секция всегда была одной из сильней­ших в Союзе. Известный альпинист, харьковчанин Михаил Погребецкий возглавил семь первых украинских экс­педиций в неизведанные районы Тянь-Шаня. В 1931 году Погребецкий, Тюрин и Зауберер поднялись на вершину Хан-Тенгри (6995 м) — это было первое со­ветское высотное восхождение. В облас­тной федерации — половина украинских "снежных барсов" — 22 человека. Есть и совсем свежие достижения: Ольга и Вла­димир Захаровы стали чемпионами мира по скалолазанию, Елена Репко — чемпи­онкой мира, Европы и обладательницей Кубка мира... Но кризисы, которые пе­режила страна, не могли не отразиться на состоянии этого вида спорта. Напри­мер, сейчас в горы могут выехать всего 150 харьковчан, тогда как в советские времена в 10 раз больше. Правда, в пос­леднее время у молодежи снова начал просыпаться интерес к альпинизму.

— Как прошло ваше легендарное ночное восхождение на Эверест в 1982 году?

— Первая "двойка" тогда поднялась на вершину, но на спуске у них закончился кислород, и они запросили помощь. Я и мой напарник по связке Михаил Туркевич вышли им навстречу, а дело было уже около шести часов вечера. На высоте 8750 м встретились, отдали кислород. До вершины оставалось уже совсем немно­го. Поэтому попросили разрешения на восхождение, поднялись на Эверест, а на обратном пути, на спуске, догнали ребят и помогли им спуститься. У них снова закончился кислород, я отдал свой, шел без маски. Спонтанно получилось: мы и спасательные работы провели, и заодно сходили на вершину. Но советская экс­педиция была примечательна не ночным восхождением. Мы тогда впервые одоле­ли маршрут высшей категории сложнос­ти — по юго-западной стене Эвереста. На сегодняшний день ни одна команда этот путь не повторила.

— Вы единственный человек в Украине, который побывал на Эвересте трижды. А каков мировой рекорд?

— Шерп по имени Шерпа Апа под­нялся 13 раз, но у него были не спор­тивные цели, он сопровождал клиентов. Пять раз поднимался россиянин Евге­ний Виноградский, который был ког­да-то у меня в команде. Из Украины же на самом высоком пике мира побывали всего 10 человек, но все, кроме меня, по одному разу. Уже нет в живых Ми­хаила Туркевича, который умер от болезни, и Вячеслава Терзеула — он по­гиб в прошлом году на вершине Макалу в Гималаях.

— Альпинистам, наверное, часто прихо­дится терять близких людей...

— Яуверен, что ни одна гора не сто­ит отмороженных пальцев, травм и т.д. Надо ходить нормально и обязательно возвращаться живым и здоровым. Хотя, конечно, бывают трагические случаи. В 1974 году я потерял свою первую жену Тамару: она погибла вместе с группой под камнепадом.

— Вам приходилось принимать сложные решения?

— Мне, к счастью, нет. Но знаю одну историю. В 1986 году сборная СССР совершала зимнее восхождение на пик Коммунизма... Поднималась и команда из Ташкента. Двое узбекских альпинистов сорвались с высоты 7000 м, пролете­ли метров 500 по склону. К ним подошли альпинисты из Свердловска, сообщили руководству, что один погиб, а второй еще жив, но без сознания. Мороз ми­нус 40°С, приближается ночь. И один из руководителей взял на себя ответствен­ность, сказал: укутайте пострадавшего, а сами спускайтесь. На первый взгляд, аморальное решение, а на самом деле единственно верное: в противном случае было бы четыре трупа. Транспортировать этого человека в лагерь ребята были не в состоянии, а к утру замерзли бы сами.

А был и такой случай. В 1999 году про­ходила первая украинская экспедиция на Эверест. Первая тройка в составе Василия Копытко, Вячеслава Терзеула и Владимира Горбача поднялась на вер­шину. Терзеул благополучно спустился в лагерь, расположенный на 8300 м. Гор­бач же плохо себя чувствовал и отстал, его сопровождал Копытко.

