Видео дня
Сергей Головатый — об «истории отношений» с БЮТ и рисках «дела Гонгадзе»
В начале октября на осенней сессии ПАСЕ будет рассматриваться вопрос о выполнении Украиной взятых на себя перед СЕ обязательств, в том числе и по раскрытию убийства Георгия Гонгадзе. 3 октября о результатах расследования расскажет в Страсбурге генпрокурор Украины Святослав Пискун, а 6 октября в Страсбурге будет отчитываться председатель ВР Владимир Литвин. Об этом вчера на пресс-конференции заявил народный депутат, член постоянной парламентской делегации в Парламентской Ассамблее Совета Европы Сергей Головатый. Он заявил также, что в деле Г. Гонгадзе были отстранены оппоненты как Генпрокуратуры — в лице адвокатов, представляющих интересы матери убитого журналиста Леси Гонгадзе, так и следствия — в лице следственной комиссии парламента, работа которой была прекращена. По словам С. Головатого, все участники этого процесса, начиная с генпрокурора, лидера СПУ Александра Мороза и главы следственной комиссии Г. Омельченко, «законсервировали ситуацию». Неслучайным было, считает депутат, и заявление А. Мороза о необходимости завершения следствия по делу об убийстве Г. Гонгадзе и передаче этого дела в суд до парламентских выборов.
Сергей Головатый также сказал, что он и адвокат Андрей Федур хотят встретиться с Президентом Виктором Ющенко, который «не знает обо всех нюансах расследования дела, так как имеет одноканальную информацию от Пискуна». А. Федур, также присутствовавший на пресс-конференции, заявил, что к материалам этого дела возникает много вопросов. Он отметил, что в результате завершения процесса «мы будем иметь привлеченными к ответственности трех милиционеров, в отношении ответственности которых есть большие сомнения». По словам адвоката, если этому не воспрепятствовать, навсегда будет закрыта возможность привлечь к ответственности настоящих организаторов, заказчиков и исполнителей этого убийства.
Об этом, а также о позиции Сергея Головатого относительно последних политических событий — в интервью депутата «Дню», которое он дал накануне.
— Почему вы единственный из всего БЮТ поддержали кандидатуру Юрия Еханурова с первого раза?
— Ни накануне первого, ни накануне второго голосования по Еханурову лично я ни с кем из коллег по фракции этот вопрос не обсуждал. Проголосовал так, как считал нужным. Когда же после первого волеизъявления стали выяснять, кто именно из БЮТовцев высказался «за», я честно признался. Реакция коллег по фракции включительно с руководством по критериям здравого смысла и приличия была «ниже ватерлинии». Спорить я не стал, просто взял портфель и ушел, а на фракции с того времени больше не появлялся. Вечером позвонила по телефону Юлия Владимировна, предложила встретиться. Мы виделись утром в среду, за час до ее пресс-конференции. Я свою позицию аргументировано изложил. Ее просьбу изменить свою позицию и проголосовать против Еханурова — категорически отверг.
— Обсуждали ли вы также ее намерение в очередной раз протянуть руку Президенту?
— Нет, только мое голосование. В нашей фракции сейчас много «политически» молодых депутатов. Я же в Верховной Раде, за исключением короткого промежутка времени пребывания в исполнительной власти, работаю уже шестнадцатый год. За это время прошел немало испытаний, во время провозглашения суверенитета, независимости, утверждения Конституции, не говоря уже об отставках и принятии многочисленных правительств. Решения я всегда принимал самостоятельно, несмотря на то, в какой фракции состою. И ни об одном из своих голосований за эти годы я не жалею, ни за одно из них мне не стыдно. Принимая решение конкретно относительно кандидатуры Еханурова, в собственной правоте я также был уверен, что и объяснил Юлии Владимировне.
— Однако из фракции вас все-таки исключили…
— В свое время — в марте 1990-го — меня исключили из КПСС за мою позицию — активное участие в создании Народного Руха Украины. И что сейчас осталось от КПСС? Мусор да и только. Но я не хочу проводить никаких параллелей. К слову, мне было очень неприятно услышать в тот день в новостях комментарий якобы кого-то из БЮТ (кого именно, не знаю до сих пор) по поводу того, что я проголосовал «случайно», мол, «рука задрожала». На следующий день я сказал всей фракции, повторю и сейчас: я всегда голосую уверенно и рука у меня при этом не дрожит.
