УкраїнськаУКР
EnglishENG
PolskiPOL
русскийРУС

Хуг: конфликт на Донбассе может прекратиться завтра, но есть одно но

Хуг: конфликт на Донбассе может прекратиться завтра, но есть одно но

Специальную мониторинговую миссию ОБСЕ критикуют все кому не лень, причем по обе стороны от линии соприкосновения. Украинские военные и волонтеры обвиняют наблюдателей в "слепоте". В "ЛНР" и "ДНР" на появление людей в куртках и жилетах с логотипом ОБСЕ реагируют с откровенным раздражением.

Первый замглавы миссии Александр Хуг признает, что наблюдатели видят не все – им просто не позволяют. "Люди, которые нас останавливают по обе стороны от линии соприкосновения, не хотят, чтобы мы видели то, что находится за их спинами", – сказал Хуг в беседе с "Обозревателем".

Что прячут от наблюдателей, как стабилизировать ситуацию на Донбассе, что изменилось после объявления официальной блокады и "национализации" украинских предприятий в псевдореспубликах – об этом и не только читайте в первой части интервью с Александром Хугом.

- На днях первый замглавы МИД Украины Вадим Пристайко заявил, что в деле введения полицейской миссии ОБСЕ на Донбасс нет прогресса. Как мы знаем, для этого нужен как минимум консенсус всех стран-участников. Есть хоть какие-то шансы, что он будет достигнут?

- Как вы правильно заметили, такое решение должно быть результатом консенсуса, и такого решения нет. Процесс принятия подобного решения, рассмотрение таких вопросов - прерогатива Постоянного Совета в Вене. Миссия не принимает решения.

- Как изменилась ситуация на Донбассе после так называемой национализации украинских предприятий и официальной блокады?

- Мы внимательно следим за развитием событий. И уже увидели некоторые последствия этой блокады как в подконтрольных, так и в неподконтрольных правительству районах. Мы сообщали о них в наших ежедневных отчетах, которые доступны широкой публике на нашем сайте на трех языках. В основном это касается обеспокоенности сотрудников и владельцев предприятий, которые теряют работу или которым приходится сокращать персонал.

Читайте: Террористы на Донбассе существенно увеличили количество обстрелов из тяжелого вооружения – ОБСЕ

- То есть, как я понимаю, в связи с этим усложнилась гуманитарная ситуация?

- Сложно указать одну конкретную причину ухудшения гуманитарной ситуации. Она зависит от многих факторов. Это целый комплекс, который способствует ухудшению гуманитарной ситуации: продолжающиеся боестолкновения, повреждения в результате боестолкновений, невозможность для некоторых гражданских лиц получить доступ к определенным услугам, что усугубляется блокадой, и так далее.

- Можно ли сказать, что Донбасс стал ближе к гуманитарной катастрофе? Или все не так плохо?

- Донбасс довольно большой. Линия соприкосновения составляет почти 500 км. Вооруженное противостояние не проходит одновременно по всей линии соприкосновения. В горячих точках, где идут боевые действия, ситуация ощутимо хуже, чем в других местах. Это районы к северо-востоку от Мариуполя, так называемый треугольник – Авдеевка, Ясиноватая, Донецкий аэропорт, также это районы к западу и северо-западу от Горловки, к юго-востоку от Дебальцево или к северо-западу от Светлодарска, еще один треугольник – Первомайск, Попасная, Троицкое.

Особенно сложная ситуация у тех гражданских лиц, которые проживают между так называемыми нулевыми блокпостами одной и другой стороны. К примеру, это район Жованки, который является частью поселка Зайцево на подконтрольной правительству стороне, или же Доломитное к югу от Новолуганского. Однако необходимо четко понимать: перемещение этих нулевых блокпостов вперед увеличит риск попасть под огонь для этих населенных пунктов. Чтобы установить долгосрочный режим прекращения огня и улучшить гуманитарную ситуацию, правительственным силам и вооруженным формированиям в неподконтрольных правительству районах необходимо отвести все тяжелое вооружение, как и было согласовано, и развести позиции, чтобы увеличить дистанцию между ними.

