Блог | Марксизм измельчал до колбасы
В молодости меня как правоверного марксиста и рабочего-интеллигента (бытовал такой термин, взятый из досоветской истории) очень интересовало: где Маркс изложил свою схему смены формаций. Причина – "реальный социализм", как в 1970-ые стали официально называть строй, который был в СССР, вызывал вопросы и наводил на мысль: может Ленин и правильно пошёл "другим путём", но в итоге пришли явно куда-то не туда. К Ленину тоже были вопросы. Как рабочему-интеллигенту мне была ближе позиция "рабочей оппозиции" Александра Шляпников с сотоварищами и их идея "Вся власть профсоюзам!". Понимал, что впадаю в ересь, которую Ленин клеймил как анархо-синдикализм в дискуссии о профсоюзах, но успокаивали два обстоятельства. Во-первых, на моей стороне был Энгельс, на него ссылался Шляпников, и мне импонировал призыв Энгельса "сдать государство в музей древностей, где ему место рядом с каменным топором и прялкой". Так как Энгельс в пантеоне марксистов выше Ленина, то статус заблудшего еретика отходил к Ленину. Во-вторых, Шляпников может и поспешил, – в 1921 г. профсоюзов было мало и состояли в них не все, но в 1980-ые в них состояли уже все, и я полагал, что самое время выполнить указание Энгельса и сдать государство с его бюрократией в музей.
Читайте: "Слава Украине" и Революция Достоинства: пусть завидуют мос*али
Выступление "Солидарности" в Польше полностью убедило меня в этом. Так как танковый полк, где я проходил срочную службу, готовили к вводу в Польшу, то мы с товарищем образовали нечто вроде "социал-демократической фракции ремонтной роты" и договорились в поляков не стрелять. Стрелять в них, по моим наблюдениям, никто не хотел, им скорее сочувствовали. Дембеля вообще хотели домой, а не разбираться с "мировым империализмом", тем более что тот не мог ввести войска в Польшу, так как границы с ней не имел. Так что встретиться с солдатами НАТО, ужастики о которых висели на стендах в полку, нам не грозило.
Читайте: Москву переименуют в Кучково
Мысли о том, что с "реальным социализмом" что-то не так, и что в СССР скоро будут "делать так, как в Польше" и "если водка будет стоить 25, будем снова Зимний брать" – как обещали в стишке 1983 г., посещали по-своему не только меня, но и Андропова с Горбачёвым. Закон Андропова о советах трудовых коллективов (СТК) я воспринял как признак того, что партия таки решила отправить бюрократию в музей, но были сомнения в искренности её желания. На заводе "Арсенал" тоже создали СТК, и я поинтересовался мнением о нём у бригадира, которого туда избрали. Он махнул рукой и произнёс: "А, фигня полная". С СТК и без него было всё понятно.
Читайте: "Европа загнила, разлагается и скоро ей придет революционный конец"
Вскоре всё стало понятно и с теорией смены формаций якобы Маркса, на которую все ссылались, но не указывали где он её доказал. Выяснилось, вся эта теория зиждется лишь на одной фразе из "Предисловии" к "К критике политической экономии" (1859 г.), а та гласит: "В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической общественной формации" (Т. 13. С. 7). Маркс эту схему упоминает не как своё открытие, а как бытующую популярную точку зрения. Через 20 лет Маркс прямо отказывался от чести создания такой теории, когда ему это стали приписать российские народники, и с точностью до наоборот утверждал: создать универсальную теорию социальной эволюции для всех времён и народов нельзя в принципе. Тогда так думал не один Маркс, но и многие позитивисты, к которым он по факту и принадлежал. Это мнение доминирует до сих пор, притом, что периодически делают попытки такую теорию создать, и вопреки Марксу, она возможна.