Дело было к вечеру, у ребят сели ак­кумуляторы, они остались без фонарей. Копытко ушел искать дорогу и, видимо, вместе с карнизом рухнул вниз. Горбач двигаться не мог и всю ночь провел на высоте 8500 м без палатки, спального мешка. Так вот, обычно на такой высоте спасательные работы не проводятся. Но мы такие работы провели. Утром я отправил Свергуна и Горюнова к Горбачу (у нас было только две кислородные мас­ки), и они спустили его на 8000 м. Я в это время договорился с шерпами, пред­ложил им любые деньги, только чтобы они помогли снять человека. Жизнь Гор­бачу спасли. Это, можно сказать, единс­твенный случай, когда человека сняли с такой высоты.

— А почему у вас было лишь две кисло­родные маски?

— Такова была концепция восхожде­ния — бескислородная экспедиция. Я был против этой идеи, но руководитель экспедиции и старший тренер утвердили именно такую концепцию. Я всем дока­зывал, что большинство участников не готово к такому экстремальному восхож­дению.

— Вас из-за этого отчислили из сборной?

— Уверен, что из-за этого. Хо­тели еще до экспедиции отчис­лить и незадолго до отъезда ус­троили 25-километровый кросс по снегу в Конча-Заспе. Думали, я плохо пробегу.

— Я, признаюсь, слышал такое: мол, Бершов бегает, как конь, сутками может круги наматывать.

— (Смеется) Ну, не сутками, конечно... Но, вообще, правда...

— И чем кросс закончился?

— Еще перед забегом узнал, что уже подготовлена "рыба" о моем отчислении. Но я прибе­жал первым. При выполнении технических комплексов — лаза­нье по стенам, по льду — я тоже или побеждал, или занимал при­зовые места. В итоге, после вос­хождения на Эверест придумали возрастной ценз: члены сборной не должны быть старше 50 лет. Так и отчислили. Мой напарник Игорь Свергун тогда же ушел из сборной в знак протеста. Кстати, кое-что меня тревожит и сегодня — за последние несколько лет мы потеряли четырех членов на­циональной сборной. Если в дру­гих видах спорта теряются очки, то здесь — жизни. Значит, не все в порядке в политике украинс­кой федерации альпинизма.

— У вас были травмы во время восхождений?

— Не было, тьфу-тьфу-тьфу (стучит по дереву).

— Почему часто альпинисты гибнут на спуске? Спуск опаснее, чем подъем?

— Многие ставят перед собой принципиально неверную цель

— достичь вершины. Я видел таких людей: стеклянные глаза, одна мечта — зайти на Эверест. О том, как сойти потом, они не задумываются. Происходит вот что: че­ловек выкладывается полностью, на пре­деле доходит до вершины. На обратный же путь сил порой просто не хватает. А на самом деле, правильная задача — под­няться на вершину и невредимым спус­титься вниз. Неверная психологическая установка рискованна для жизни, а рис­ковать жизнью просто так нельзя.

— Расскажите о последнем восхождении. Насколько оно было сложным?

— Очень тяжелое. Был не характерный для этого времени года (восхождение со­стоялось 29 мая) пронизывающий ветер 70-100 км/ч и мороз до минус 30°С. При­шлось выжидать погодного "окошка", чтобы взойти. Поэтому поход длился 52 дня вместо запланированного месяца. Тактика восхождения, конечно, была ги­малайская...

— Это как?

— Есть альпийская тактика: взял рюк­зак, снаряжение — и пошел, все время вверх. Так, например, поднимались на вершину Шиша-Пангма (8048 м), пото­му что гора невысокая.

— Ничего себе!

