Волонтер о бойцах АТО: ребята отступать не собираются, обещают стоять до конца

Волонтеры Фонда "Сестры Победы" практически живут в зоне АТО. Ведь возят туда собранную украинцами помощь ежедневно. Среди них – и Виталий Коршенко. Еще какие-то полгода назад он был главным технологом производства по переработке лекарственных растений в родном Запорожье, а сегодня может дать фору многим в умении пробираться в самые труднодоступные зоны АТО – и выбираться оттуда.

О том, в чем нуждаются наши защитники, трудностях волонтерской жизни, а также о предателях и героях украино-российской войны, Виталий рассказал "Обозревателю"

Виталий, расскажите, как Вы попали в Фонд "Сестры Победы" и чем конкретно Вы занимаетесь?

Я относительно недавно в фонде – ребята из "Сестер Победы" меня попросили, чтобы я работал с ними. Есть необходимость полностью завершать цикл работы: не только собирать помощь, но и развозить ее. А я как раз этим занимался. Я езжу по передовой, знаю, как это делается – возможности, пути, какие слова надо говорить, чтобы там проезжать… Поэтому меня и пригласили работать с фондом "Сестры Победы". Вот я сейчас этим и занимаюсь.

Что конкретно вы возите? Ведь некоторые фонды имеют определенную специализацию: кто-то возит, по большей мере, медикаменты, кто-то закупает приборы ночного видения. У вас есть такая специализация?

Нет. Мы возим все: и тепловизоры, и еду, и одежду – много чего возим. На фронте нужно все, и мы решили, что если будем специализироваться на чем-то одном - это будет не так эффективно.

Недавно, к примеру, фонд купил в Польше джип. Мы его некоторое время будем использовать, чтобы развозить помощь, а потом отдадим его одной из воинских частей, чтобы ребята могли использовать эту машину во время боевых заданий.

Где все берете это? Кто дает вам деньги?

Это помощь простых людей. Помощь бизнесменов. Диаспоры из-за границы помогают. По всякому бывает.

То есть к вам обращаются и украинцы, живущие в других странах? В каких именно?

Сейчас вот, например, везем из Великобритании то, что передавали. Италия, Франция, Канада… Где живут украинцы – отовсюду и помощь поступает. Лично я пока не сталкивался разве что с австралийской диаспорой.

Куда приходится ездить, чтобы доставить помощь?

Я успел побывать по всей линии фронта – начиная от Луганской области, граница с Россией, Станица Луганская, туда, в поля, где наши пацаны стоят – заканчивая Мариуполем. Бываем во многих частях. И 72-я, и 93-я, 92-я, 95-я и 1 батальон теробороны, и 55-я запорожская, артиллерия… Мы очень многим помогаем. Всех и не перечислишь.

От самих бойцов часто можно услышать нарекания, что волонтеры помогают тем подразделениям, которые находятся подальше от линии фронта. А на самой передовой ситуация очень сложная. Как обстоят дела с обеспечением бойцов на передовой по Вашим наблюдениям?

Это, действительно, правда. Вот смотрите – есть волонтерские организации. Кто-то занимается снабжением – наполнением складов, привлечением средств. А кто-то возит. Многие волонтеры, которые возят, делают так: грузят большие машины - и тупо везут на штаб.

Мы когда с этим столкнулись – выяснили, то, что приходит на штаб, до передовой практически не доходит. Я занимаюсь этим с лета – и с самого начала отказался от такой работы. Возить в штаб не буду – только ребятам на передовую, в окопы, блиндажи, под выстрелами. Остальное, я считаю, неправильно.

Поэтому ко мне фонд и обратился. Потому что ребята хотели помогать конкретно бойцам - и именно тем, кто находится на передовой. И у нас, слава Богу, пока это делать получается.

А почему то, что попадает в штаб, не доходит на фронт? Это какие-то спекуляции на уровне штабов – или просто нет желающих туда ехать?

Много из того, что привозят волонтеры, оказывается потом на рынке, оказывается, еще Бог знает где... Опять же - штабные могут выбрать себе самую лучшую одежду, самую вкусную еду, а ребятам отдать, что останется. Что им в штабе не пригодилось. Как говорится в Украине, "На тобі, небоже, що мені не гоже". Это встречается практически везде.

Мы со штабами, конечно, дружим – на уровне "пообщаться". Но помощь отвозим непосредственно пацанам. Их боевым командирам. Которые там живут, воюют, которые им как отцы родные. Вы не поверите, но таких офицеров - достойных, которые с себя снимут последнее, чтобы солдату отдать - на самом деле, очень много. Чего не скажешь о штабах.

