Игорь Каляпин: Любой чеченец знает, что такое "убить на результат"

Юрист Игорь Каляпин уже много лет занимается помощью жертвам пыток. В интервью DW правозащитник рассказал о правовой ситуации в Чечне и погроме в офисе его организации.

Руководитель "Комитета против пыток" Игорь Каляпин - один из самых смелых правозащитников РФ. Благодаря его усилиям в России регулярно расследуются дела о применении пыток в правоохранительных органах, преступники получают обвинительные приговоры и реальные сроки. Везде, кроме Чечни, где сотрудники комитета вступили в открытое противостояние с местными властями. В конце прошлого года Рамзан Кадыров объявил Каляпина "врагом России", а 3 июня неизвестные уже во второй раз разгромили офис "Комитета против пыток" в Грозном и соседнюю квартиру, в которой жили правозащитники. Сотрудникам организации удалось спастись, выпрыгнув в окно. Глава Совета по правам человека при президенте Михаил Федотов попросил взять Каляпина под госзащиту. В интервью DW правозащитник рассказал, за что его ненавидит Рамзан Кадыров, как вести дела о пытках после погрома и как в Чечне отчитываются о ликвидации боевиков.

DW: Как вы объясняете погром в офисе вашей организации?

Игорь Каляпин: Я думаю, что это акт возмездия, демонстрация силы со стороны Рамзана Кадырова. По-моему, он в последнее время впал в несколько неадекватное состояние и любую критику записывает на меня лично и мою организацию. Во всех недавних скандалах, связанных с Чечней - вокруг "свадьбы тысячелетия", вокруг событий в Закан-Юрте, он обвиняет нас - хотя мы занимаемся только помощью жертвам похищений и пыток. Если вы помните, на этот день, 3 июня, был запланирован митинг в грозненском Сквере журналистов "против информационной войны, объявленной Чечне". В качестве главных фигурантов этой войны были названы телеканал "Дождь", "Новая Газета", "Коммерсант" и "Открытая Россия". Но накануне митинг неожиданно был отменен, а на следующее утро они приехали к нам. Я могу предположить, что кто-то в последний момент сказал Кадырову, что нужно это мероприятие несколько конкретизировать, "заточить" и привести туда, где мы присутствуем, так сказать, по месту прописки. У "Новой газеты" нет офиса в Грозном, куда можно направить людей с кувалдами, а вот у пресловутого Каляпина - есть.

- Вы уверены, что погром не был спонтанным?

- 12-15 молодых людей, которые вломились в наш офис, были хорошо подготовлены. Погромщики прекрасно знали, как выглядит наш служебный автомобиль. Знали, что у нас в офисе видеокамеры, заливали краской объективы, понимая, что это будет снято. Маски, ломы, кувалды, болгарка - на митинги с этими предметами не ходят. А остальные люди, которые стояли вокруг и скандировали лозунги против нас, - это просто массовка, которую, насколько я знаю, привезли на автобусах. Они сами не очень понимали, зачем их собрали. В основном это были женщины, довольно мирно настроенные. Многим говорили, что проходит акция против убийства Джабраила Дадаева, которое к нам вообще не имеет никакого отношения. И только после того, как погромщики благополучно скрылись, все разломав и уничтожив, явилась полиция и начала задерживать людей из "массовки".

- По факту преступления было возбуждено уголовное дело. События будут расследованы?

- На это нельзя рассчитывать. Я имел возможность вчера утром смотреть сводку МВД за 3-4 июня. Там просто нет такого события, как нападение на наш офис. При этом расследование ведет именно МВД Чеченской республики. Непонятно, почему дело, которым должен заниматься Следственный комитет, вдруг оказалось в МВД. Я абсолютно убежден, что вся их деятельность направлена на уничтожение улик, на закрытие следов преступления. Именно сотрудники МВД забрали всю разгромленную аппаратуру, все видеокамеры, вместе с внутренними носителями. Наверняка они это все уничтожат. И я предполагаю, что сейчас под видом расследования МВД будет привлекать якобы на следственные действия людей из Надтеречного района, откуда якобы приехали погромщики. Будут задерживать людей, которые не имели к погрому никакого отношения - просто чтобы возбудить агрессию по отношению к нашей организации. А потом отпускать и говорить, что полиция к ним претензий не имеет, все вопросы к Каляпину.

- За что вас так не любят чеченские правоохранительные органы?

- Мы не даем им закрыть дела о пытках и похищениях. У нас сейчас несколько десятков дел, которые висят камнем на шее у чеченского СК. По России у нас уже 107 завершенных дел, по которым полицейские были осуждены за применение пыток и получили реальные сроки. В Чечне - ни одного. Мы не можем заставить их дотащить эти дела до суда и предъявить обвинения, но и не даем прекратить. Они все время пытаются это сделать, а мы обжалуем эти решения. По всем делам есть доказательства причастности сотрудников конкретных правоохранительных структур. Большинство остановились на той стадии, когда уже надо применять меры процессуального принуждения, допрашивать людей в качестве подозреваемых и арестовывать. Причем в некоторых случаях следы ведут к ближайшему окружению Рамзана Кадырова.

- Например?

- Наберите в интернете "дело Умарпашаева". Оно тянется еще с 2009 года. Расследование ясно указывает на то, что одноклассник Кадырова Алихан Цакаев командовал штабом ОМОН, на базе которого была нелегальная тюрьма. Там людей держали по несколько месяцев, чтобы к очередному празднику отчитаться о ликвидации боевиков.

- Это как?

- Любой чеченец знает, что такое "убить на результат". Это когда человека задерживают, а потом в камуфляже убивают в горах в качестве боевика. И не всегда пулевые отверстия на камуфляже соответствуют ранениям на теле. Это обычно перед 9 мая очень любят делать - не потому, что это День победы, а потому что 8 мая - день гибели Ахмата Кадырова. Ислам Умарпашаев - единственный, кому удалось выйти из такой тюрьмы и дать показания. Следственная группа выходила в этот подвал, где он был 4 месяца прикован наручниками к батарее, он пальцем показывал на людей, которые приходили его кормить. После этого мы были вынуждены эвакуировать Умарпашаева с семьей в Нижний Новгород, а через 3 года, поскольку угрозы в его адрес все равно поступали, - за границу. Сейчас мы продолжаем вести дело в его отсутствие.

- Удивительно, что вам вообще удавалось работать в Чечне до сих пор.

- Я это делаю не один, у нас целая команда юристов. И смею вас уверить, что в силовых структурах у нас много союзников. Конечно, эти люди не могут публично выступить. Но они нам помогают. Находятся следователи, которые идут и несмотря ни на что выполняют следственные действия. Они исходят из закона, а не из понятий, которые пытается навязать Рамзан Кадыров. Благодаря им наша работа имеет результаты. Местные юристы у нас все уволились, потому что это очень опасно для них. Но мы выработали целую методику - у одного человека может быть несколько адвокатов, которые, сменяя друг друга, приезжают в Чечню. Как мы сейчас, после погрома, будем организовывать работу - непонятно. Наверное, будем искать место по соседству. Есть Дагестан, Ставрополье, Ингушетия. Наверняка как-то решим. Но работать по уже начатым делам мы, безусловно, продолжим, у нас нет выхода. Есть конкретные люди, жертвы пыток, которые набрались мужества написать заявление, дали показания. Мы их не можем бросить сейчас. Их просто убьют, если мы не будем помогать.