— Ну да, мы там кислородом не пользовались, как и на Чо-Ойю (8201). А гималайская тактика предусматрива­ет создание промежуточных лагерей и постепенную акклиматизацию. Первый базовый лагерь — на высоте 5200 м. Туда наше снаряжение доставили на грузовике, а мы поднялись на джи­пе. Такая доставка входит в стоимость "пермита" — официально оплаченного разрешения на подъем. От Китая такое разрешение стоит $4,5 тыс., от Непала

— $10 тыс. Мы шли, конечно, по бо­лее дешевому варианту. В стоимость входит и ночевка в трех населенных пунктах на подступах к Эвересту с питанием. После трехдневной аккли­матизации каждому участнику выда­ют для подъема грузов четырех яков, на которых можно погрузить по 40 кг. Доставили груз на высоту 6400 м, там устроили второй промежуточный ла­герь. Дальше уже можешь идти сам, а можешь за дополнительные деньги нанять шерпа. Мы, например, наняли повара и шерпа. С ними поднялись на отметку 7000 м, провели там пару дней

— и вниз, отдыхать. Кстати, мы нор­мально поели только на высоте 7000 м. На 7700 м — вода, чай и молоко, на 8300 м — только питье. Я сбросил 5 кг, Игорь — 10 кг, но чувствовали себя нормально. Дальше пошли сами, потому что были ограничены в средс­твах. Следующий лагерь — на отмет­ке 7700 м. Оттуда в ожидании погоды спускались на 5200 м, чтобы отдохнуть. С 7700 м поднялись на 8300 м, поспа­ли часок, потом поднялись на вершину Эвереста, спустились на 7700 м, собрав по дороге 3 промежуточных лагеря. Вот такой гималайский стиль восхождения.

— Что испытываете, когда на высоту за­ходите?

— Когда хорошая погода, испытываешь огромное удовольствие.

Но в этот раз с погодой не повезло. На самом подходе к вершине из Непала так дунуло! Я сделал несколько снимков, и пальцы сразу закоченели.

На другой день россияне поднима­лись: ни ветра, ни облачка. Раз на раз не приходится. Огромное удовольствие я получил, когда поднялся на Эверест с командой Краснодара в 2000 году. Было безветренно, температура — минус 10-15°С. Провел на вершине целых полтора часа. Снял маску, сфотографировался, погулял, обзор вокруг прекрасный, ки­лометров на 150-200. Вот тогда действи­тельно понял, что стою на крыше мира и выше меня, кроме космонавтов, никого.

— То восхождение, кажется, тоже было по-своему уникальным?

— Тогда мы поставили рекорд для кни­ги Гиннесса по количеству поднявшихся на пик. Меня тогда пригласила красно­дарская команда в качестве играющего тренера. Задолго до экспедиции я дал не­обходимые рекомендации. Руководитель команды Юрий Агафонов неукоснитель­но выполнил каждый пункт инструкции. Потом мы провели три тренировочных сбора на Эльбрусе. И результат — из 12 человек все 12 побывали на вершине, обошлось без травм и обморожений. Эта история — показатель того, как нужно ответственно относиться к подобным восхождениям.

— Почему нынешняя экспедиция никак не рекламировалась? Ведь не каждый день украинцы отправляются на Эверест.

— У нас были серьезные финансовые затруднения, и до последнего момента было неизвестно, сколько человек отпра­вятся, и отправятся ли вообще. Хорошо, что восхождение было организовано под патронатом городского головы Харько­ва Владимира Шумилкина. Такой ста­тус, как показывает практика, помогает привлечь спонсоров. У нас традиционно несколько основных партнеров. Помогла СК "Лемма". Поддержали торговая мар­ка "Морозов" Харьковского завода шам­панских вин, компании "Альпсервис", "Квазар-Микро", Vision.

— А в чем спонсорский интерес?