Вы говорите, что иногда помощь от волонтеров оказывается на рынке. Вы лично с таким сталкивались?

Да. Это и запчасти для автомобилей, и вещи, и даже знаю случаи, когда дорогие приборы, тепловизоры продают. Тепловизор - это действительно нужная на фронте вещь. И вот некоторые деятели просят у волонтеров привезти тепловизоры – забрасывают удочки одним, вторым, десятым. Те покупают. А такой "делец" не будет же рассказывать, что у него уже есть 2 или 3. Нормальный тепловизор стоит где-то в районе 55 тысяч гривен – вот он его может потом взять и продать. Иногда – тем же волонтерам, немножечко дешевле, чем они покупают.

Были такие случаи. Правда, я не буду называть фамилии, кто этим занимался – считаю, что не имею на это права.

Тогда у меня к Вам такой вопрос. Наше правительство рассказывает, что один день проведения АТО на Донбассе обходится бюджету в сотни миллионов гривен. Вы видите эти сотни миллионов на передовой, в обеспечении бойцов?

Честно говоря, нет, не вижу. Хотя, если считать тяжелое вооружение, снаряды - может быть, это и входит в эту цифру. Я не знаю, почем они берут ту же тушенку – но я более чем уверен, что цена явно не рыночная, а завышенная. Вы же сами знаете, как тендеры проводятся. Вы журналист, вы должны это знать.

А так - реальная цифра: из потребностей солдата бытовых – та же одежда, еда – 95% покрывается именно благодаря волонтерам. И если армия на каком-то уровне хотя бы относительно решила вопрос с питанием – крупы, макароны, тушенка, то лекарства, одежда, сладости, печенье (всем же иногда хочется чего-то вкусненького, на одних макаронах ведь долго не протянешь), те же витамины, фрукты – это все возят волонтеры.

Знаете, у пацанов у многих сейчас начались реальные проблемы с зубами, потому что от такой еды зубы летят на раз. Им нужны овощи, им нужны фрукты – и мы это возим тоже.

И не только мы. Там, в зоне АТО, тоже есть патриоты, из местных жителей. В том числе, бизнесмены. Вот один из примеров: человек выполнил работу для одного садового хозяйства – а оплату попросил не деньгами, а яблоками. 4,5 тонны яблок. И мы эти яблоки развозили бойцам мешками. Пацаны, когда видели эти яблоки - начинали их есть еще при разгрузке.

То же – со свежими яйцами. Мы когда привозим яйца и начинаем их разгружать – ребята сразу же на месте несколько лотков разбивают и выпивают. Потому что редко видят такое.

Вот мы были в донецком аэропорту, у ребят – и мне запомнились слова одного бойца. Он говорит: у меня есть мечта. Я когда выйду отсюда – найду колодец, чтобы вода была чистая, "живая". Напьюсь вдоволь – и поеду домой. А там сделаю себе яичницу с колбасой. Вот так вот. Обыкновенные человеческие желания, которые им там недоступны.

Вы упомянули о поездке в донецкий аэропорт. Сейчас, наверное, вся страна пристально следит за событиями там. Расскажите о Ваших впечатлениях? Что Вы увидели там? Как там наши ребята?

Внимание на аэропорту акцентировали сравнительно недавно. Ведь, оказывается, есть примеры, когда наши имеют реальные успехи. Аэропорт - это как раз тот случай. Наши, при всех трудностях, держат оборону. Ребята наносят очень большой ущерб живой силе - и улыбаются еще при этом! Они реально молодцы. Как, впрочем, и все наши, во всех местах, где идут бои. Дух у пацанов высокий.

Все говорят , в аэропорт волонтеры ездят. На самом деле, туда не очень многие доезжают, потому что пробраться туда крайне сложно – и реально опасно. Тебя в любой момент могут убить.

Мы когда заехали туда – первый вопрос: ребята, как вы вообще сюда попали? Оказалось, наша машина была второй за все время, которая смогла заехать туда, куда заехали мы, в дневное время. Есть некоторые особенности, как туда добираться – но это делается в темноте. А у нас получилось сделать это днем.

Мы еле оттуда уехали – под обстрелами, на разорванных колесах – но мы смогли это сделать. Хотя повторюсь: добраться туда волонтерам очень тяжело. Как и выбраться, впрочем.

Какие моменты той поездки были наиболее рискованными для Вас лично?