— Так чем вы руководствовались, поддерживая Еханурова?
— Нужно было срочно и радикально сбить высокую политическую температуру. Потому что одиночные случаи галлюцинаций и бред политиков приобретали массовый характер. Взвесьте: к кандидатуре Юрия Ивановича претензий не было почти ни у кого из разных фракций, у меня их также не нашлось. Он известный ученый-теоретик и чиновник-практик, не имеет отношения к бизнесу, профессионал. От нашего сотрудничества во времена, когда я возглавлял Министерство юстиции, а он — Фонд госимущества, у меня остались приятные воспоминания. В конечном счете его фигура была наиболее компромиссной, ни одного аргумента «против» я для себя не сформулировал. Так почему было не поддержать? Хотя по сути дело не в Еханурове. В последнее время в стране сложилась ситуация, которую во что бы то ни стало нужно исправлять, и обновление руководства — только одно из средств.
Разрушительные тенденции, наметившиеся в отечественной экономике, социальной и правозащитной сферах, очевидны для всех. Значительной частью общества уже овладели разочарование и ожесточение. Об этом говорят в том числе эксперты, журналисты, как украинские, так и зарубежные. За прошедших полгода аресты, вызовы на допрос, публичное выяснение отношений между представителями определенного круга элит стали обычным делом. Кое- кто из простых граждан это одобрял, воспринимая как восстановление порядка и справедливости. Но у профессиональных юристов такие прецеденты не могли вызвать ничего, кроме возмущения, поскольку радикально противоречили общепринятым нормам права, положениям Конституции, в конечном счете — правам человека. Лично меня подобные «проявления демократии» очень разочаровали.
— Новая власть выполняла предвыборные обещания относительно того, что «бандиты должны сидеть в тюрьмах«…
— На самом деле в этих действиях мало профессионализма, мало ответственности. К сожалению, тот же непрофессионализм сейчас присутствует во многих сферах. Часто именно это становилось едва ли не главной причиной локальных, а за ними и глобальных кризисов. Неважно, где это происходило: в Кабинете Министров, Секретариате Президента, Совете национальной безопасности и обороны, но к сегодняшней ситуации привела именно совокупность таких вот факторов.
Публичная отмена Президентом Ющенко ряда собственных приказов, в частности тех, что расширяли полномочия секретаря СНБО, руководителя канцелярии главы государства, — яркое тому подтверждение. Будем откровенны: такие распоряжения с самого начала не коррелировали с действующим законодательством. Почему так произошло, почему те, кому не положено, получили дополнительные рычаги влияния? Наверное, от чрезмерной жажды власти тех, кто пришел в нее после революции. Наши должностные лица напоминали первоклассников, играющих новыми портфелями, радуясь, что получили их впервые. Но для украинских реалий это уж слишком легкомысленно.
Нашей независимости уже 15-й год, но мы до сих пор не смогли построить крепкие институты демократии, обеспечить их стабильность. В 2006 м исполнится десять лет со времени принятия Конституции, а у нас до сих пор нет соответствующих ей законов о Президенте, Кабинете Министров, о регламенте Верховной Рады; Конституционный Суд работает на многочисленных процессуальных положениях, которые прописал сам для себя, СБУ и милиция вообще функционируют по советским лекалам. И вот приходят люди, которые в эйфории Майданных митингов надеются легко справиться с политическим, экономическим, социальным организмом 48-миллионной страны, а это, оказывается, не так просто.
Все эти проявления разрушительности очень негативно сказались на международном имидже страны. Я уже десятый год работаю в составе нашей парламентской делегации в Совете Европы. В январе и феврале Страсбург приветствовал нас рукоплесканием, в августе-сентябре коллеги из европейских парламентов высказывались относительно перспектив Украины уже со скепсисом. Кое-кто даже довольно резко, в духе: «Да разве вы вообще способны на демократические преобразования?» Почти так, как говорили в эпоху Кучмы. Скажу честно: мне за это стыдно. Особенно горько слышать подобные комментарии в контексте задекларированного Украиной намерения присоединиться к Европейскому Союзу. Пока светлый образ государства, сформированный «революцией», до конца не разрушен, нужно этому срочно противодействовать.