Читайте: Украине следует играть с Донбассом вдолгую — экс-офицер ФСБ Богданов

Невозможно дать какую-то общую оценку. Даже в пределах населенных пунктов ситуация разнится. Это касается и самого Донецка. В его центральной и восточной частях меньше проблем по сравнению с его западной и северо-западной частями, ближе к линии соприкосновения,. Это применимо и к Авдеевке: в северной части города проблем меньше, чем в южной.

- Вы фиксировали в последнее время увеличение войск и вооружений со стороны так называемых ЛНР и ДНР?

- Согласно нашему мандату мы осуществляем наблюдение – читатели могут делать выводы, основываясь на них. По обе стороны линии соприкосновения, включая, конечно, неподконтрольные правительству районы, мы видим много вооруженных людей именно вблизи так называемых горячих точек. Что можем сказать с уверенностью, так это то, что обе стороны размещают свое вооружение там, где оно быть не должно согласно Минским документам. В наших отчетах есть чрезвычайно много таких примеров. Ситуация не особо изменилась с того времени, когда стороны повторно подтвердили обязательства убрать эти вооружения.

- То есть обе стороны сейчас нарушают режим тишины?

- Они не только нарушают режим тишины, они нарушают еще и условия отвода вооружений. Большинство повреждений критически важных объектов гражданской инфраструктуры для обеих сторон возникают из-за применения этих вооружений. Более 80% жертв среди гражданского населения, подтвержденных нами, были ранены или погибли от осколков снарядов от тяжелых вооружений. С начала года мы подтвердили уже более 140 случаев жертв среди мирного населения, среди них около 30 случаев гибели людей. Большинство из этих людей получили ранения или погибли от осколков.

Читайте: Небоевые потери: на Донбассе погибли двое военных

Если бы эти вооружения отвели, как было договорено, множество повреждений и страданий среди гражданского населения можно было бы избежать. Как я уже говорил, в наших отчетах есть множество примеров наличия тяжелого вооружения. Мы не видим все. Мы видим лишь вершину айсберга, очень опасного айсберга. Но очевидно, что обе стороны хранят свои вооружения возле линии соприкосновения. Мы не только видим факт их наличия, но и слышим, как они применяются, и мы видим, какие повреждения инфраструктуры и жертвы среди мирного населения они влекут. Кроме того, необходимо отметить, что в Минских соглашениях четко прописан запрет на все типы вооружений. Любое использование вооружений – будь то наступательные или оборонительные действия – является нарушением соглашений.

- Если говорить о применении этого вооружения, кто обычно первый нарушает режим тишины?

- Этот вопрос часто задают, но на него невозможно ответить. Не потому что мы не знаем, не потому что мы слепы, как утверждают некоторые. Просто конфликт – не всегда дело ясное. Это не настольный теннис, где четко видно, кто подает. Допустим, наблюдатель стоит и видит, что одна из сторон стреляет в какую-либо сторону. Непонятно, является ли это ответом на предыдущий выстрел, а может, это реакция на перемещение танков, или в километре оттуда ведется стрельба, которая спровоцировала этот огонь? Возможно, перед тем, как наблюдатели прибыли, пьяный человек просто произвел выстрел в воздух, а другая сторона восприняла это как атаку и открыла огонь. Сказать, кто начинает стрелять, очень сложно.

Стрельба является симптомом болезни, которую необходимо вылечить. В первую очередь надо отвести танки и минометы, а также все вооружение, которое регулируется Минскими соглашениями. Вторая проблема – позиции сторон размещены слишком близко, иногда даже на расстоянии 10-20 метров друг от друга. Я не предлагаю переместить линию соприкосновения. Надо развести силы и средства, потому что в ином случае это никогда не прекратится.

Читайте: За все годы переговоров в Минске не решалось ничего - Марчук

Тот аргумент, что увеличение дистанции автоматически приведет к изменению линии соприкосновения, необязательно находит убедительное подтверждение. Конечно, были случаи в прошлом, когда линия соприкосновения изменялась. Самым очевидным примером, который можно упомянуть в этом контексте, является Дебальцево. С военной точки зрения я понимаю, почему стороны не хотят отойти назад, поскольку нет доверия между ними. Но если кто-то хочет остановить боестолкновения, необходимо принять эти две основные меры – отвести вооружение и развести силы и средства, иначе это не прекратится. Это базовые меры, которые позволят защитить и гражданское население, и объекты гражданской инфраструктуры по обе стороны линии соприкосновения.