Во время этой поездки мы выезжали на разорванном колесе. Получилось так, что до этого мы по пути уже одно колесо поменяли и поставили запаску. А там дороги усыпаны осколками. И вот один из этих осколков попал в колесо – прямо в внутрикамерное пространство. И колесо просто разорвало. Но выезжать по-любому надо было - причем, на большой скорости. Потому что мы проезжали в непосредственной близости от позиций сепаратистов. Точнее, россиян – если уж честно называть вещи своими именами. Говорить, как оно есть. Так вот, мимо российских войск мы проезжали на большой скорости, и по нам велся обстрел. Метрах в двухстах от нас легло где-то 5 или 6 снарядов. Наверное, это были мины. Но повезло, и нас не зацепило.

А так - мы постоянно под обстрелами "Градов", под минами, танками. В нас стреляли с терриконов под Енакиево. Ночью нас обстреливали из автоматов. Были случаи, когда свои пару раз чуть не "положили"… Так что и такие "накладочки" тоже случаются.

И что – неужели не возникало желания все бросить?

Нет. Эти желания… Я могу порассуждать о них. Но если хоть раз попадешь к этим ребятам, увидишь их глаза, почувствуешь необходимость той работы, которую ты делаешь – всерьез вариант все бросить уже не рассматриваешь…

Правда, летом у меня было желание бросить волонтерство – но исключительно для того, чтобы взять автомат, стать плечом к плечу с ребятами и воевать. Но авторитетные для меня люди меня отговорили – сказали: это сделать вы всегда успеете. Но сейчас войны как таковой – с точки зрения бойцов – практически нет. Есть постоянные обстрелы, когда наши не могут ни ответить, ничего. И просто сидеть там с автоматом в блиндаже – много ума не надо. А вот помощь этим ребятам – это работа, которая, мне кажется, сейчас важнее.

Что касается запрета отвечать на обстрелы – это есть еще с лета. Когда под Амвросиевкой стояли ребята наши – их каждый божий день с утра до вечера поливали "Градами" с российской территории. Они не могли на это ответить. Просто сидели тупо в блиндажах, ждали непонятно чего. И такая ситуация была полностью по всему фронту.

Вот батальон "Тернополь" - мы их выводили из Запорожья, провожали аж до Ивано-Франковска, до их месторасположения. Потому что их не хотели даже пропускать - и прокуроры, и когда их под Кировоградом встретили… Они нас попросили, чтобы мы помогли им пройти по Украине, потому что их не хотели пропускать до Ивано-Франковска. Так вот: им даже не хотели помогать военной помощью – ни техники, ни оружия им практически не давали. Они были как раз тогда под Иловайском. Оттуда выходили. Их командир поступил мудро и правильно. Он увидел, что это бесполезно. Как ты будешь воевать, если у тебя нет даже оружия? И командир взял на себя ответственность.

А его сейчас судят. Не знаю, на каком этапе это все. А ведь он сохранил жизни пацанов. Потому что эти смерти были бы бесполезными глупыми и ничем не оправданными.

Сейчас, насколько я знаю, артиллерия наша работает замечательно. Ребята держат позиции. Самые горячие точки, где мы бываем, это район Счастья, район 31 блокпоста, аэропорт, Пески, Дебальцево…. И везде ребята говорят: даже если будет приказ отступить – мы этот приказ выполнять не будем. Мы будем стоять до конца. И это правда. Это у ребят такой настрой. Отступать они не собираются, даже несмотря на приказы.

Понимаю, что следующий вопрос не очень по адресу, но все же… Руководствуясь тем, что Вы видите и слышите на передовой – как считаете, действительно ли есть предатели в Генштабе, в штабах на местах?

Да. И это не просто ощущение. Это определенное знание, подкрепленное фактами. Есть отдел, который над этим работает. Так что – да, предатели есть.

Как их вычислить, обезвредить?

Этим занимаются специально обученные люди, у которых есть свои способы и методики, чтобы выявлять таких людей. Предатели есть. Они были летом. Они есть сейчас. Правда, сейчас они более глубоко законспирированы. Но их тоже находят.

Вы упомянули в начале нашего разговора, что для того, чтобы ездить на передовую, привозить помощь, нужны определенные знания. Какие именно знания Вы имели в виду?

Понимаете, каждая наша поездка – это не просто "сел – и поехал". У меня, к примеру, есть знакомые разведчики во многих батальонах, в том числе, и добровольческих. И я с ними советуюсь, где безопаснее проехать, где можно, где нельзя. Они мне могут некоторые нюансы объяснить – все-таки у них информации побольше.