— Замена правительства, по вашему мнению, поможет «сбить температуру»?
— Перемены необходимы не в отдельном месте, а в системе в целом. Всегда же нужно с чего-то начинать. Ведь то, что предыдущий состав правительства во многих направлениях был малопрофессиональным, однозначно. Как и то, что от одного человека деятельность целого Кабинета зависеть не может. Тогда, в январе, осуществляя первые кадровые назначения, Президент оказался в довольно сложной ситуации. Сейчас он это признает, пытается исправить положение вещей. Ющенко сказал, что период кризиса власти стал едва ли не самыми тяжелыми днями в его жизни, но он все же сумел сделать выбор не в пользу «части властной команды», а «в пользу Украины». Конечно, лучше поздно, чем никогда, но такой выбор следовало делать еще зимой.
— Кое-кто из экспертов считает: назначив «техническое правительство», Ющенко пытается просто перебрать полноту власти в свои руки, как когда- то его предшественник.
— Нет, так, как Кучма, он делать уже не сможет, даже если бы очень хотел. Сегодня не те времена, не то общество, не тот парламент. Главное — работают, хотя еще не стопроцентно, механизмы демократии. Способы поиска путей преодоления кризиса это подтвердили. Не было никакой конфронтации, вместо этого шли хоть и непростые и длительные, но все же результативные переговоры. Наконец начат этап восстановления.
— Какие еще, кроме непрофессионализма чиновников, системные факторы повлекли за собой кризис, по вашему мнению?
— Есть один чрезвычайно мощный фактор, отражающийся буквально на всех сферах нашей жизни, — советский менталитет. Согласитесь, еще двадцать лет тому назад говорить о демократии, правах человека, ограничении своеволия власти было смешно. Для примера возьмем эволюцию правовой системы. Проанализировав практически всю профильную учебную литературу, я пришел к выводу: между тем, что декларировал Вышинский в 1934 году, и тем, что преподают современным студентам, большой разницы нет. Принципиальные положения и подходы не изменились. Содержание учебников, несмотря на то, что изданы они уже в 90-х, устоявшееся. Парадокс: в совершенстве выписанный согласно либеральным постулатам Основной Закон Украины не применяется, поскольку отсутствует соответствующее его правопонимание. В этом мы очень отличаемся от стран западного мира, имея полное несоответствие юридических практик, положений Конституции и параграфов учебников по праву.
Еще один аспект — судебная сфера. Практически ни у одного украинского судьи нет той квалификации, которая требуется принципами верховенства права. На должность судьи многие приходят или из налоговой, или из милиции, или из прокуратуры, в лучшем случае — из адвокатуры. Подходы к рассмотрению дел, вынесение решений — соответствующие. Общепринято, что врач, перед тем как приступить к практике, проходит еще определенную последипломную подготовку. В Европе аналогичная форма образования у судей. В Украине же они получают, в лучшем случае, свидетельство о высшем образовании. Оценивая качество работы судьи с менталитетом милиционера или следователя, добавьте искушение взяточничества; ощущение безнаказанности при условии бессрочного назначения и тому подобное.
— Как вам работается на должности главы Национальной комиссии по вопросам укрепления демократии и утверждения верховенства права, куда вас назначил В. Ющенко?
— Работа пока не началась. Первые заседания были запланированы на конец сентября, но в связи с нынешней ситуацией их перенесли.
Комиссия является национальной в полном смысле этого слова, ее состав уникальный. Она сформирована из членов исполнительной и законодательной власти, судейских, правоведческих и академических кругов, неправительственных организаций. В наши функции входит, в частности, формулировка и представление в Кабмин, Верховную Раду, Секретариат Президента выводы по поводу того или другого аспекта их деятельности, соответствия решений и приказов, административной и даже судебной практики общепринятым европейским нормам, что важно для страны, ставшей на путь интеграции.
— Почему, по вашему мнению, отчет следственной комиссии Верховной Рады по делу Георгия Гонгадзе, обнародование заключений которой столько раз откладывали, состоялся так поздно?