Читайте: Украину опять обменяли на Сирию
Большевики, опять-таки вопреки Марксу, объявили, что он такую теорию создал, и не просто теорию, а новую науку, состоящую из двух частей – материализма исторического и материализма диалектического. Тем самым они совершили серию преступлений в сфере теории, которые называются подлог, жульничество и фальсификация. Одну единственную фразу Маркса они возвели в ранг теории, которая не была подтверждена фактами истории. Проблема доказательства "теорию Маркса" затем всё время висела Дамокловым мечом над марксистами, и сделать им это так и не удалось. В итоге не только порочная практика "строительства коммунизма", но и информация, собранная историками, археологами и этнографами похоронили как то, что большевики выдавали за теорию якобы Маркса, так и реальные схемы с выводами Маркса и Энгельса, которые оказались сырыми, и редко согласуются с фактами. Даже остроумное сочинение Энгельса "Происхождение семьи, частной собственности и государства", на которое ссылался Шляпников, специалисты, в том числе и многие марксисты, давно не принимают всерьёз.
Большевики при Сталине совершили и прямой подлог в схеме Маркса, удалив из неё азиатский способ производства и переименовав античный в рабовладельческий. Вопреки тому, что в черновике "К критике политической экономии" Маркс их не отождествляет, и подробно описывает, чем античный способ производства отличается от азиатского, и оба – от германского способа производства.
У Маркса это выглядит так: в азиатской модели собственником земли считается некая старшая община, на практике сводимая к одному человеку – патриарху-деспоту, который даёт земли в пользование младшим общинам. Частной собственности и прав индивидуума нет. Ленин, требуя ввести НЭП, назвал это патриархальным укладом. В античной модели у индивидуума уже есть права, в том числе и право собственности на землю, но только как члена общины. Германский способ производства – это союз частных собственников малых земельных участков, которые создают общину для решения своих общих проблем. Это можно соотнести с мелкотоварным или мелкобуржуазным способом производства, который любили ругать большевики, но не включили в "схему Маркса" из первобытного коммунизма, рабовладельческого строя, феодализма, капитализма и нового коммунизма (социализма).
Читайте: Неприятный сюрприз польским и венгерским автократам
Черновик с азиатским, античным и германским способами производства большевикам был известен. Его в 1902 г. нашёл Карл Каутский и в марте 1903 г. издал в журнале "Die Neue Zeit". Большевики не могли спустить эту "подлость" "ренегату Каутскому", как и другие, и чтобы иностранные "левые" не тыкали их носом в несоответствие схемы Маркса их "схеме Маркса" тоже в 1939-1941 г. издали в Москве этот черновик "Критики" в виде томика из двух книжек на… немецком языке. Этим хотели показать иностранцам – Маркса почитаем и свободно читаем его на немецком – священном языке марксизма, чтобы лучше понять, что хотел сказать Учитель и Пророк. Но немцы ГДР, считавшие себя, а не Москву, истинными хранителями Чаши Грааля марксизма и гордые наличием у Маркса германского способа производства, решили об этом ей напомнить: дождались смерти Сталина в 1953 г. и переиздали этот черновик Маркса. Немцы намекали: Берлин, а не Москва должны быть Меккой социалистического лагеря. Москва объяснила им, что родина Маркса – город Трир всё ещё в руках неверных, и до его отвоевания Мекка будет на Красной площади у нас, а у вас вот антикоммунистический путч был, и подавили его мы. Но немцы продолжали "бухтеть" про азиатский и германский способы производства с намеком на их географию. Вдобавок, этот черновик Маркса был знаком и Западу, а с 1953 по 1965 г. его перевели и издали в Японии. Идей об азиатском и германском способах производства там явно заинтересовались. С 1954 г. переводом и подготовкой к изданию занялись и итальянские марксисты, которых Москва всегда подозревала в том, что они не марксисты, а уклонисты.
