Виктор Жовтянский, Владимир Омельченко

19 мая на «Обозревателе» состоялась пресс-конференция на тему: «Условия контрактов на поставку газа между «Газпромом» и «Нефтегаз Украина»: целесообразность пересмотра в контексте политики энергосбережения».

В пресс-конференции приняли участие:

-заместитель директора по научной работе Института газа НАН Украины, доктор физико-математических наук Виктор Жовтянский;

-ведущий эксперт Центра Разумкова Владимир Омельченко.

Президент Украины Виктор Ющенко заявил о том, что правительство должно немедленно инициировать пересмотр газовых контрактов с Россией. Напомним, что в конце января между «Газпромом» и «Нафтогазом Украины» были подписаны контракты на поставку «голубого топлива» в Украину. Согласно документам базовая цена на газ для нашей страны составляет 450 долларов. Кроме того, контрактом предусмотрено, что Украина должна отбирать не менее 80% объема, предусмотренного документом, тогда как по итогам первого квартала этот показатель не превышал 50%.

Владимир Омельченко: Контрактами, подписанными в январе, предусмотрена возможность пересмотра данных контрактов. Но при этом для пересмотра должны быть веские причины и предложения должны подаваться за полгода до года, на который будет пересмотрен контракт. Т.е. фактически у правительства и компании НАК «Нафтогаз Украины» осталось меньше, чем полтора месяца для того, чтобы подать свои обоснованные предложения для пересмотра данного соглашения.

Естественно, что объемы газа, заявленные в контракте на поставку до 2019 года – в этом году 40 миллиардов кубометров газа, на следующие годы – вплоть до 52 миллиардов кубометров, - в контексте того финансового кризиса, который произошел в Европе, в том числе Украине, что снизило спрос на энергоносители в стране, - эти обязательства завышены. Украине, наверное, не надо будет столько газа. Причем, наверное, будут проведены какие-то мероприятия по энергосбережению.

Если Украины не пересмотрит данные контракты, то она фактически окажется на крючке у России, у российского правительства, которое через механизм «Газпрома» будет все время проводить свою политическую линию, имея в распоряжении должника. Поэтому необходимо, безусловно, подготовить соответствующие предложения для «Газпрома» - в первую очередь, по объемам природного газа, потому что потребление будет ниже. Второе – по базовой цене, которая сегодня есть завышенная. Это все понимают, что 450 долларов на российско-украинской границе – цена нереальная. И третье – порядок оплаты природного газа. Безусловно, этот порядок чрезвычайно жесткий для Украины. Фактически ни для одной другой компании в Европе, с которыми имеет контрактные отношения «Газпром», таких жестких обязательств нет – если компания-получатель до определенного числа не оплачивает газ, сразу же со следующего месяца идет уменьшение поставок на объем непроплаченного природного газа. Это очень жесткие условия, их надо менять.

Центр Разумкова предвидел такую ситуацию, которая случится в Украине. В ноябре месяце прошлого года был проведен круглый стол, выпущен соответствующий журнал, и там было четко заявлено, что с 2009 года будет переход на формульный подход ценообразования в контрактах. На круглом столе была рассмотрена модель, которая существует по подписанию долгосрочных контрактов в Европе, как она работает, проанализировано законодательство Евросоюза. У правительства была возможность более содержательно подготовиться к этим контрактам, тогда бы мы, наверное, таких больших проблем не имели.

Виктор Жовтянский: Десять лет назад я закончил создание трех управлений в бывшем Государственном комитете Украины по энергосбережению и стал заместителем председателя. Следующих пять лет я работал на этой должности. Случилось так, что я стал архитектором системы законодательства в Украине.

Конечно, самое интересное в проблеме энергосбережения – это культура природопользования. Но, к сожалению, без законодательства, без соответствующих экономических механизмов эту проблему у нас не решить. Мы с семидесятью авторами издали коллективную монографию, опыт был обобщен. Время от времени я пишу статьи в газеты. Одна из последних в соавторстве с Борисом Стогнием – «Энергоэффективность в Украине: малая проблема большой экономики?» - была приурочена к первому кризису отношений Украины и России. Вторая – «Энергосбережение: момент истины», где мы написали: известно, что надо делать. К сожалению, ничего не делается.

