Блог | Нравы каменных джунглей
Заехал к товарищу в гости. К тому самому, с рабочих окраин, где среди фруктовых садов, обволакивающих старые четырехэтажки, царит староверовская суровость и простота многоколенного индустриального прайда.
Там как всегда пасторально, неспешно, и только стайки разновозрастных детей как стрижи прошивают пространства дворов со старухами на скамейках, клумбами у подъездов и обязательными, ржавыми и гениальными в своем примитивизме, детскими устройствами лодочка из двух листов железа и посредине палка с рулем в барханах песочниц. Здесь всегда заводские 80-е.
Товарищ курит на ступеньках крыльца и чешет пузо. На нем шлепанцы и ярко-желтые очки, в глазах - философское удовлетворение трудового человека этим чудным июньским вечером.
- Артурчик! Иди сюда, сына, - он выцепляет взглядом в очередной мчащейся стае детей своего семилетнего отпрыска.
Артурчик подбегает - русый, ангельски красивый пацан без верхних передних зубов и шальными голубыми глазами.
- Возьми вот баклажку и сбегай в магазин набрать воды. На тебе червонец.
- Ну пааапа!
- Бегом давай, одна нога здесь.. А сам не хочешь, вон с вами девочка ездит, она с транспортом, - в стайке ждущих Артурчика детей девочка с длиными тончайшими ногами в микрошортах на велосипеде. - Попроси ее, дай пятьдесят копеек сверху, пусть съездит. Ты что, попросить ее стесняешься? Ну? Как девочку зовут?
Читайте: Пани Ницой, не трогайте Бабий Яр!
- ... ммм.. Нуу... Соня... по-моему, не знаю, - косит глаза в сторону, переминается; Соня постарше и местная красавица.
- Соня, да? Соня! Ну-ка иди сюда, Соня! - подходит Соня, исполненная превосходства двенадцатилетняя девочка, губы ее выражают степень собственной значимости среди команды пацанов, младших ее на два-три года.
- Соня, тебя тут Артур хотел попросить. Артур, что ты хотел сказать Соне?
- (адским шепотом) Ну пааапа!
Соня недоумевающе переводит взгляд то на нас, то на мнущегося Артурчика, делающего папе немые, полные отчаяния пантомимы.
- Я и сам куплю! - Вдруг срывающимся голосом и, выхватив у папы пластиковую бутыль, с пробуксовкой скрывается за углом дома.
- Ты чего пацана так вломил? - Спрашиваю я и улыбаюсь.
- Ничего. А кто ж его жизни будет учить?
Стоим, курим, вечер гладит нас. Это Спарта, сынок, это Спарта.