— Никакого отчета на самом деле не было. Не знаю, как этот вопрос вообще попал в повестку дня. Фактически это случилось в нарушение процедур, регламентирующих деятельность временных следственных комиссий. Отчет, как известно, можно обнародовать только утвержденный. Несмотря на это, комиссия его не только не утверждала, но и не рассматривала. Последнее наше заседание состоялось очень давно, отчет не одобряли. Нет и соответствующего протокола, стенограммы. То есть выступление Омельченко — это не отчет комиссии, а частное мнение только одного из 450 депутатов.
— Почему же Омельченко вышел на трибуну? Внесение отчета в повестку дня, кстати, инициировал лично Владимир Литвин.
— Не знаю, как именно это произошло на заседании согласительного совета. Думаю, если бы Владимир Литвин знал о состоянии дел, он бы не настаивал на обнародовании так называемого «отчета». Очевидно, выступление Омельченко было кому-то очень выгодно. Сейчас, когда о работе «отрапортовали», а наработки переданы в Генпрокуратуру, комиссия свое существование прекратила. Именно сейчас, в момент едва ли не самый важный, когда следствие, которое на самом деле не завершено, по словам Святослава Пискуна, закрывают, а дело передают в суд, парламентская комиссия ликвидирована! Со времени нашего последнего, апрельского, заседания по делу появилось много новых обстоятельств. Были, в том числе, и резонансные заявления Пискуна, содержащие много несоответствий, подробностей, которые не только противоречат друг другу и свидетельствуют, я бы сказал, о фальсификациях. Так, во всяком случае, кажется. И в такую минуту парламент теряет контроль за ходом дела! Невероятно, но это делается руками Григория Омельченко!
— На каком же этапе, по вашей версии, находится следствие?
— Как представитель интересов Леси Гонгадзе, могу сказать, что экспертизу, на которой длительное время настаивает мама Георгия, до сих пор не провели. Экспертиза якобы заказана где-то в Германии, но дело стоит. Без выводов судмедэкспертов говорить о завершении следствия абсурдно!
— Что будет с материалами комиссии, уже переданными в Генпрокуратуру?
— Подозреваю, их выбросят в мусорную корзину. Впрочем, я не знаю, что конкретно передали. Если это общего порядка размышления на общественно-политические темы, которые озвучил Омельченко, то ценность их небольшая. На самом деле наработки комиссии, одни лишь стенограммы — огромный, в том числе доказательный, пласт дела Гонгадзе. Если бы отчет составляли так, как положено, он бы не поместился и на тысячи страницах, настолько там много фактического материала. Конкретных свидетельств того, как фабриковалось дело, как подменяли доказательства, кто и как это делал... Эти материалы будут использоваться мной как защитником интересов пани Леси в суде. Когда начнется процесс, сказать пока нельзя, поскольку сейчас прокуратура делает все возможное и невозможное, чтобы пострадавшие, которые наделены правом ознакомления с материалами следствия, имели к ним как можно более ограниченный доступ. Все эти годы Генпрокуратура дело не расследовала, а прятала. Думаю, Президента преднамеренно вводят в заблуждение.
— Какой была реакция Леси Гонгадзе на эти события?
— Предполагаю, что она от той комиссии не надеялась на что- то особенное. Если бы орган работал как нужно, то заседание проходили бы еженедельно, члены комиссии интересовались бы мнением мамы, заслушивали бы адвоката Андрея Федура и тому подобное. Тогда, возможно, мы бы получили конкретный результат. Ведь народные депутаты — не следователи, непосредственное участие в выяснении обстоятельств не является их целью, вместо этого — контроль за тем, выполняют ли следственные органы свою функцию добросовестно и профессионально.
А что касается адвоката Федура, то его отстранение от дела является спланированным и хорошо продуманным. И дело Колесникова подтянули с этой целью. Проанализируйте его ход, фабрикацию обвинений и придете к выводу, что эпопея с Колесниковым — просто мыльный пузырь.
— Пани Леся будет обращаться в Европейский суд по правам человека?
— Да, это будет иск на государство в связи с его бездеятельностью в расследовании дела. Тут, кстати, пригодятся и документы, которые поступали в свое время в распоряжение парламентской следственной комиссии ВР. Хотя бы ради сравнения: чем должна заниматься прокуратура, что делалось на самом деле и какая причина проволочек...