Можно один раз наступить на грабли, второй раз. Но, к сожалению, это уже был третий раз. Политика энергосбережения, к сожалению, длительное время оставалась невостребованной. я ушел из Комитета, поскольку понял, что это совершенно бесполезное занятие. Сейчас я работаю в Институте газа, хорошо понимаю эту проблему с точки зрения технологической.

В 1973 году, когда случился первый кризис, западные страны сделали соответствующие выводы – так, в Японии энергоемкость была уменьшена в два раза. Советский Союз за 1973-1990 годы уменьшил энергоемкость только на 16%.

В начале 1990-х было всеобщее радостное ожидание: вот наступит рынок и все поставит на свои места, и у нас наступит энергосбережение. Рынок наступил даже раньше, чем мы ожидали, стоимость газа возросла в 60 раз. Это привело к кризисным явлениям в экономике. И вся эта драма продолжалась, грубо говоря, до 2000 года. Наш Комитет подготовил законопроекты, были созданы программы, и ситуация начала улучшаться. Потом пришло правительство Виктора Андреевича Ющенко и Юлии Владимировны Тимошенко, как топливно-энергетического вице-премьера. Я могу сказать, что в сфере энергосбережения это было самое успешное правительство. Мы тогда в Украине наблюдали огромное снижение энергоемкости ВВП (порядка 10% ежегодно), причем в падающей экономике. В падающей экономике это сделать очень тяжело.

Потом, к сожалению, этот опыт был растерян. Но сейчас Юлия Тимошенко предпринимает активные действия в этом направлении. Я думаю, что она что-то сделает. Тогда она сумела вывести из теневого оборота достаточно солидные объемы топлива, и это способствовало будущему экономическому росту, потому что это не ежеминутный успех. Снизить энергоемкость ВВП – это, считайте, на всю оставшуюся жизнь.

За этих два года было снижение энергоемкости ВВП на 20%. Последующие годы мы тоже имели снижение энергоемкости, но тут есть одна хитрость: так называемая «эволюционная энергоэффективность». Дело в том, что в экономике есть два больших блока: один производственный, который потребляет топливно-энергетические ресурсы, а второй – непроизводственный (жилищно-коммунальная сфера, например). Жилищно-коммунальная сфера у нас заморожена с 1999 года – там ничего не улучшается. В производственном блоке энергоемкость не улучшается, но просто растет объем производства. потому, если усреднять по той части, которая не изменилась, и по той части, которая возросла, в сумме становится немножко меньше. Но по существу политики снижения энергоемкости продукции у нас за последние годы не имеет места быть.

Владимир Омельченко: Почему у нас слабо происходит энергосбережение? Я полностью согласен с коллегой, но в то же время, хотел бы подчеркнуть, что у нас построили такую экономику, в которой самый лучший вид бизнеса – валютные спекуляции. Вы нигде не заработаете столько, как на валютных спекуляциях или на каком-то потребительском кредитовании – раньше, сейчас в условиях кризиса этого нет. Естественно, что в такой экономике никакое энергосбережение невозможно. Никто не будет вкладывать ни в инновации, никуда. Поэтому тут вопрос не в том, что надо перестраивать только энергосбережение и систему управления энергосбережения, хотя, я думаю, там тоже есть вопросы. Однако без серьезного изменения всей экономической политики, серьезной реформы всей экономики, которая была бы направлена на инновации, на развитие производства, а не только на валютные спекуляции и торговые операции – без этого само себя энергосбережение, как барон Мюнхгаузен, из озера за волосы себя не вытащит.

Этот вопрос надо рассматривать целостно, связанным с развитием всей экономики всех процессов, в том числе и правовых процессов в государстве. Та система правовых отношений, которые существуют в государстве, исключает возможность серьезных долгих инвестиций – когда инвестор не защищен, он не будет вкладывать.

Вопрос энергосбережения надо решать комплексно.

Виктор Жовтянский: В 1999 году был принят Закон о поддержке горно-металлургического комплекса. Был он принят прямолинейно, по-советски: с целью поддержки освободить от налогов. Мы предлагали другой вариант – если вы внедряете у себя энергосберегающие технологии и показываете прирост прибыли за счет этого, то этот прирост прибыли облагается налогом, допустим, в процентном варианте, но остаток того, что вы получаете, вы опять используете на энергосбережение. Ничего сложного нет и соответствует Энергетической хартии.