— Например, фото- и видеоматериалы, которые мы привозим из экспедиции, могут быть положены в основу нестан­дартной рекламной кампании. Мы всег­да разворачиваем на вершине флаги всех спонсоров, флаг города и флаг Украины и делаем фотосъемку. Альпинизм — до­рогое удовольствие, и даже иностранцы совершают восхождения при спонсорс­кой поддержке. Норвежцы, с которыми мы познакомились на Эвересте в этом году, говорят о себе так: сильнее нас ни­кого в Норвегии нет, у нас самое боль­шое количество восхождений на "вось­митысячники", и поэтому нет проблем со спонсорством. Мы о себе могли бы сказать все то же самое, кроме послед­ней части. Ведь, например, наше вос­хождение на Эверест никто не повторил, траверса Канченджанги никто не повто­рил, маршрут по центру южной стены

на третью вершину мира Лхоцзе (8516 м) тоже никто не повторил. Сам легендар­ный Месснер, который первым покорил все 14 "восьмитысячников" мира, триж­ды пытался подняться с этой стороны — и со сборной мира, и со сборной Ев­ропы, но не смог. После нашего восхож­дения он сказал, что это маршрут XXI века. Между прочим, тогда в команде из 16 человек было 8 украинцев, из них 4 харьковчанина.

— Во сколько обошлась нынешняя экс­педиция?

— Примерно по $10 тыс. на каждого, включая дорожные расходы и оплату разрешения на подъем. Это без стоимос­ти снаряжения. Восхождение обошлось нам довольно дешево, обычно затраты составляют не менее $15 тыс. Чтобы с нуля одеться, нужно $5500. Плюс об­щественная "снаряга": палатки, газовые горелки и т.д. Далее плюсуйте стоимость кислорода: редуктор — $250, маска — $150, один баллон — $450. Радиостанции — еще по $370, к ним нужны также за­рядные устройства.

— В интернете появились предложения по организации экстремального туризма, вплоть до восхождений на Эверест.

— Да, сейчас есть несколько фирм, которые проводят коммерческие экспе­диции на Эверест. Одна — английская, у них стоимость экспедиции составля­ет $47 тыс. Сюда входит разрешение на подъем, организация базовых и проме­жуточных лагерей, обеспечение кислоро­дом, шерпами. Вторая фирма — россий­ская, цена экспедиции $15 тыс., сервис не хуже, но в стоимость не входят сопро­вождение шерпов и кислород, это мож­но "добрать" за дополнительные деньги. Наем одного шерпа — $5 тыс., из них $ 1,5 тыс. уходит на получение официаль­ного разрешения на подъем.

— И что, есть спрос?

— В этом году мы увидели дивную вещь: когда ветром сдуло снег, на проме­жутке с 8500 до 8750 м обнажилась тро­па, набитая зубьями "кошек". Эверест в последнее время пользуется очень боль­шой популярностью. Если в 1982 году я был 120-м человеком на вершине мира, то в 2000-м уже 1189-м. А в этом году со стороны Тибета было организовано более 25 экспедиций, со стороны Непала — 13. Кстати, со стороны Непала коммерчес­кое восхождение стоит $60-65 тыс., а все равно клиенты находятся.

— А как быть, если человек не подготов­лен физически?

— Впринципе, есть общие рекоменда­ции по физподготовке. Другое дело, не все клиенты их придерживаются. У рос­сиян был случай, когда один очень бо­гатый человек оплатил восхождение на Эверест, взял личного шерпа до самой вершины, троекратный запас кислорода. А до вершины все равное не дошел, вер­нулся. Некоторые думают, что все можно купить за деньги. В горах это правило не работает, и Эверест тому доказательство. Ты можешь купить лучшее снаряжение, нанять лучших помощников, но нужно еще собой заниматься и иметь хорошее здоровье.

— Каковы ваши дальнейшие планы?

— Планируем восхождение в горы Ка­ракорума в Пакистане. Там сразу на три "восьмитысячника" можно сходить из одного базового лагеря. Никто в СНГ так еще не ходил, в мире, по-моему, тоже.

— А рекорд Месснера не собираетесь повторить?

— Если бы было финансирование, то на оставшиеся семь "восьмитысячников" можно было бы подняться буквально за пару лет.

— Вы на какой возраст себя ощущаете?

— А я не задумываюсь об этом, хотя многие говорят, что надо бы иногда в паспорт заглядывать. Пока есть желание, пока получается, буду ходить в горы.

Дмитрий Поддубный, «Бизнес»