В силу этих неприятностей, и чтобы советские люди не читали Маркса на буржуазных языках и контрабандой, в Москве после смерти Сталина решили его и Энгельса сочинения переиздать и полностью. Первое, неполное, их издание уже было раритетом, а с 1929 г. в СССР предпочитали издавали лишь сборники их избранных работ. В 1968 г. черновик "Критики" таки появился на "великом и могучем" (Т. 46, часть 1), и историки из СССР смогли обсудить с коллегами из ГДР азиатский и другие способы производства, имея у себя текст Маркса.
Эта дискуссия 1970-1980-ых была закрытой и академической и без права публичного пересмотра священной схемы имени Маркса. Было высказано несколько предложений по спасению этой схемы: вернуть в неё азиатского способа производства, выдвинута теория "большого феодализма", объединяющего рабовладельческий и феодальный способы производства, и сделано предложение объединить их в одну "докапиталистическую формацию" и не мучатся, так как "буржуазные" исследователи уже успели доказать, что ни рабовладение, ни феодализм не являются особыми способами производства, тем более свойственными всем народам. С последним в целом были согласны и советские историки, особенно славяноведы, и Игорь Фроянов предложил отнести Киевскую Русь до XII в. к новому данническому способу производства. Тогда же Юрий Семёнов создал громоздкую схему из двух десятков общественно-экономических формаций, которую опубликовал после роспуска СССР в надежде спасти марксизм и компартию. Как обычно, самыми стойкими марксистами оказались те, кого в КПСС травили как уклонистов и агентов Запада.
Западные марксисты с 1980-ых тоже прощались со "схемой Маркса" и брали на вооружение какую-либо из версий мир-системного анализа, который стал претендовать на роль новой универсальной теории. Кризис "реального социализма" и марксизма с его идеей коммунизма происходил не только на практике, но и в теории, которая выглядит весьма мрачно, если ей честно следовать. Энгельс в "Анти-Дюринге" для доказательства неизбежности коммунизма использовал закон отрицания отрицания из триады Гегеля. Из него следовало: если был первобытный коммунизм, то через какое-то время на новом витке спирали истории будет и коммунизм нового уровня. Эту мысль Энгельса было не сложно додумать и выходило, что после "реального социализма" людей ожидают ужасы рабства, феодализма и капитализма более высокого уровня. Совсем не оптимистично, особенно для советского человека, который следуя за Энгельсом должен был начать срочно тормозить строительство коммунизма, чтобы отсрочить наступление нового рабства.
Некоторые и без Энгельса подозревали, что живут в таком новом рабовладельческом строе, где все люди – собственность государства, а ГУЛАГ был всего лишь внутренним карцером в этой тюрьме для особо болтливых и находчивых. Оптимисты считали, что и при рабовладении можно неплохо жить, если устроиться на руководящую должность, а пессимисты надеялись на перемены и задавали вопросы о спирали Энгельса профессорам, как один студент истфака в киевском университете. Профессор ответа не знал, но как бывший студент знал: на экзамене нельзя молчать, надо что-то говорить близко по теме, пока не остановят, что позже и делал Горбачёв, а также многие постсоветские политики. Золотое правило: не знаешь – не молчи. Но в итоге немногословные пессимисты одолели болтливых оптимистов, и СССР исчез к их взаимному удовольствию.
Оставшиеся от него коммунисты и другие фанаты символики СССР, а также разные "истинно православные" и рускомировцы апеллируют теперь уже не к "схеме Маркса" или спирали Энгельса, а к колбасе по 2.20, якобы бесплатным образованию, медицине и прочим благам, но не хотят признаться, что в тюрьме и в рабовладельческом обществе их и положено выдавать бесплатно.
Рабство можно модифицировать в целях повышения производительности труда и начать выдавать какие-то поощрительные карточки, назвав их рубль или тугрик. Или премии натурой (натуропремии) – как выражались во времена Ленина и Шляпникова. Собственно, это и сделали большевики, введя рабство второго уровня, если верить в спираль Энгельса. Сейчас марксизм измельчал до колбасы, а как всё помпезно и "научно" начиналось.