Нет, промышленное лобби приняло тот закон, тот вариант. На Западе энергетические затраты в единице проката на уровне 10%. У нас в прошлом году было 40%. Но на рынок они выходят с одинаковой ценой. За счет чего? Зарплата рабочих, по большому счету.

[...]

Очень большие проблемы тянет за собой жилищно-коммунальный комплекс. Низкие цены на газ… Можно только догадываться, что можно «наварить» на этих диспропорциях. Что угодно. Фактически жилищно-коммунальная сфера – черная дыра экономики, и остается ею до сегодняшнего дня. Рыночные принципы действуют очень приблизительно.

Владимир Омельченко: На самом деле, там социализм только на бумаге. Говорят, что они за социальные блага, а на самом деле никакого социализма нет. Под маркой этого «социализма» скрываются чисто корпоративные и коммерческие интересы отдельных лиц, приближенных к власти. Поэтому мне кажется, что тезис о том, что НАК «Нафтогаз» и жилищно-коммунальный комплекс – это социально-ориентированная структура – мне кажется, это бред, в который уже не верит никто.

Виктор Жовтянский: Но очень хочется, чтобы так было.

Владимир Омельченко: Да.

[…]

Виктор Жовтянский:Я только что был на комиссии СНБО, где заседала межведомственная комиссия по научной поддержке возобновляемых источников энергии. Какая у нас главная проблема с точки зрения науки? У Института газа есть разработка – извлечение биогаза из свалок: просверливаются скважины, извлекается газ. Дальше, если он хорошо очищается, его можно сдавать в сети. Такая установка у нас сделана, разработана и внедрена – где бы вы думали? – в городе Далласе, штат Техас, США.

Наука получает минимальное финансирование – собственно, только зарплаты. Если я создаю новую технологию, я же ее создаю в пробирке. Инновационная политика у нас построена таким образом, что они требуют готовые разработки. Никто, никакой предприниматель, результат из пробирки тоже не возьмет. Он приходит – ему надо показать: вот, стучит, работает, а здесь бензин льется. Нет вопросов. Промежуточный результат никто не берет. Инновационная политика этапа создания пилотных образцов вообще не предусматривает.

Если мы получаем инновационные деньги, мы должны их реализовать за один год. мы сделали одну установку, но это было нечеловеческое напряжение и совершенно бессмысленная организация работы.

[…]

В прошлом году мы подготовили комплексную программу переработки твердых бытовых отходов. В частности, в моем отделе Института газа есть установка по переработке медицинских отходов. Все программы, в том числе и эта, были остановлены в связи с кризисными явлениями в экономике. Но кризис в переработке отходов у нас давно наступил. И нигде в мире такого нет.

Вся Европа идет к тому, что все отходы без исключения должны быть переработаны. Какой смысл останавливать такого рода программы? Есть протокол договора с Энергетической хартией. Там предусмотрено, что каждое государство разрабатывает и обновляет государственные программы энергосбережения и энергоэффективности. Поскольку международное законодательство является выше, чем отечественное, если есть соответствующий документ, подписанный на международном уровне, значит, действует этот документ. В данном случае, постановление Кабмина и уважаемого СНБО об остановке программ энергосбережения, противоречит Энергетической хартии и не может действовать в Украине.

Нельзя останавливать этот процесс. Но, с другой стороны, мы же не говорим о том, что деньги надо просто тратить. Это источники энергии. Запомните простую цифру: одна тонна твердых бытовых отходов – это баррель нефти. У нас 11 миллионов этого «добра» ежегодно создается, т.е. 2 миллиона тонн нефти гниет где-то и ужасно загрязняет атмосферу.

2 миллиона тонн нефти у нас под ногами, но Кабмину все равно

ЖКХ - черная дыра экономики

Смотрите тематические видеоцитаты:

Жилищно-коммунальная сфера - черная дыра в экономике

Украинские разработки по извлечению газа из мусора внедряются в Далласе

Валютные спекуляции важнее энергосбережения

У НАК «Нафтогаз» осталось меньше чем 1,5 месяца на пересмотр контракта