В особенно опасных местах надо ехать с определенной скоростью. Ни в коем случае нельзя останавливаться. И даже если на моем пути будет стоять машина - без разницы, что там случилось: колесо отвалилось или человек умирает – я там не остановлюсь. Извините, но время такое. Это такие нюансы.

Надо знать даже, как правильно вести себя на АТОшных блокпостах. Потому что там можно схлопотать от своих же пацанов – и легко причем. Не всегда наши ребята правы. Но их можно понять. Ситуация нервная, идиотов хватает. Даже среди волонтеров бывают такие, которых пацаны нормально просят: предъяви документы, кто ты такой. Покажи, что везешь. А он начинает перед ребятами пальцы веером распускать: да я волонтер, а вы, мол, кто такие?.. Понятно, что ребята на таких обозляются.

Ситуации различные. В основном, с большим пониманием пацаны к нам относятся. Особенно в зоне АТО. Они очень благодарны. Уже когда выезжаешь из зоны - попадаешь на каких-нибудь "беркутят" или Нацгвардию, которые такие все "модные" стоят на каких-нибудь внутренних блокпостах – и начинают тебе мозг выносить - с обыском машины и с унижением, с личными досмотрами – так и хочется сказать: слышишь, а ты пойди туда, получи автомат, постой под обстрелами, проживи на том обеспечении, которое государство выделяет тем, кто воюет на передовой – а потом рассуждай о том, кто мы такие и чем мы занимаемся!

В зоне АТО такого отношения не встретишь. Ребята с пониманием и благодарностью к нам относятся. Мы отвечаем им тем же – и на всех блокпостах, где нас останавливают, оставляем то ящик печенья, то блок сигарет, то что-то из теплых вещей. Всегда парням пытаемся что-то оставить – потому что это все им очень надо.

Были ли случаи, когда кто-то из волонтеров пострадал во время поездок? Или пока, как говорится, Бог миловал?

Вы что – какое там "миловал"! У нас недавно было, что два волонтера попали в плен - между блокпостами на трассе Артемовск-Дебальцево. Они в плену, и, насколько я знаю, за них выкуп требуют. В Мариуполе неделей раньше пропала пожилая пара. Люди просто везли помощь – и просто исчезли. Очень многие волонтеры пострадали…

Еще с лета такие случаи начались. Помню, летом в Тельманово ребят расстреливали, волонтеров. Были и 200-е. У меня есть знакомые ребята, которые полями пробирались и 5 дней воду из луж пили – потому что машину расстреляли, а им удалось сбежать по кукурузе.

Мы рискуем реально. Вот чем тяжело волонтерам? Мы едем без оружия. В отличие от ребят там, на войне. У них есть блиндажи, укрытия на случай обстрела. Они знают, где укрыться в какой-то момент. А у нас – ничего. Трасса - поле - посадка. Оружия нету. Кто там - в этой посадке, в этом поле – мы же не знаем. Волонтеры практически беззащитны.

Поднимался ли этот вопрос на уровне центральных властей – как хотя бы частично защитить волонтеров? Чтобы, возможно, волонтеры получили право на ношение хотя бы травматического оружия – так, как это действует, к примеру, для журналистов или сотрудников суда?

У нас есть волонтеры, у которых есть официальное разрешение на оружие - и они ездят с ним. Там вопросов нет. Но сделать себе сейчас разрешение и купить более-менее хорошее оружие – это тысяч 20 гривен надо. Согласитесь, это слишком большие деньги. А волонтер за свою работу ничего не получает. За что живет моя семья – понятия не имею. Работу я бросил. И, честно говоря, мне перед семьей очень неудобно и стыдно. И если я еще буду эти 20 тысяч у семьи вытребовать… Тем более, что я знаю: у них такой сумы нет.

Ну, а от государства мы, конечно, такой помощи не видим. Насколько я знаю, тема безопасности волонтеров на государственном уровне вовсе не поднималась.

Какая поездка запомнилась больше всего?

Самые волнительные – те, во время которых происходит что-то чрезвычайное. Когда, к примеру, попадаешь под обстрел. Или когда едешь в новое место – тот же аэропорт, Пески – такое, конечно же, запоминается. Но в основном их так много, этих поездок, что со временем они все сливаются в калейдоскоп картинок, лиц… Бывает, ты с трудом вспоминаешь, где был три дня назад. Мы же практически все время в пути. Домой приезжаем только чтобы переночевать – и то не всегда. Больше высыпаемся у пацанов в блиндажах.

