Блог | "Лефортове". Життя

Достаточно долго меня пытали в Крыму и во время пыток часто с улыбкой спрашивали: "Ты знаешь, куда мы тебя отправим? Знаешь, куда попадешь? - В" Лефортова "! Держись, подлец ..." На тот момент я не думал, о чем они говорят, и на самом деле мне было все равно, куда меня повезут. Для человека, который никогда не был за решеткой, места лишения свободы одинаковы. Но очень скоро я почувствовал разницу, - пишет Геннадий Афанасьев в своем блоге на Радио Свобода .

Меня этапировали в СИЗО "Лефортово" на гражданском рейсовом самолете. Отдельно первым завели в конец салона на последний ряд и посадили у окошка. Рядом со мной разместились два ФСБшники, и еще один сел передо мной в следующем ряду. Я был прикован - наручники на мне, и еще одни, пристегнутые к ФБСшника, который сидел рядом.

Самолет неожиданно начал заполняться другими пассажирами. Они заходили, вели себя как обычно, как все хорошо, но украдкой поглядывали на меня. И в их глазах я видел такое яростное презрение и ненависть ... Они смотрели на меня, как на последнюю паскуду, не зная обо мне абсолютно ничего. Мне было так стыдно, что я натягивал рукава кофты на ладони, чтобы немного прикрыть кандалы, когда рядом проходили дети. Мне до сих пор непонятно отношение тех людей, потому что в недалеком прошлом почти у каждого второго были родственники, которые сидели в тюрьме, и часто именно по политическим мотивам. Вроде они должны понимать заключенных, но нет.

Конечно, в полете ФСБшники не позволяли ни пить, ни есть, ни выходить в туалет. Надо было сидеть молча и ни на кого не смотреть. Если я засыпал, то меня били под ребра. Вероятно, из-за невероятной жестокости и ненависти, специально выращенную в сердцах. Я в их глазах - зэк, который не имеет права на отдых, а они - мужи, которые работают на защиту страны.

Читайте: Игра на выживание

Вот так и летели в Москву. Там подождали, пока все выйдут из самолета, а тогда, в последний момент, вышли и мы. У самолета уже стоял автозак. Меня вывели и заставили сидеть с руками за головой, ожидая дальнейших приказов. Снимали это на камеру.

"Лефортово". Меня привезли к обещанному места. Отобрали все вещи, которые были. Даже крестика с шеи сорвали. Одели в робу гораздо большего за мой размера, с большими дырками между ног и подмышками. В этой робе я должен был унизительно ходить в течение месяца-двух. То перевязывал узлами ее спереди, чтобы не спадала, и ходил медленными шагами, чтобы не дать возможности охранникам видеть те дыры и белье под ними. Но все равно это слишком большая ветошь постоянно позорило меня и вызвало чувство стыда.

Моя стандартная восьмиметровая камера была рассчитана на двоих. В углу каждой камеры стояла сооружение, напоминала высокую коническую вазу. Ваза накрывалась самодельной круглой деревянной крышкой. Это был туалет. Отделен от кровати крохотной, узкой, не более 50 сантиметров в высоту, фанерной перегородкой. Никакой приватности, все на виду. Сокамерник смотрит на тебя. Каждые секунд 40 очередные ключники заглядывают в глазок. Половина из них, кстати, были женщинами. Я не понимал, как мне сходить "по большому". Было крайне неудобно. Приходилось набрасывать на колени и живот какое-то тряпье, чтобы прикрыться, просить сокамерника отвернуться. Обычно на это время включал радио на большую громкость и ставил таз набираться водой - для лучшего смывания. Еще из бумаги скручивал плотную трубку и поджигал ее - она ??медленно и вонючее дымила, немного скрывая неуместны запахи. Для человека с моральными установками это - сплошной ужас.

Было очень мало движения. Невыносимое чувство, будто ты выброшен из жизни. Сидишь в полной изоляции. Есть только радио "Милицейская волна", где с утра до вечера восхваляют сотрудников милиции России и крутят какие-то глупые песни 1980-х годов. Вот так день за днем, день за днем ??...

Читайте: Живешь, мечтаешь, строишь планы и в одно мгновение теряешь все

Отсутствует какая-либо возможность поговорить с родными, обнять, прикоснуться. Вспоминал обо всем хорошо, что в жизни, и понимал, что это потеряно навсегда. Вспоминал обо всем плохом и понимал, что этого уже никогда не исправлю.

Еженедельно по четвергам водили мыться в баню, но чистую одежду не выдавали, заставляли ходить в грязном рубище. Спрашивал, когда вернут собственную одежду, а в ответ: "Пиши заявление". Писал заявление на руководство следственного изолятора. Около месяца ждал ответа, а когда дали разрешение на получение личных вещей, вынужден был ждать еще около месяца, чтобы мне их принесли. Все время грязный, вонючий, унизительно ободранный.

Надо отметить, что следственный изолятор "Лефортово" всегда заполнен разве что наполовину, и не было бы никаких сложностей сделать все быстро. Однако, с другой стороны, посещение бани по четвергам условно делил неделю на три части: с понедельника по среду я жил ожиданием, остаток четверга и пятницы - предчувствием выходных, когда арестанты два дня сами с собой, а затем - непосредственно выходные! Это уже создавало определенный распорядок и ритм жизни.

Вообще время в "Лефортове" течет крайне медленно. В камере всегда только двое, в отличие от других СИЗО, где арестанты сидят минимум по 4-20 человек в одной камере. Большая скученность не всегда удобна с точки зрения бытовых условий, зато можно общаться с соседями, причем не только со своей, но и с других камер. В других следственных изоляторах на прогулках есть возможность докричаться друг к другу, узнать, кто где сидит, получить какие-то новости по воле и передать информацию кому нужно, а ночью есть возможность связаться через так называемую мижкамерну почту. В некоторых СИЗО есть возможность звонить своим близким с мобильного телефона. В "Лефортове" мижкамерна коммуникация невозможна; телефонов, конечно, нет. Из-за дефицита общения у некоторых людей начинает ехать крыша, и они, конечно, срываются на тех, кто рядом. Нервы сначала очень трудно контролировать. Только распорядок и решает частично эту проблему.