- В минском процессе пока не намечается прогресс. Вам не кажется, что конфликт на Донбассе приобрел вялотекущий характер?

- Важно заметить, что СММ является не Специальной минской миссией, а Специальной мониторинговой миссией ОБСЕ в Украине. Мы ведем работу в рамках мандата, предоставленного нам всеми 57 государствами-участниками ОБСЕ. Что касается Минских соглашений, пока это единственная платформа, где все заинтересованные стороны могут вести диалог. Это открытый канал коммуникации, который можно использовать, чтобы не допустить дальнейшего ухудшения ситуации.

Читайте: СМИ: Трамп хочет присоединения США к Минскому процессу, Кремль - против

Проблема не в самих Минских соглашениях, проблема в невыполнении того, о чем было договорено. В наших отчетах вы можете четко увидеть, что имплементации договоренностей нет. Люди часто думают, что проблема в наших отчетах, что они не сбалансированы, но проблема в нарушениях, которые отображены в наших отчетах, и тех, кто нарушает Минские договоренности. Мы видим лишь верхушку айсберга. Во многих случаях стороны не позволяют нам наблюдать.

- И украинская сторона?

- Да, они тоже препятствуют нам. Однако нарушения нашей свободы перемещения в неподконтрольных правительству районах носят более грубый, агрессивный, отпугивающий характер.

- Там применяют силу?

- Возле наших патрулей стреляют, наблюдатели попадают под огонь, а наши беспилотники подвергаются огню из стрелкового оружия и помехам с помощью средств радиоэлектронной борьбы. За период с 27 марта по 2 апреля мы фиксировали примерно 30 ограничений свободы передвижения, 20 из которых произошли в неподконтрольных правительству районах. Это статистика одной недели, она может меняться. Но сам характер этих ограничений является более жестким и агрессивным в неподконтрольных правительству районах. Люди, которые нас останавливают по обе стороны от линии соприкосновения, не хотят, чтобы мы видели то, что находится за их спинами.

- У вас есть предположения, что это?

- Во многих случаях мы знаем и можем даже видеть, что за стенкой или блокпостом находится тяжелое вооружение. Например, 25 марта в неподконтрольном правительству Казацком наблюдатели видели танки. Когда они опять туда приехали, 28 марта, люди там начали стрелять в воздух, поскольку они знают, что мы опять увидим танки. Или же в подконтрольном правительству Аслановом наш беспилотник зафиксировал наличие тяжелого вооружения там, где его быть не должно, в частности наличие гаубиц. После этого беспилотник попал под огонь из стрелкового оружия. Часто есть связь между нарушениями и ограничениями нашей свободы передвижения. Несмотря на то, что стороны нас ограничивают, мы многое видим. Необходимо, чтобы стороны принимали меры в ответ на зафиксированные в наших ежедневных отчетах нарушения. Мы не можем отвести танки или гаубицы, мы наблюдатели.

Читайте: Авиация, флот и танки: в Минобороны назвали количество войск РФ у границ Украины

Очевидно, что, когда есть нарушения, но нет на них реакции, то стимула их прекратить мало. И мы знаем, что стороны могут как прекратить огонь, так и отвести вооружения, мы это видели много раз. Дело не в невозможности прекратить боевые действия, а в воле сторон прекратить этот конфликт. Проблема скорее не в плохом командовании или управлении, а в отсутствии воли, политической воли. Если стороны захотят, конфликт на Донбассе может прекратиться завтра. Конечно, есть много проблем, которые необходимо будет разрешить по окончании боевых действий, в том числе и политического характера, но сами боевые действия могут остановиться буквально на следующий день.

Как сообщал "Обозреватель", в ОБСЕ предупредили о последствиях заморозки конфликта на Донбассе.