Читайте: К украинским бойцам в зону АТО отправился "Хомячок": опубликованы фото

Сейчас наряду с фондами и организациями, которые действительно помогают армии, попадаются и аферисты. Как человек, который знает "волонтерскую кухню" изнутри – можете подсказать украинцам, как вычислить аферистов? Существует ли "рецепт"?

Скажу так. Если человек хочет помочь бойцам через какой-то фонд или организацию - в любом случае, у этого фонда или организации должен быть отчет о предыдущей деятельности. Фотографии какие-то, видеозаписи, странички в соцсетях, где все это можно увидеть и понять, действительно ли они помогают. По отчетности о деятельности можно посмотреть, на кого реально работает фонд.

Бежать помогать абы кому, лишь бы помочь – это, конечно, похвальное стремление, но глупое. Надо сначала убедиться, что твоя помощь действительно попадет туда, куда нужно.

Вы с такими фиктивными фондами сталкивались?

Конечно! Были такие… У нас в Запорожье - так точно. Я не помню названия этих "фондов" – я ими не занимаюсь. Да они мне и не интересны. Если еще этим забивать себе голову – она попросту лопнет. Для меня это лишняя информация. Есть службы которые должны ими заниматься - вот пусть и разбираются.

Читайте: Волонтеры занялись комплексной модернизацией оружия для бойцов АТО

Я знаю, что меня лично проверяли-перепроверяли спецорганы, и мы были под наблюдением – но, видать, мы проверку прошли с достоинством, потому что вопросов к нам не возникло. Они видят, что мы реально помогаем. По крайней мере, нам не препятствуют.

То есть государственные органы все-таки хотя бы пытаются контролировать этот процес?

Конечно. Та же СБУ. Ведь никто точно не знает, зачем человек едет в зону АТО: чтобы помочь - или у него свои интересы какие-то есть? Ни для кого ведь не секрет, что из зоны АТО оружие вывозится. Для каких целей – это другой вопрос. Но СБУ должна эти каналы проверять. Да они, может, потому в волонтерских группах и делают такие негласные проверки. У них есть своя специфика, своя методика работы – пусть проверяют. Они делают правильное дело, потому что гордое звание "волонтер" – это не причина, чтобы человека не проверять. Я на эти вещи не обижаюсь, потому что понимаю, что это надо делать.

А в чем именно заключается эта проверка? Это вас вызывают куда-то, обыскивают – или что?

Обыски – да, бывают. На трассе, на блокпостах уже, на внутренних. Нам иногда ребята могут шепнуть, что это работает СБУ. Мы не выпендриваемся: пожалуйста, ребята, смотрите машину – можем открыть, дать заглянуть куда угодно. Это и прослушивание телефонов… Технологий много сейчас.

Вам приходилось за время волонтерства сталкиваться с угрозами – к примеру, от людей, которых сейчас принято называть "ватниками"? В тех же соцсетях?

Было. Правда, еще летом было. Сейчас - нет. А летом были моменты, когда были угрозы.

Читайте: Защити самое ценное. Волонтеры сняли трогательные ролики об украинских героях

Это были просто слова – или что-то такое, что вызывало реальные опасения за себя, за близких?

За машиной следили. Угрожали. Гнались. Останавливали. Даже доходило до физического контакта. Всякое бывало. Последний случай был в августе. Сейчас, слава Богу, пока тихо.

У Вас лично или у фонда в целом какие планы на будущее? Возможно, хотите сделать что-то, чего раньше не делали, или расширить поле деятельности?

Для фонда всегда должны быть какие-то перспективы. Заниматься на одном уровне, топтаться на месте - это неправильно. В любом случае, объем помощи надо наращивать, потому что я не вижу сейчас реальных перспектив и возможности у нашей армии быстро и достойно победить. Это если говорить честно.

Читайте: Россия начала масштабные военные учения на границе с Украиной

Поэтому помощь нужна будет и дальше. А собирать ее становится сложнее. Люди и их ресурсы – человеческие, материальные – тоже ведь имеют свой предел. И для фонда, понятное дело, уже становится проблематичнее что-то собирать. Ребята, конечно, стараются не снижать, а только увеличивать объемы. Потому что каждая поездка – это новые пацаны, которые нуждаются в помощи. И мы понимаем, что, зная об этих ребятах, оставить их не обласканными, обделенными вниманием мы не можем. И каждая поездка – это плюс еще кто-то, кому мы начинаем помогать.